– Мираж, милый… Я очень попрошу. Это рискованно посмотреть на себя. Но я так давно не смотрелась в зеркало. И, конечно, я очень страшная…
– Что вы, Селена! Напротив!
– Вы так находите?
– Я сейчас. Я попрошу зеркальце у Наташи. Евгений исчез из макета танкетки и очень удивил своей просьбой дежурившую в лаборатории Наташу. Он попросил у нее карманное зеркальце. Когда Наташа поняла, для чего оно нужно, она побежала в гардероб и принесла оттуда довольно большое зеркало, которое сняла со стены.
Пока Евгения в танкетке не было, Эллен снимала кинокамерой море скал и возвышающийся над ними лунный цирк.
– Селена! – позвал Евгений.
Эллен обернулась. Она увидела, что Евгений держит перед собой зеркало.
– Мне нужна отвага, – сказала она, подходя к танкетке вплотную. – Боже! Разве можно меня узнать? Я больше никогда не подойду к вашей танкетке, мой Мираж! Вы дадите мне слово, что не станете на меня смотреть?
– Селена! Что вы!..
Маленькая женщина всматривалась в свое изображение… Это изображение сначала было передано через космос на телеэкран в макете танкетки, установленной в лаборатории, отразилось в зеркале, которое держал в руках Евгений, и вместе с зеркалом было воспроизведено аппаратурой на Луне посредством радиопередачи с Земли.
Но Эллен вовсе не думала, как она видит себя, она лишь тревожно всматривалась в свое лицо, измененное новой прической, утомленное и… пожалуй, чуть выигравшее от этого или от причуд резкого лунного освещения.
– Вы знаете, Мираж, я вижу у себя новые морщины.
– Селена! Смотрите! – крикнул Евгений и едва не выронил зеркало.
Эллен обернулась.
На выпуклом горизонте лунного моря, недавно покинутого путниками, что-то сверкнуло. Рванулись во все стороны ослепительные лучи, и зеленое облако светящейся короной стало расплываться по черному небу, как заря неведомого светила.
– Это не пепел! – воскликнула Эллен.
– Это метеорит, Селена.
– Неужели прав этот милый забияка Ваня, а не ваш брат?
– Прыгайте на танкетку! Скорее! Помчимся!
– О да, скорее! Что там случилось, на нашей Луне?
Сверху было видно, как три фигурки, делая большие прыжки, спускались к равнине.
Танкетка мчалась следом, подпрыгивая на камнях, перелетая по нескольку метров над поверхностью.
Танкетке не сразу удалось догнать бегущих.
На небосводе был виден огромный расплывающийся шар.
– Метеорит, Леночка, метеорит! – кричал Аникин, ловко вскакивая на танкетку. – Что я тебе говорил! – перешел он с Эллен на «ты». – Мы сами увидим сейчас оставленный им след! Конец спорам!
– Клянусь долларом, непохоже на атомную бомбу, совсем непохоже! – бормотал Том Годвин, ухватившись за выступ на танкетке и вскакивая на нее как ковбой на коня.
Петр Сергеевич взобрался на танкетку последним.
Все четверо встали на ноги, держась друг за друга.
Том Годвин с Аникиным гикали и свистели. Эллен тоже шумела, возбужденная не меньше других.
Маленькая танкетка мчалась к месту взрыва, как славной памяти тачанка во время атаки.
Перегруженные моторы грелись. Евгений манипуляторами сбросил для облегчения несколько кислородных баллонов, надеясь потом подобрать их.
Скоро небо из черного стало зеленым. Танкетка вошла в поднятое взрывом облако. Оно было более разреженным, чем во время недавнего «пеплопада». Однако Евгений замедлил скорость и включил прожектор.
Солнце просвечивало через зеленый туман и само казалось странным, ярко-зеленым.
Солнечная корона исчезла. Светило стало как бы земным, только иного цвета.
Зелеными казались и скрытые за прозрачными колпаками лица людей.
Евгений совсем замедлил ход.
Сверху падал твердый дождь. Это были хлопья пепла и мелкие, медленно оседающие песчинки.
Танкетка остановилась около дымящегося кольцевого вала.
Все соскочили на камни и осторожно подошли к новому образованию.
Том Годвин попробовал вал ногой. Он был рыхлым.
Аникин прикинул размеры образовавшегося кратера:
– Метров сто.
На дне кратера лежали осколки небесного камня.
– Какой гигантский снаряд! – сказала Эллен.
– Это что! – отозвался Аникин. – А ты представь себе древние небесные снаряды с озеро Байкал величиной. Падал такой камешек и насыпал кольцевые горные хребты при взрыве…
– Этого никогда не было, – спокойно заметил Петр Сергеевич.
– Это почему же? – возмутился Аникин.
– Как видите, характер взрыва метеорита совершенно не напоминает извержения вулкана. Камни летели не из жерла вулкана, направлявшего, как ствол орудия, их полет, а во все стороны, мельчайшая пыль образовала расширяющееся шаровое облако. Вся выброшенная порода оседает не кольцевым хребтом, как в лунных цирках, а по всему диаметру шара. И только вот эта морщина, – указал он на образованный взрывом вал, – представляет собой кольцо.
– Морщина! – воскликнула Эллен. – Как это верно!
– Да, морщина, – подтвердил Громов. – От встречи с метеоритами на Луне появлялись только морщины, но отнюдь не горные кряжи.
– Морщины и раны, – поправила Эллен. Громов пристально посмотрел на нее:
– Да, если хотите, то морщины и раны – кратеры.
– А кратер лунного цирка не рана?
– Конечно, нет. В его центре вовсе не лежат осколки упавшего когда-то метеорита, а высится прежде действовавший вулкан.
– Не думаю, что мой Коваленков согласится с этим, – сказал Аникин.
– Не ручаюсь за академика Коваленкова, но тебе, Ваня, очевидно, все же придется с этим согласиться.
– Если бы на Земле взорвалась такая чертовщина, – сказал Том Годвин, – там немедленно решили бы, что сброшена атомная бомба… и начали бы войну.
– Видите, Годвин, как опасно играть с атомным оружием, бряцать им, грозить применить при первом подозрении… На Земле действие метеоритов ослаблено атмосферой, но и там остался кратер в Аризонской пустыне диаметром более километра. Тысячи лет назад там упал гигантский метеорит. А в тунгусской тайге в 1908 году ударился уже не метеорит, как установили последние экспедиции, а произошел ядерный взрыв. Можно спорить, что было его причиной: гибель ли марсианского корабля или неизвестный феномен природы, но одно можно сказать – начинать атомную войну из-за первого взрыва, не разобравшись в его происхождении, нельзя. Я присутствовал весной 1959 года на собрании двухсот физиков в Институте физических проблем в Москве, где всеми уважаемый академик, анализируя тунгусскую катастрофу, подсчитал, что вероятность такого явления на Земле, могущего послужить началом атомной войны, вовсе не так уж мала. Она равна, как он сказал, вероятности выигрыша автомобиля в лотерее. А ведь автомобили выигрывают…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
