знаешь.
— А теперь буря кончилась. — Она отвернулась и посмотрела на небо.
— Это было нечто большее, ты знаешь. Это чувство родилось в первые мгновения нашей встречи.
— Это сумасшествие и предательство. Теперь мне придется лгать, и ложь будет такой же черной, как вчерашняя ночь.
— Рут, о Боже, не говори так.
— Хорошо. Я вообще не хочу говорить об этом.
— Но это уже свершилось!
Вместо ответа она протянула левую руку, и золотое колечко заблестело на солнце.
— Мы скажем друг другу «прощай» здесь, на горе, при свете солнца, хотя мы могли бы проехать еще немного вдвоем.
— Рут, — начал он, но она приложила руку к его рту, и он почувствовал на губах вкус металла. От кольца веяло таким же холодом, как и от мысли о расставании.
— Нет, — прошептала она. — Поцелуй меня еще раз и отпусти.
Глава 6
Мбеджан первым заметил коричневое облако пыли на расстоянии двух миль от них, у ближайшего гребня горы, и тихо шепнул хозяину. Облако было таким расплывчатым, что Сину потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть его. Поняв, в чем дело, он стал выискивать укрытие. Больше всего подходил красный камень, но он находился слишком далеко от них, где-то в полумиле.
— Что там, Син? — Рут заметила его волнение.
— Пыль, — ответил он. — Всадники. Они едут этой дорогой.
— Буры?
— Возможно.
— Что мы будем делать?
— Ничего.
— Ничего?
— Когда они покажутся из-за горы, я выеду навстречу и постараюсь обманом заставить пропустить нас. — Потом он повернулся к Мбеджану и заговорил по-зулусски: — Я поеду к ним. Отъезжай в сторону, но тщательно следи за мной. Если я подниму руку, отпускай лошадей с поклажей и поторапливайся. Я постараюсь задержать их как можно дольше. — Он быстро отвязал седельную сумку, в которой было золото, и протянул ее зулусу. — Постарайся продержаться до темноты. Проводи женщину, куда она пожелает, а потом возвращайся с Дирком к моей матери в Ледибург.
Он снова посмотрел в сторону облачка, но там уже были ясно различимы два всадника. Син взял бинокль и в круглые окуляры смог рассмотреть даже форму их касок. Он разглядывал блестящую экипировку, красивых коней, отличное седельное снаряжение и наконец с облегчением воскликнул:
— Солдаты!
Будто в подтверждение его слов кавалерийский эскадрон двумя аккуратными рядами появился на горизонте, среди леса копий весело развевались знамена.
Дирк заулюлюкал от радости, Рут, едущая между ним и Мбеджаном, ведущим за собой лошадей с поклажей, радостно рассмеялась, а Син, поставив лошадь на дыбы, снял шляпу и замахал ею в знак приветствия.
Но такое бурное проявление энтузиазма не произвело никакого впечатления на военных, бесстрастно наблюдавших за их приближением, а младший офицер, возглавляющий колонну, даже с каким-то подозрением приветствовал подъехавшего Сина.
— Кто вы, сэр?
Но ответ, казалось, интересовал его меньше, чем бриджи Рут и то, что под ними скрывается. Во время последующего объяснения Син почувствовал растущую неприязнь к офицеру. И хотя смуглая, покрасневшая на солнце кожа и пышные желтые усы не вызывали симпатии, дело все же было в бледно-голубых глазах. Возможно, они были всегда так широко открыты, но Син в этом сомневался. Офицер лишь на мгновение задержал своей взгляд на Сине, когда тот докладывал, что не вступал в контакты с бурами, все остальное время он смотрел на Рут.
— Не смеем больше задерживать вас, лейтенант, — проговорил Син и взялся за поводья, собираясь повернуть коня.
— До реки Тугелы десять миль, мистер Коуртни. Теоретически эта территория удерживается бурами, и, хотя мы тесним их главную армию с флангов, было бы намного безопаснее добраться до британских войск под нашей защитой.
— Спасибо, но я хотел бы избежать контактов с обеими армиями и добраться до Питермарицбурга как можно скорее.
Офицер пожал плечами.
— Вам решать. Но если бы мои жена и ребенок… — Не договорив, он повернулся в седле, чтобы отдать приказ о выдвижении колонны.
— Поехали, Рут. — Син пристально посмотрел на нее, но она не двигалась с места.
— Я не поеду с тобой. — Ее голос звучал безжизненно.
— Не глупи. — От возмущения он невольно заговорил резко, отчего в ее глазах зажглись злые огоньки.
— Могу я продолжить путь с вами? — решительно спросила она.
— Конечно, мадам. — Офицер колебался и перед тем, как закончить, взглянул на Сина. — Если ваш муж…
— Он мне не муж. Я едва знаю его. — Ее голос звучал резко, она даже отвернулась от Сина. — Мой муж в вашей армии. Я прошу, чтобы вы взяли меня с собой. Пожалуйста.
— Ну, тогда… Это меняет дело. — Офицер растягивал слова, но ленивое высокомерие ею тона не могло скрыть радость от поездки в обществе Рут. — Я с удовольствием буду сопровождать вас, мадам.
Ударив лошадь, Рут заставила ее повернуться и оказалась рядом с лейтенантом, лицом к лицу с Сином. Этим она хотела показать Сину, что находится с ним но разные стороны баррикады.
— Рут, пожалуйста. Давай поговорим. Задержись на несколько минут.
— Нет. — Ее голос был бесцветным, а лицо — бесстрастным.
— Мы должны попрощаться, — умолял он.
— Мы уже попрощались. — Она перевела взгляд с Сина на Дирка.
Офицер, высоко подняв сжатую в кулак руку, повысил голос:
— Колонна, вперед!
Он тронул коня, злобно усмехнулся, глядя на Сина, и, прикоснувшись к краю каски, шутливо отсалютовал ему.
— Рут!
Но она не обернулась. Ехала впереди колонны, и привыкшие к улыбке губы были плотно сжаты, а толстые косы били ее по спине при каждом шаге лошади.
— Не повезло, парень! — крикнул кто-то из всадников, и эскадрон
