– Если бы я знал.
– Но мы уже не можем пойти вспять.
– Да, – согласился Первый Лорд. – Мы не можем.
Он повернулся к Маркусу и сказал:
– Но, возможно, мы можем идти вперед.
Маркус нахмурился.
– Что?
– Ты узнал его, когда, наконец, сумел к нему присмотреться. Тебе не кажется, что любой, кто когда-либо служил с Септимусом, сможет сделать то же самое? – Гай покачал головой. – Он стал мужчиной. Ему не удастся оставаться незаметным слишком долго.
– Не удастся, – сказал Маркус. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Гай посмотрел на него и сказал:
– Ничего, Маркус.
Валиар Маркус нахмурился.
– Она обнаружит это достаточно скоро, независимо от того, скажу я ей об этом или нет.
– Возможно, – сказал Гай. – Возможно, нет. В любом случае, не вижу никаких причин, препятствующих этому ускользнуть от твоего внимания, как это произошло со всеми остальными. И я с трудом верю, что она будет недовольна, имея агента в качестве доверенной правой руки Октавиана.
Маркус вздохнул.
– Действительно. И я полагаю, если я откажусь, ты применишь стандартные меры.
– Да, – сказал Первый Лорд с мягким сожалением в голосе. – Я не хочу этого. Но ты знаешь правила игры.
– Ааа, – протянул Маркус.
Оба не произносили ни слова еще минут десять, затем Маркус сказал:
– Ты понимаешь, чем он на самом деле является?
– Чем?
Маркус услышал тихое, слабое изумление в собственном голосе, когда ответил:
– Надеждой.
– Да, – ответил Гай. – Поразительно…
Он протянул руку и положил несколько золотых монет на каменное ограждение рядом с рукой Маркуса. Затем достал еще одну – старинного серебряного быка, монету, потертую временем, и положил ее рядом с остальными.
Маркус взял золото. И долгое мгновение смотрел на серебряную монету, знак власти Курсора.
– Ты и я никогда больше не сможем быть на одной стороне.
– Нет, – сказал Гай. – Но, возможно, ты и Октавиан сможете.
Маркус смотрел на серебряную монету – знак верности Курсора Короне. Затем поднял ее и положил в свой карман.
– Сколько лет было Септимусу, когда у него появились фурии?
Гай пожал плечами.
– Около пяти, я думаю. Он поджег детскую. А что?
– Пять, – Маркус покачал головой. – Простое любопытство.
Человек в сером плаще повернулся, чтобы уйти.
– У тебя не было необходимости показывать мне это, – сказал Маркус ему в спину.
– Нет, – ответил тот.
– Спасибо, Секстус.
Первый Лорд повернулся и склонил голову перед другим мужчиной.
– Пожалуйста, Фиделиас.
Маркус смотрел ему вслед. Затем вытащил старую серебряную монету и поднял ее, чтобы свет далеких пожаров блестел на ее поверхности.
"Пять, – думал он."
– Как давно мы знакомы, алеранец? – спросила Китаи.
– Этой осенью будет пять лет, – сказал Тави.
Китаи шла рядом с Тави с момента, когда он вышел из госпиталя – первого здания, которое он приказал отстроить инженерам Легиона.
Было крайне необходимо чистое и сухое место, чтобы выхаживать раненных и больных, учитывая количество пострадавших и изможденность Фосса и его целителей, в особенности во время последних часов сражения, когда целители были едва способны стабилизировать умирающих, не то что вернуть их в строй.
Тави провел вечер навещая раненных. Всякий раз, как у него выдавалось немного свободного времени, он посещал еще кого-нибудь из своих, справлялся о них, воодушевлял их как только мог. Было мучительно видеть одного изувеченного легионера за другим, каждый из которых пострадал выполняя его приказы.
Он брал с собой Китаи во время любого посещения – фактически, он брал ее всюду, куда шел, включая штабные совещания. Он представлял ее Послом Китаи и больше никак ее присутствие не объяснял, все его поведение показывало, что она своя, а тем, у кого есть вопросы или комментарии по поводу нее, лучше держать их при себе.
Он хотел, чтобы люди привыкли видеть ее, разговаривать с ней, пока не поймут, что она не представляет угрозы. Это был метод адаптации из дядиных уроков по овцеводству. Тави с изумлением думал, что точно так же тренировал бы овец признать нового пастуха или собаку.
Она отказалась от своего дикарского наряда и стала носить одну из форменных туник Тави, кожаные штаны наездника и высокие сапоги для верховой езды. Она обрезала свои длинные волосы под стиль легионеров, остался лишь их натуральный цвет, серебристо-белый.
Пока они шли, она кивнула.
– Пять лет. За это время, – сказала она, – пыталась ли я когда-нибудь тебя обмануть?
Тави ткнул пальцем в четкий, белый шрам, у себя на щеке.
– В первую ночь нашей встречи ты наградила меня этим с помощью своего каменного ножа. И я думал, что ты парень.
– Ты медлительный и тупой. Мы оба знаем это. Но я когда-нибудь пыталась тебя обмануть?
– Нет, – сказал он. – Никогда.
Она кивнула.
– Тогда у меня есть идея, которую ты должен представить Первому Лорду.
– Правда?
Она снова кивнула.
– Мы будем противостоять Насагу и его людям некоторое время, верно?
Тави согласно кивнул.
– До тех пор, пока Первый Лорд не подавит силы Калара, мы будем должны оставаться здесь, чтобы сдерживать и беспокоить канимов, надеясь удержать как можно большее их число здесь, чтобы они не помогли Калару, оттянув на себя часть наших войск.
– Тогда тебе понадобится много разведчиков. Силы небольшой мобильной группы.
Тави скривился и кивнул.
– И это совсем не весело.
– Почему?
– С одной стороны из-за их скорости, – сказал Тави. – Разведчиков слишком легко заметить или отследить, а затем напасть – особенно ночью. А у нас просто недостаточно лошадей, чтобы всех снабдить. Если я не придумаю что-нибудь, мы потеряем много хороших людей.
Китаи склонила голову.
– Значит ты остаешься капитаном?
– Пока да, – сказал Тави, кивая. – Фосс говорит, что Цирилл скорее всего лишится левой ноги. По закону Короны не допускается офицер Легиона не способный маршировать и сражаться рядом со своими людьми. Но я почти уверен, что он будет принят в Легион в качестве атташе Короны или произведен региональным Консулом Стратегии.
Китаи вскинула броь.
– Что это значит?
– Что он будет отдавать мне приказы, как и куда двигаться. Но я буду принимать решения во время боя.
– А, – сказала Китаи. – Боевой командир и бивачный командир, как мой народ их называет. Один принимает решения во время сражения, другой на привале.
– Звучит похоже на правду, – сказал Тави.
Китаи нахмурилась:
– Но разве ты не должен следовать тем же правилам? Ты не можешь маршировать рядом со своими людьми. Не используя фурий, каких ваш народ призывает в дороге.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
