– Ты. – сказала Читосе, указав на нее стволом «восемьдесят пятого»: – одевайся и иди отсюда.
– Д‑да. – девушка прижала к груди свою одежду и пошла к выходу. У двери она остановилась и испуганно посмотрела на Читосе.
– Ну что еще? – спросила та.
– А… мне денег тут обещали. – сказала она. Дорожки из слез на ее щеках уже высохли.
– Ты. – обратилась Читосе к скорчившемуся за штативом мужчине: – деньги ей отдай.
– Конечно. Конечно. – мужчина с голосом из ночных кошмаров торопливо пополз в сторону и запустил руку в сумку, стоящую у стены. Резко вытащил руку и направил в сторону Читосе револьвер. Вернее – попытался это сделать. Банг! Револьвер отлетел в сторону а мужчина схватился за искалеченную руку, завыв от боли.
– Будешь еще пробовать? – ласковым голосом спросила Читосе.
– Нет! Нет. Пусть забирает всю сумку, здесь больше. – он бросил сумку под ноги девушке, которая все еще прижимала к груди свою одежду и та, быстро наклонилась, подобрала сумку и исчезла, хлопнув дверью.
– Ну раз уж мы остались одни… – сказала Читосе, аккуратно вкладывая пистолет в кобуру. Один.
– Кто ты такая и что тебе нужно?! – завыл мужчина, отталкиваясь ногами и уползая к стене: – деньги? У меня тут больше нет! Но я могу достать!
– Деньги? – удивилась Читосе: – ты уже предлагал мне деньги, помнишь?
– Не помню. Я тебя не знаю, сумасшедшая ты сука. Оставь меня в покое! – мужчина держал свою раненную руку другой рукой и капельки пота покрывали его лицо.
– Оставить тебя в покое? – Читосе убрала и второй пистолет в кобуру и достала из ножен свой нож: – тебе же это нравится детка…
Тут глаза у мужчины расширились, узнавая ее, и глядя, как она медленно приближается к нему с ножом – он закричал. Истошно. Так, как будто в последний раз в жизни.
* * *
Читосе медленно поднималась по лестнице. Где‑то наверху звенела сирена. Слышался тяжелый топот. Так топают большие мужчины, одетые в бронежилеты, в армейских ботинках. Наверняка у них тут сигнализация была, подумала Читосе, не зря же эта «Тора» в этом же здании находится, дополнительная страховка. Вот Син бы придумал что делать, а она… она просто пойдет и убьет столько этих ублюдков, сколько сможет. Карфаген должен быть разрушен. Она открыла дверь и шагнула в холл офисного здания.
– Стоять! Руки вверх! – заорал на нее кто‑то и она тут же ушла вбок, выдергивая «восемьдесят пятые» из кобур. Раздались выстрелы, она перекатилась по полу, оценивая обстановку. Восемь человек. Все с автоматическим оружием. Бронежилеты. Шлемы. На плечах – эмблема с оскалившимся тигром. Охранное агентство «Тора».
Бангбангбанг! – семь. Бангбангбанг! – шесть. Остро пахнет пороховой гарью, рассыпаются под ногами гильзы, звучат ответные выстрелы. Бангбангбанг! – пять. Под ноги ей катится граната и она, не раздумывая – стреляет в нее. Сбоку, в пол, не так, чтобы та мгновенно сдетонировала, а так, чтобы каменная крошка от попадания пули – отбросила ее назад. Взрыв! Читосе выглядывает из‑за укрытия. Выстрелы затихли. Передышка. Она торопливо перезаряжает пистолеты. Как учил Син – если есть передышка – всегда перезаряжайся. Никогда не знаешь, когда тебе пригодится лишний патрон. Хотя нет – тебе всегда пригодится лишний патрон.
– Сдавайся! – кричит кто‑то и Читосе не глядя, стреляет на голос. Говорящий захлёбывается кровью, слышен звук упавшего тела. Четыре.
– Аааа! Сдохни! Сдохни, сука! – один из «Торовцев» выпрыгивает из укрытия и поливает холл очередями от бедра, держа свой МП5 «Хеклер и Кох», так, словно поливает лужайку из шланга.
Бангбангбанг! – три. Стрелявший падает на землю, выронив оружие. Читосе встает. Осталось двое. Она выходит из укрытия, руки с пистолетами опущены, расслаблены. Откуда‑то сбоку раздается выстрел, но Читосе успевает раньше. Банг! Один. Остался всего один.
