ближайшие минуты сюда явится тот, с кем Гермиона не находится в напряженных отношениях, безусловно, равнялась нулю. Дафна была ее единственным шансом на спасение. И убедить ее помочь можно было лишь одним способом. Однако ради этого необходимо было нарушить обещание держать язык за зубами.
— Дафна, прошу тебя, это касается Драко, — пойдя на риск, окликнула ее Гермиона. Стоило ей упомянуть его имя, как слизеринка моментально остановилась и медленно обернулась, демонстрируя неподдельную заинтересованность. — Айзек стоит за тем нападением в Хогсмиде. Я узнала об этом, и поэтому он решил забрать мои воспоминания. Мне удалось оттолкнуть его беспалочковой магией, но неизвестно, сколько еще он пробудет без сознания, поэтому, прошу тебя, сними с меня Иммобулюс.
По мере того как Гермиона посвящала Дафну в подробности произошедшего, эмоции, отражающиеся на лице слизеринки, менялись чуть ли не ежесекундно. Однако она своевременно взяла себя в руки и, кивнув в знак согласия, достала палочку, направляя ее кончик в сторону Гермионы:
— Фините Инкантатем.
Неожиданно отмерев, Гермиона пошатнулась на месте, но тут же вернула равновесие, выставив руки в стороны. Твердо встав на ноги, она, не теряя времени даром, подбежала к Айзеку и, покопавшись в куче валяющихся возле него кубков, отыскала свою палочку, попутно забирая ту, что принадлежит гриффиндорцу.
— Инкарцеро, — произнесла она, связывая Айзека волшебными путами. Стоило веревкам затянуться вокруг его тела, как юноша вдруг замычал, постепенно приходя в себя.
— Беги к МакГонагалл, — приказным тоном обратилась Гермиона к Дафне. Та, в свою очередь, никак не воспротивилась этому, а лишь попятилась к двери, намереваясь сделать то, что велено. — Скажи ей, что мы поймали Аддерли.
========== Глава 18 ==========
С тех пор как Гермиона оказалась в кабинете МакГонагалл, время словно замедлило свой ход. Как долго она пробыла здесь? Десять минут? Двадцать? Полчаса? Мерлин его знает. Но ожидание, вне всякого сомнения, сводило с ума.
Присев на край подоконника, она нервно покусывала нижнюю губу, не сводя глаз с Айзека, сидящего на одном из стульев возле директорского стола. В районе лодыжек его ноги обвивали прочные веревки, а руки были надежно привязаны к подлокотникам. Но на удивление он выглядел совершенно равнодушным к происходящему. Казалось, он просто-напросто не осознавал всю серьезность ситуации и неизбежность грозящего ему наказания.
Неожиданно Айзек, до сего момента безэмоционально смотрящий в никуда, поднял глаза, концентрируя внимание на Гермионе. Когда их взгляды встретились, она едва заметно вздрогнула, как он слабого электрического заряда. Скопившееся в одной точке напряжение взрывной волной разнеслось по всему телу.
— Мисс Грейнджер, — позвала ее МакГонагалл, о присутствии которой Гермиона благополучно позабыла.
Почувствовав в воздухе ненавязчивый аромат валерианы, девушка посмотрела вниз и увидела чашку с дымящимся чаем, которую протягивала ей директор. Здесь явно не обошлось без нескольких капель умиротворяющего бальзама.
— Это поможет успокоить нервы.
Поблагодарив ее за заботу, Гермиона взяла в руки белое фарфоровое блюдце и, подняв чашку, ради приличия сделала небольшой глоток, особо не рассчитывая, что напиток действительно сможет унять ее тревогу. Наверное, в сложившейся ситуации ей не хватило бы и пинты умиротворяющего бальзама, введенного внутривенно.
Услышав звук приближающихся шагов, доносящийся со стороны винтовой лестницы, Гермиона поставила чашку с блюдцем на подоконник, и в следующую секунду в кабинет вошли профессор Слизнорт и профессор Эддингтон, следующий за ним по пятам.
— Вот то, о чем вы меня просили, директор, — выждав мгновение, чтобы отдышаться после забега по школе, пожилой преподаватель по зельеварению выудил из кармана стеклянный флакончик с бесцветной жидкостью и вытянул руку вперед, протягивая его МакГонагалл.
— Благодарю, Гораций, — учтиво склонив голову, она поправила съехавшие на кончик носа квадратные очки и опустила взгляд на сжатую в ладони склянку. — Ума не приложу, как же так вышло, что никто из нас не помнит о Вивьен Аддерли, ведь, судя по той фотографии, она училась в Хогвартсе всего лишь несколько десятилетий назад.
Гермиона задумчиво кивнула, соглашаясь с ее разумным замечанием. Она тоже не совсем понимала, почему профессора не помнили о матери Айзека. Чего уж там, даже в архиве не было никакой информации о такой студентке.
— А вы бы и не забыли ее, не помоги я вам это сделать, директор, — без зазрения совести заявил Айзек, тихо хрустнув шеей. То, с какой легкостью он говорил об этом, не могло не поражать. Видимо, потерпев неудачу в зале трофеев, он более не видел смысла отнекиваться, притворяясь невиновным: недавние воспоминания Гермионы, которые при желании мог просмотреть кто угодно, так или иначе, были весомой уликой, разносящей все его возможные аргументы в пух и прах.
— Но как тебе хватило… — не удержавшись, начала было Гермиона. Она не могла поверить в то, что Айзеку удалось забрать воспоминания у такого количества преподавателей и при этом ни разу не попасться.
— Сил? — закончил он за Гермиону, уловив, к чему она клонит. — Не удивлен, что ты задала именно этот вопрос, ведь в вашем представлении я не блещу особыми талантами в магии, — окинул он насмешливым взглядом всех собравшихся в кабинете людей. — Легко подкрасться к тем, кто считает тебя слишком благородным или же глупым, чтобы вонзить им в спину нож.
Айзек и впрямь никогда не отличался завидными успехами в магии. Конечно, ему давались все заклинания, которыми должен был овладеть каждый уважающий себя волшебник, но нечто более сложное выходило у него не слишком-то хорошо. Взять хотя бы ту же невербальную магию, прогресса в которой он не достиг даже спустя несколько месяцев тренировок. Однако сейчас Гермиона сомневалась в том, что в действительности это было не умело отыгранное представление, организованное с целью ввести окружающих в заблуждение.
Но в одном Айзек точно был прав: никто никогда не будет видеть в тебе достойного соперника, если ты не продемонстрируешь все свои сильные стороны.
— И все вы так и пребывали бы в неведении, если бы не та фотография в зале трофеев, — сокрушенно вздохнул он, сожалея лишь о том, что попался на такой мелочи. Очевидно, на искреннее раскаяние в содеянном уповать не следовало.
— Какая неслыханная наглость! — вдоволь наслушавшись, МакГонагалл вспыхнула, словно порох при контакте с зажженной спичкой. — Мистер Шаффик, ваше поведение переходит все границы.
— Если вы ждете от меня извинений, директор, то спешу вас огорчить: их не будет, потому что я не испытываю чувства вины.
Лицо Минервы помрачнело сильнее, чем небо в преддверье грозы. С минуту помолчав, она решительно подошла к студенту и открыла флакончик с принесенным профессором Слизнортом зельем.
— Это сыворотка правды. Будет лучше, если вы выпьете ее по собственной воле, — холодно оповестила она
