— Ну, все, разговор принимает оборот нравоучений, а значит мне пора. Лучше провожу Грема и Еву, они не так раздражительны, когда я говорю с ними.
— Я тебя прошу, не порть им настроение — Ева и Грем заслужили несколько дней отдыха! — застонала я.
— Постараюсь, — милостиво отозвался Прат, хотя я видела, что он в предвкушении хорошо провести время, доставая бывшую возлюбленную и несостоявшегося соперника.
— Может, просто уйдешь? — предложил Калеб.
Прат удалился не спеша, стараясь продлить свое вмешательство как можно дольше. Калеб тут же вскочил с дивана и взял одну из зажженных свечей. Он поставил свечу на столик перед нами и сел на ковер, опершись плечом о мои ноги и спиной на диван. За окном бушевала гроза, а мне было уютно, хорошо. С двух сторон посапывали Соня и Рики. И казалось, большего счастья в мире не бывает.
Калеб повернул голову, и, уткнувшись губами в мое колено, прошелся вниз, а потом вернулся верх длинным теплым поцелуем, словно хотел охватить им всю мою кожу. Я задрожала и он остановился. Стыд не позволил просить его о продолжении. Но момент был упущен.
Немыслимо легко подхватив Рики на руки, он расположил голову на моих коленях, а ноги закинул на подлокотники. Рики продолжал так же мирно спать на его груди, словно это не его только что поднимали в воздух.
— Иногда мне кажется, что он действительно похож на Ричарда, — прошептала я, мои пальцы бережно убрали челку со лба Рики, а потом переплелись с рукой Калеба. Он нежно поцеловал мою ладонь, и в моих легких не стало воздуха.
— Так и есть. Они похожи. Не понимаю, как могло так произойти, что Ричард сын Прата?
— Знаешь, Ричард очень долго был один, прежде чем позволить себе вновь влюбиться. Он всю жизнь жалел что не обратил свою невесту, — я смогла выровнять дыхание, но слова произнесенные мной звучали глухо.
— А почему не обратил? — для Калеба это показалось странным, и я была удивленна его расчетом.
— Когда он владел собой достаточно чтобы не убить, то нашел ее, но к тому времени семья выдала ее замуж. Тогда было такое время.
— Тогда я его понимаю.
— Ты тоже бы отступил, зная, что я стала принадлежать другому?
— Я сказал, что понимаю, но не принимаю. — Калеб извернулся, чтобы увидеть мое лицо, и то, что было написано на нем, не мог скрыть голос. — Если бы я знал, что ты любишь меня по-прежнему, то это только подстегнуло бы меня.
Почему-то этот странный разговор о многократном «если бы», мне не нравился.
— Как ты думаешь, почему тот волк, сеет вокруг меня такой ажиотаж, — я постаралась сменить тему разговора, на другую не менее интересную и давно интересующую меня, особенно после разговора с Гремом, у кровати Евы.
— Я думал ты и сама знаешь, — Калеб неохотно отозвался, стараясь увильнуть от ответа, значит, его что-то тревожило.
— Я догадываюсь, но отнюдь не знаю. Человек с таким сознанием, как у меня, просто не мог остаться не замеченным. Но вот что я не понимаю — так это почему, мне так легко слышать их разумы, поддаваться зову их сознаний?
— Я раздумывал над этим.
Калеб повертел мою руку перед своим лицом, словно созерцая какой-то предмет искусства.
— И пришел к выводу, что они, даже пребывая волками, не теряют связь с человеческой частью себя. Мы же, вампиры, отличаемся от людей — наше восприятие мира не похоже на ваше. А у волков оно отличается лишь в дни полного затмения сознания.
— Видел бы ты, как странно и страшно видеть это желание у них на мордах. У волка и такие осознанные глаза!
— Я видел, — коротко отозвался Калеб.
Я неверно истолковала его жест с моей рукой — на самом деле Калеб пересматривал мои воспоминания.
— Тебе не кажется это странным — такая жажда заполучить меня у других волков?
— Изегрим использует остатки своих способностей и ментальную связь, чтобы влиять на более слабых или подчиненных ему волков. Это именно ему ты нужна.
— Вунворт сказал мне, что его привлекает желание обладать моим даром, используя меня.
— Он прав. Это и не удивительно, Вунворт хорошо знает Изегрима.
— Но кто он такой — Изегрим? Его знают в легальной Своре?
— Знают. Он был случайно обращен, попал в Свору, где главной парой были родители Вунворта. Став старше, Изегрим попробовал противостоять родителям Вунворта, потерпел неудачу и ушел создавать свою семью, но в итоге примкнул к этой. Насколько мы смогли разузнать, не он начал создание Своры семь лет назад, а просто в итоге победил главного, и по какой-то причине Волчица побежденного объединилась с Изегримом. Нам пока не известно ни сколько их, ни то, кем является Волчица.
— А есть у них старые волки?
Калеб удивленно нахмурился.
— Думаю, что есть — ни смотря ни на что, Свора ведет себя почти по закону легальной стаи. Кто-то должен напоминать им законы, раз их не истребили еще семь лет назад. Пока нелегалы ведут себя тихо — их не будут трогать.
Он умолк, подняв голову и смотря на меня. Я рассеяно улыбнулась в ответ, но заметив, как его задевает это, положила руку на щеку. Вскоре ладонь будет пахнуть так же замечательно, как и его кожа, только вот что почувствует Калеб, когда его коснется запах заживающей плоти.
— Почему ты спрашиваешь?
— Еще пока и сама не знаю. Было что-то в мыслях волков, чему я не придала значения, потому как была занята, защищаясь от них. Теперь же меня это мучает.
— Защищаясь от них, — будто эхо повторил мои слова Калеб.
Я провела пальцем вдоль его губ, пытаясь нащупать, как эти слова звучат на ощупь. Но конечно же не почувствовала, только холодное дыхание коснулось моей руки. Мы были с ним близки так давно, и я почти с болью ощущала его тело рядом, зная, что сегодня мне вряд ли будет суждено испытать это вновь.
— Разве тебя это не пугает? — тяжело вздохнул Калеб, выхватывая меня из мечтаний о его теле, и вдоль моей кисти пробежали мурашки.
— Что именно? — я чувствовала, что поддаюсь усталости, веки мои тяжелели в этом умиротворении.
— То, что ты можешь противостоять волкам, и творить с их сознаниями?
— Меня это радует! — я непонимающе смотрела на Калеба. Да что тут может пугать — теперь я не была слабым человеком, меня боялись, даже больше чем я их.
Но Калеба мой ответ опечалил. Веки дрогнули, лицо сделалось тяжелым и серьезным, будто бы он был поставлен перед выбором.
— Нельзя так быстро поддаваться искушению — я же тебе говорил, что ты еще не обладаешь своим даром. Он делает тебя уязвимой и опасно самоуверенной.
— Самоуверенной — да, но не уязвимой. Сомневаюсь, что теперь они рискнут подступиться ко мне.