– Выходи играть. – говорит Читосе и ее лицо впервые за этот день растягивает улыбка. Нехорошая такая улыбка. Так улыбается Майко перед тем, как разорвать кого‑нибудь на части. Так улыбается Акира, перед тем, как развести руки в стороны и обрушить огненный ад на головы своих врагов. Так улыбается Син, когда он что‑то задумал. Так улыбаюсь я – думает Читосе, оглядывая разгромленный холл. Граната, которую она отбросила прилетела в будочку охранника и оттуда торчат его ноги. Жаль, думает Читосе, жаль охранника, нормальный дядька был.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Руки вверх! – выпрыгивает последний из «Тора», держа двумя дрожащими руками пистолет. Двести двадцать восьмой – определила Читосе – Зиг Зауэр. Она наклоняет голову и пристально смотрит ему в глаза. Противник еще молод, лет двадцати, двадцати пяти, руки дрожат и голос срывается. Салага.
– А если я не подниму руки, что ты сделаешь? – говорит Читосе и ее руки висят вдоль тела расслабленными плетьми. В каждой – около килограмма стали, не считая патронов. Ее любимые.
– Я буду стрелять! – кричит молодой и действительно стреляет. Одновременно грохает выстрел из «восемьдесят пятого» и раздается визг рикошета. Читосе все так же стоит, насмешливо поглядывая на противника. Торовец жмет на курок, снова и снова. И каждый раз одновременно звучит выстрел Читосе, но никто из них не ранен, несмотря на то, что они стоят совсем рядом, несмотря на то, что он стреляет прямо ей в грудь. На таком расстоянии невозможно промахнуться. Глаза молодого расширяются, он понимает.
– Это невозможно. – говорит он трясущимися губами: – невозможно. Ты не можешь просто отбивать мои выстрелы своими!
– Не буду спорить. – пожимает плечами Читосе: – невозможно, так невозможно. Но как говорит один мой друг – все возможно, если у тебя есть цель и воля ее исполнить.
– Я сдаюсь. – Торовец бросает пистолет и поднимает руки: – ты – супер.
– Сдаешься? А ты знаешь, что в этом самом здании в подвале находится студия, где насилуют девушек и снимаю это для продажи? Вижу, знаешь.
– Пожалуйста! У меня жена и ребенок…
– Карфаген. Должен. Быть. Разрушен. – отчеканила Читосе. Банг! Ноль.
Она вышла наружу, в вечерний город, поставив лицо легкому летнему дождю. Ее пистолеты уютно лежали в кобурах на ее бедрах, у нее больше не осталось патронов. Где‑то вдалеке завывали сирены, а она стояла на ступеньках и смотрела вверх и капли дождя стекали по ее лицу, смешиваясь со слезами. Тебе же это нравится, детка? Да, подумала она, теперь – нравится. Так и должно было быть. Жаль, что она подставила свою команду, первых людей в жизни, которые поверили в нее. Жаль, что ее никогда не простят за такое предательство, за действия вопреки интересам команды… Очень, очень жаль.
Но Карфаген должен был быть разрушен и он разрушен. Жить? Зачем? Теперь, когда она исполнила свой долг, когда от нее отвернутся ее друзья, единственные люди, которым она была нужна – зачем? Она засмеялась. Горько. Жалко, нет Акиры с ее портсигаром – попросила бы закурить.
– Руки вверх! – раздается вопль. Читосе едва поворачивает голову на голос. Подкрепление. Конечно, после того как сработала сигналка в подвале – ребята из офиса вызвали подкрепление. А у нее нет патронов. Да и зачем? Сейчас она выхватит свои разряженные «восемьдесят пятки» из кобур и ее застрелят. Да. Так будет лучше.
Она выхватывает пистолеты, знакомым, сотню раз отработанным движением, слышит выстрелы и зажмуривается, ожидая ударов пули в плоть…
– А ну‑ка! – раздается знакомый голос и душа у Читосе застывает в радостном недоумении. Неужели? Она открывает глаза и видит кровавый щит, застывший над ней. Где‑то неподалеку уже раскидывает врагов Майко, рядом с неприметным фургоном стоит фигура в красном костюме от Армани.
– Ребята… – говорит Читосе и комок застревает у нее в горле: – ребята. Простите меня…
– Садись давай, пока Майко их занимает. – говорит Акира и открывает дверь в фургончик.
– Гир номер два! Самурай! – кричит Майко ускоряясь и через пару секунд все противники лежат на земле.
– Ну вот. – кровавый щит спадает и Читосе видит такую родную улыбку Сина: – я ж говорил, что Читосе справится. Мы только на выходе помогли. У тебя что, патроны кончились? А я говорил, что патронов…
