Хватит, хватит, — убеждал себя Ангус, стараясь настроиться на спокойный тон и рассуждать, как Айона. Есть немало причин хорошо относиться к Габриэлу. Пусть так сразу в голову ничего и не приходит, но…
Сам того не замечая, Ангус прищурился, глядя, как на кухне Габриэл тряхнул своей светлой гривой, завязал ее в хвост потуже, а затем зажег горелку, чтобы нанести глазурь на пирожные «каталинас», которые заказали за третьим столиком. Он напоминает красавцев образца 1972 года, — а может, он просто ничтожество?
Ангус нахмурился. В том-то и заключалась проблема — он не мог ничего возразить Габриэлу. Казалось, что от его замечаний происходит некая цепная реакция, и другие люди так к этому относятся, что возникает напряженная атмосфера, еще более невыносимая, чем неприятные стороны характера Габриэла.
Трудная управленческая задача, — думал Ангус, вытирая стойку чистой тряпкой, — ведь будь у него такая возможность, он бы уже давным-давно уволил Габриэла, хотя бы потому, что тот действует на нервы как минимум половине сотрудников, но даже он, — а с ним Габриэл практически не разговаривал, поскольку он не был поваром, — вынужден был признать, что на кухне этот человек им очень нужен, и хотя бы поэтому его нужно оставить здесь работать.
«И вот на таких решениях и держится это заведение, — грустно думал он, — иногда мне кажется, что кроме меня никто не чувствует, что работать с приятелями или работать под руководством своих приятелей — совсем не одно и то же».
Ангус вздохнул и достал книгу, в которой записывал недостачу. А теперь еще и Айона опаздывает. Но ей же надо поскорее доделать тот заказ, так что не стоит на нее сердиться. Так что ему стоит сделать это за нее, пока не начался вечер и не пришли толпы посетителей. Он достал из посудомоечной машины большую стеклянную банку и начал выливать в нее содержимое подносов, подставленных под пивные краны.
«Спеклед Хен» — четверть пинты.
«Кроненберг» — одна пинта.
«Кроненберг 2» — одна пинта.
Ангус нахмурился. Многовато проливалось пива. Тамаре явно следует еще разок показать, как обращаться с краном.
В последнее время, когда работать вместе перестало уже быть для всех чем-то новым и интересным, а Тамара все дольше начала задерживаться после обеденного перерыва, он задавался вопросом: понимают ли остальные, насколько все это важно для него. Его длительный отпуск заканчивался через три недели, и пора было возвращаться на работу, и, хотя он не рассказывал об этом Айоне, он получил уже пару писем из офиса, в которых его просили сообщить о своем предстоящем возвращении в фирму. И сейчас у него в кармане лежало такое письмо, — речь шла о выплате взносов государственного социального страхования. Но он не хотел возвращаться. Он действительно не хотел возвращаться, и это был не просто рефлекс, типа «Не хочу в школу после каникул». Управлять пабом часто оказывалось сложнее, чем разбираться с делами, которые ему поручали в фирме, но зато впервые в жизни он чувствовал, что ему удается достичь того, ради чего стоит уставать, терпеть неудачи, вести непростые разговоры.
Единственным, что заставляло Ангуса задуматься о возвращении на рабочее место, — и в последнее время он часто напоминал себе об этом, — была необходимость обеспечить себе уверенность в завтрашнем дне для того, чтобы жениться на Айоне. Он понимал, что это кажется очень старомодным, но у кого-то из них двоих должна быть надежная, постоянная работа, — а Айоне, такой талантливой, обязательно нужно продолжать заниматься живописью.
Но, что еще важнее, кто же сможет нормально вести дела, если он уйдет? Если оставить заведение на Джима, то парнишка станет руководствоваться тем, что ему нагадает на таро Тамара, — и все сотрудники, само собой, должны будут одеваться в соответствии со своим знаком зодиака. И это было бы смешно, если бы в результате неудачи не остались бы без работы Айона, Нед, Рик и Марк. Если «Гроздь» не будет приносить прибыль, то «Оверворлд» может закрыть ее в любой момент, а Ангусу было невыносимо даже подумать, что однажды он придет сюда и увидит, что всем, что он здесь сделал, управляет теперь новый менеджер, поставленный начальством из фирмы Джима, — и на нем будут такие же ботинки, как на всех этих агентах по недвижимости. Это все равно, что быть вынужденным отдать в приемную семью собственного ребенка.
«Фостерс» — полпинты.
«Гиннесс» — полпинты.
У меня так мало времени, чтобы решить, что же все-таки делать, — думал он, и в груди у него все трепетало.
Он так устал постоянно принимать решения, а сейчас был не тот случай, когда можно обратиться за советом к Айоне. Ну да, он мог спросить совета, но было бы не по-мужски просить ее принять за себя решение, зная, что от этого зависят их отношения. Если бы все не делалось ради Айоны… — думал он и улыбнулся от одной мысли о ней. Но улыбка на его губах исчезла так же быстро, как появилась. Ангус знал, что она переживает из-за паба, хотя он изо всех сил старался не перекладывать свои заботы на ее плечи, — ей и так было о чем волноваться, — и из-за Мэри, и из-за всего остального, что творилось вокруг. Это было бы нечестно — заставить ее решать его собственные проблемы.
— Поторопись, красавица, — услышал он; это Габриэл обращался к Тамаре, которая расставляла у себя на руке тарелочки с готовыми «каталинас», посыпанными пудрой и украшенными сахарными кружевами. Она ответила ему воздушным поцелуем и почти спиной направилась к седьмому столику, будто не находила сил отвернуться или даже оторвать от Габриэла влюбленный взгляд.
Ангус призадумался, не крикнуть ли ему что-нибудь из-за стойки в ее адрес, но с болью в сердце понял, что от этого его просто примут за старика, который завидует их счастью, кроме того, в течение остатка вечера Тамара будет после этого работать не более эффективно, чем каменная статуя.
Не удивительно, что при мысли о Габриэле у него подскакивало давление. Входная дверь хлопнула, и влетела Мэри; она тут же опустила на стойку сумку, с которой пришла из школы. Ноготки у нее были ярко-красные, — казалось, что она или только что сделала маникюр, или разорвала ногтями какую-нибудь маленькую зверюшку.
— Я скоро буду, — сказала она, тяжело дыша. — Я только приму душ и немного наведу порядок, да…
Ангус с удивлением посмотрел на нее.
— Да что ты, Мэри, до шести тридцати тебе выходить на работу совсем не обязательно. А сейчас еще и пяти нет.
— Да, конечно. — Она откинула со лба темные локоны. — Но ты знаешь, я просто подумала… — Она окинула бар торопливым взглядом. — Я просто думала, что приду пораньше… — Она снова посмотрела на Ангуса. — Ну что ж, ладно. Душ, волосы, и через минуту спущусь, ладно?
