В этом месте примерно две минуты препираний вырезано цензурой — я строю из себя крутого перца, а Белла пилит меня ржавой пилой. Пила побеждает.
— Ладно, ладно, — согласился я, скривившись, словно от зубной боли. — Я всё понял.
— Хотелось бы верить, — заметила она. — Если это не так, то мне отнюдь не сложно повторить. Раз пятьдесят…
Пила всегда побеждает.
Среди невысокой поросли сначала показался отряд разведчиков. Пара из них осталась, наставив на нас толстые ружья с медными стволами, а остальные снова скрылись.
— Да спрячься же ты! — шикнула Белла.
Я послушно слился с камнем.
Несколько минут ничего не происходило, а потом к разведчикам добавилось несколько воинов с щитами и мечами. Воины были в блестевших тусклым серебром кольчугах и шлемах, из за спины каждого торчал ствол немного более толстый, чем у разведчиков. Ещё несколько стрелков демонстративно взяли нас на прицел, а потом от группы отделился совсем маленький в сравнении с остальными воин и двинулся к нам. Не дойдя метров десяти, он встал. Она. Это была девчушка примерно одного со мной возраста — с настоящим мной, а не с Дублёром, которому проход через Вуаль накинул годков. “Протего” в движении у меня уже начал получаться, и я вышел навстречу, держа палочку наготове. Увидев меня, а точнее, мою одежду, девица удивлённо распахнула глаза — насколько уж смогла. В основном, насколько я понимаю, из-за разницы в стиле.
На мне был удобный походный костюм — тёмно-бордовые вечные сапоги из драконьей кожи, зачарованная тёмно-синяя куртка и ещё более темного синего цвета штаны. Под курткой, понятное дело, была надета светлая рубашка. Гости же были чёрно-серо-коричневые. На девушке была чёрная жилетка и черные сапоги, под курткой была тёмно-коричневая с серыми вставками пара из штанов и куртки. На шее был тёмно-серый платок. Всё покрыто въевшейся за многие дни похода пылью. Я же обратил внимание на её внешность. Тёмно-оливковая кожа, чёрные миндалевидные глаза с серыми белками, высокие скулы, аккуратный носик, слегка вздёрнутый кверху, овальное лицо, которое немного портили обратный прикус и лёгкие признаки измождения… Чёрные, как смоль, волосы, собранные сзади в косу, и немного, лишь самую малость, заостряющиеся кончики ушей. В общем, довольно мило…
— Я пришёл с миром, — сказал я, останавливаясь перед ней.
— Тебе не нужно нас бояться, — ответила она.
На чистейшем русском, что примечательно!
— Я, в общем-то, и не боюсь, — заметил я, — но все вы были бы в большей безопасности, если бы никто не целился мне в глаз отравленной стрелкой!
Она звонко рассмеялась, и я наконец понял, что у неё не так с прикусом — нижние клыки выпирали, перекрывая верхний ряд зубов, и явно не поместились бы там, если бы прикус был нормальным. Поэтому и челюсть выдвинулась целиком, давая им простор.
— И, кстати, неплохо бы вон ту спрятанную в кустах пушку развернуть в другую сторону, — без тени улыбки добавил я. — Здесь у вас точно врагов нет. Пока.
Девушка развернулась и пошла к группе воинов, и я тоже отошёл за камень. Там она что-то стала объяснять одному из них, потом тот что-то коротко крикнул, и нацеленные в нас стволы опустились. Стрелки, однако, продолжали держать нас в поле зрения, не оставляя иллюзий — пули полетят при первом же удобном движении. Оттуда, где они разместили орудие, раздалось едва слышное шуршание листьев — колёса небольшой пушки были хорошо смазаны и не скрипели. Девушка вернулась с тем воином, который раздавал команды, и я снова двинулся к ним. Меня заинтересовало, что они остановились в точности там же, где она застыла в прошлый раз — это что-то должно было означать, но пока мне не хватало информации, чтобы понять, что именно
Воин был сильно в годах — насколько я мог судить, около пятидесяти — но подтянут и выглядел достаточно опасно, чтобы не пытаться отрабатывать на нём боксёрские навыки. Ростом он был немного пониже моих нынешних метра девяноста, но при этом был как минимум не уже в плечах. Поверх кольчуги, которая явно выглядела сделанной из титанового сплава, проходила лента с толстыми, сантиметра три в диаметре, зарядами. Медная — не латунная — гильза заканчивалась чем-то, выглядевшим как капсюль, а с другой стороны была вовсе необычная пуля, которая была похожа на небольшую стеклянную колбу, внутри толстых стенок которой плескался синий огонь. Левая глазница шлема была закрыта окуляром, который, судя по всему, давал какое-то увеличение и помогал в прицеливании. Нижние клыки не совсем помещались в рот, и самые их кончики торчали между губ, даже когда он их плотно сжимал.
— Кто ты? — сходу атаковал он меня.
— Человек, — пожал я плечами. — А ты?
Он явно задумался. Я решил ему немного помочь.
— Вообще-то, сами мы не местные, — признался я. — Но в тех краях, откуда я родом, принято при знакомстве показывать лицо и протягивать пустую правую руку в знак того, что намерения твои чисты.
— Дурацкий обычай, — сказал воин. — Западники тоже так делают. Никто не мешает им при этом держать за спиной отравленный кинжал…
— Западники? — переспросил я, наморщив лоб.
