что она видит мисс Уиттакер, поджидающую ее в ливерпульском порту; мистера Тригга заманивают в таинственный дом и чуть не умерщвляют. Интересно, что случилось бы с мистером Пробином, не прояви он достаточного благоразумия и останься в Англии?
— Я ничего не отрицаю, — ответил Паркер. — Я только обращаю твое внимание, что в течение того месяца, когда происходили несчастья с семьей Гоутубед, объект твоих подозрений находился в Кенте с мисс Верой Файндлейтер, которая не отходила от него ни на шаг.
— Этому неоспоримому факту, — возразил Уимзи, — я могу противопоставить письмо мисс Климпсон, в котором — помимо всякого вздора, коим я не стану тебя утомлять, — она сообщает, что на правой руке мисс Уиттакер действительно имеется шрам, точно такой, как описывает мистер Тригг.
— Вот как? Это уже вполне определенно связывает мисс Уиттакер с историей Тригга. Так ты считаешь, что она старается устранить всех, кто что-нибудь знает о мисс Доусон? Не слишком ли масштабная задача, чтобы женщина могла решить ее в одиночку? И если так, то почему доктор Карр избежал печальной участи? И сестра Филлитер? И сестра Форбс? И тот, другой врач? Да и все прочее население Лихэмптона, если уж на то пошло?
— Это интересный вопрос, он мне уже приходил в голову. Думаю, я знаю ответ. До настоящего момента дело Доусон представляло две разные проблемы: юридическую и медицинскую, то есть мотива и средств совершения преступления, если угодно. Что касается возможности, то ее имели только два человека — мисс Уиттакер и сестра Форбс. Форбс, убивая хорошую пациентку, не получала никакой выгоды, так что ее мы на данный момент можем исключить. Теперь о медицинской проблеме — то есть о средствах. Должен признать, что пока загадка представляется совершенно неразрешимой. Я в тупике, Ватсон, — сказал Уимзи, сердито сверкнув из-под полуопущенных век своим орлиным взором. — Даже я в тупике. Но это ненадолго! — воскликнул он в приливе восхитительной самоуверенности. — Моя Честь (с заглавной буквы) обязывает меня преследовать это Исчадие Ада в Человеческом Обличье (все с заглавных) до самого логова и приковать лицемера в беленом гробу к позорному столбу, даже под угрозой быть им раздавленным! Громкие аплодисменты.
Он задумчиво зарылся подбородком в ворот домашнего халата и выдул несколько утробных нот из своего бас-саксофона, любимого напарника в часы одиноких бдений в ванной комнате.
Паркер демонстративно вернулся к книге, которую отложил при появлении Уимзи.
— Скажи, когда закончишь, — язвительно бросил он.
— Я еще и не начинал. Повторяю: вопрос о средствах кажется неразрешимым — и очевидно, что преступник именно так и думает: увеличения смертности среди врачей и медсестер не наблюдается. С этой стороны леди не предвидит угрозы. Мотив — слабое звено, отсюда стремление поскорей заткнуть рот тем, кто сведущ в юридическом аспекте проблемы.
— Понимаю. Кстати, миссис Кроппер отбыла обратно в Канаду. Как видишь, на нее никто не покушался.
— Не покушался, и именно поэтому я продолжаю думать, что в Ливерпуле за ней следили. Миссис Кроппер была опасна только до той поры, пока никому не рассказала свою историю. Вот почему я и позаботился о том, чтобы встретить ее и демонстративно проводить до Лондона.
— Черт побери, Питер! Даже если бы мисс Уиттакер там была — а мы теперь знаем, что это не так, — откуда бы она проведала, что ты собираешься расспрашивать миссис Кроппер о деле Доусон? Она ведь тебя знать не знает.
— Она могла узнать Мерблса. Газетное объявление, положившее начало всему этому делу, как ты помнишь, было подписано его именем.
— В таком случае почему она не попыталась убить Мерблса или тебя?
— Мерблс — стреляный воробей. Силки на него ставить бесполезно. Он не работает с клиентками-женщинами, не принимает никаких приглашений и никогда не выходит из дома без сопровождения.
— Не знал, что он так серьезно относится к собственной безопасности.
— О да, Мерблс достаточно долго прожил на свете, чтобы научиться дорожить собственной шкурой. Что касается меня, то разве ты не заметил знаменательного сходства между приключением мистера Тригга и моим маленьким приключеньицем, если можно так выразиться, на Саут-Одли-стрит?
— С миссис Форрест?
— Да. Тайное свидание. Выпивка. Попытки любым способом оставить меня на ночь. Я уверен, Чарлз, в том сахаре было что-то такое, чего там быть не должно, — смотри Закон о здравоохранении, статья «Фальсификация продуктов питания», раздел «Разное».
— Ты считаешь, что миссис Форрест — сообщница?
— Да. Не знаю, каков ее интерес — вероятно, деньги, — но не сомневаюсь, что связь существует. Отчасти из-за найденной у Берты Гоутубед пятифунтовой купюры, отчасти потому, что история миссис Форрест — откровенная ложь. Уверен, что у этой женщины никогда не было любовника, не говоря уж о муже: подлинную неопытность не скроешь. А главное — из-за сходства методов. Преступники склонны повторяться. Вспомни Джорджа Джозефа Смита с его женами, или Нила Крима, или Армстронга с его чаепитиями.
— Ну, если есть сообщница, тем лучше. Обычно сообщники выдают себя быстрее.
— Это правда. И мы находимся в выгодном положении, поскольку преступники, судя по всему, пока не подозревают, что мы догадываемся о существующей между ними связи.
— И тем не менее я по-прежнему считаю, что сначала нам нужно добыть реальное доказательство того, что преступление