— Ты на них похож, — коротко кивнул он. — Если бы не твоя одежда и не укрытие… Ты был бы уже мёртв.
— В последнем не уверен, — улыбнулся я. — Но тем не менее в любом случае я попытался бы избежать вооружённого противостояния.
— Слова труса, — заявил воин.
— Вы куда-то шли, — развёл я руками, демонстративно повернулся к ним спиной и пошёл прочь. — Вот и идите.
— Постой! — воскликнула девица, а потом значительно тише обратилась к спутнику: — Ну что ты, в самом деле?..
— Остановись! — позвал меня воин.
— Да-да, — откликнулся я, разворачиваясь.
Что-то им всё-таки нужно — не просто же любопытство их снедает? Мужчина снял с себя перчатки и шлем, явив мне скуластое лицо землистого цвета с жидкой серебристой бородкой на иссечённом шрамами подбородке. Он показал мне развёрнутую кверху ладонь. Рука замерла, словно наткнувшись на что-то. Это определённо было интересно.
— Меня зовут Руморк, — представился он. — Это моя дочь Дамора. Ты можешь сказать своей женщине, что ей больше ни к чему прятаться.
— Она не моя женщина. К счастью, — усмехнулся я. — Меня зовут Алекс. Скажи мне, Руморк, почему ты послал свою дочь парламентёром?
— Самый бесполезный боец в отряде, — поморщился он. — Отчего ты спросил?
— Так ведь и я не просто так вам навстречу вышел, — улыбнулся я.
Глаза его скользнули в сторону камня, за которым укрывалась Беллатрикс, и он усмехнулся от вида хрупкой женщины, прикрывающей со спины довольно здорового парня.
— Вы не выглядите опасными, — медленно сказал он. — Тем не менее, ты ведёшь себя так, словно сам Тёмный Властелин тебе не брат… Оружия у вас я не вижу… Даже простенького ножика… Однако, вы внутри Круга…
— Мы не собирались никому угрожать, — снова повторил я, проигнорировав слова о Круге.
Собственно, я и сам начал догадываться, что к Арке они просто никак не могут пройти. Вопрос лишь в том, могут ли их пули…
— Мы тоже, — задумчиво сказал он. — Но вы так похожи…
— На западников, — нетерпеливо закончил я. — Могу я тебя попросить кое о чём?
— Не вижу, с чего бы, — удивлённо поднял он брови.
— Так что вы хотели, когда пришли сюда? — перебил его я.
— Убедиться, что никто не ударит нам в спину, — нахмурился он.
Было видно, что разговор со мной выводит его из себя. Мне, со своей стороны, вдруг показалось, что старик Хасан, которого я встретил в цветущем оазисе посреди раскалённой пустыни, всё-таки поделился со мной особым умением. Отчего-то я знал, что говорить и как, чтобы этот стоящий передо мной человек, нож на поясе которого явно познакомился не с одним десятком глоток, в итоге рассказал то, что мне нужно — а именно, не встречал ли он черноволосого бородатого волшебника в кожаной куртке на молнии.
— Не ударит, — сказал я. — Даю слово.
Я посмотрел прямо в чёрные глаза Даморы. Что-то прочитав в моём взгляде, она кивнула мне и, не отворачивая глаз, дёрнула отца за рукав. Он недовольно на неё покосился и хмыкнул.
— Хорошо, Алекс, — согласился он. — Нас пятьдесят… — Дамора снова его дёрнула. — Сорок восемь. Двое умерли этой ночью… Совсем нет припасов, немного воды, ещё трое тяжёлых и четырнадцать легкораненых. Двенадцать детей и восемнадцать женщин. Мы идём на восток, — махнул он рукой, — в ближайший город, который отсюда в трёх днях пути…
— Понятно, — пожал я плечами. Не так уж трудно было, не правда ли? Мог бы с этого и начать, а не с наставленных на нас пушек. — Ты не хочешь всё-таки выслушать мою просьбу?
— Излагай, — величественно предложил он, складывая руки на груди.
— Ты не мог бы выстрелить вот в этот камешек? — попросил я, показывая в сторону, чтобы он ненароком не вздумал пальнуть в тот, за которым по-прежнему тихо и терпеливо ждала Беллатрикс.
Он усмехнулся, сдёрнул с ружья свой устрашающего вида агрегат, целиком состоящий из медных — а кое-где и латунных — деталей, сложил его пополам, как обычный дробовик, вложил туда один из своих патронов, прицелился и нажал на курок. Я заметил, что ещё в тот момент, как он потянул лямку ружья, меня окутала тонкая, почти невидимая плёнка Протего. Чёрт, как именно ей удаётся это делать? Она же от меня в десятке метров, и при этом без напряжения укутывает меня щитом! Ружьё громыхнуло, и воздух передо мной словно подёрнулся рябью. Под ноги Руморку выпала та самая голубая колбочка, которая будто натолкнулась в воздухе на какую-то преграду, достаточно при этом мягкую, чтобы пуля о неё не раскололась… Дамора наклонилась, быстро надевая перчатку, подхватила шарик и бросила в сторону — и от меня, и от своих соратников. Очень хорошо бросила, кстати. Едва заряд коснулся земли в шестидесяти или семидесяти метрах от нас, прогремел довольно чувствительный взрыв.
