— Похоже, в этих ёмкостях когда-то транспортировали уголь, — вынес вердикт Евгений после того, как мы подошли к первым из них, чтобы рассмотреть. — Вот и подвес тут какой здоровый приварен, и тросы есть.
— Нет только, куда бы всё это крепилось. — я зачем-то заглянул внутрь одного из контейнеров, но тот, как и ожидалось, был пуст, только немного песка и темноватого цвета стенки.
— Сожгли, — пожал плечами Женька. — Или разобрали ещё раньше, тут сложно понять.
Дорожка из брошенных контейнеров закончилась у аляповатого, сделанного по типу «и так сойдёт» ангара. Его собирали долго, не за один раз, добавляя постепенно всё новые и новые пристройки, пока не получился вот такой, когда-то тоже красного цвета, уродец. Никаких тебе изящных форм, диковинных конструкций или тому подобного. Бездушное, некрасивое и настолько же дешёвое творение из нашего с Женькой времени, а то и на целый век пораньше. «А может, его тогда же и забросили?» — в мою голову пришла несколько неожиданная мысль. Законсервировали, ушли и забыли.
— Ты тоже думаешь, что архива здесь нет? — Женька угадал мои мысли. — Перенесли в другое место там или финансирование закончилось.
— Сейчас проверим, — ответил я и попробовал навалиться на небольшую дверцу, врезанную в правую, в несколько человеческих ростов, створку ангара.
Дверь со скрипом, но поддалась, а затем неожиданно быстро распахнулась, да так, что я чуть не улетел вслед за ней.
— Не заперто, — констатировал очевидный факт Евгений.
В ангаре было темно, чернота неизвестности уходила далеко вглубь, и только немного света из открытого прохода позволяло нам разглядеть ближайший десяток метров перед собой. Конструкция ангара выдержала испытание временем, ничего не обвалилось и не прохудилось. Может, оно и не красиво, но зато надёжно.
— И пусто, — продолжил Евгений.
Совсем пусто, конечно, здесь не было. Под потолком гирляндой исчезали во мраке длинные лампы, по краям успевших проржаветь рельс валялись опрокинутые на бок пустые решётчатые тележки, на правой стене располагался электрический щит с большим рубильником и с сохранившейся наклейкой в виде молнии. Рядом со щитом висел приоткрытый пуль управления, из которого свисали оторванные провода.
Режим ночного видения вернул нам нормальное зрение. Тьма отступила и стало понятно, что протянутые по середине ангара рельсы упираются метров через тридцать в ещё одну двустворчатую дверь. На этот раз настоящую надёжную, выкрашенную хорошо сохранившейся белой краской и с давно не работающими светодиодами в виде знакомой аббревиатуры AWA и словами Protecting World Memory.
— Ну, по крайней мере, эту дверь точно не вскрывали, — Евгений подёргал за ручку. — Так что насчёт защиты памяти они, может, и не ошиблись.
— А зачем её вскрывать? Там семян нет, это в соседнее хранилище.
— Оно далеко отсюда? — поинтересовался Женька, продолжая осматривать дверь.
— Вроде, нет, где-то рядом совсем, — ответил я. — Но думаю, оно как раз и разграблено ради еды. А здесь что? Микрофильмы и перфокарты? Или ты знаешь ещё какой-нибудь способ сохранить данные на столь большой срок?
— На что-нибудь типа грампластинки, только из устойчивого к коррозии сплава, как у оригинального «Вояджера». А ещё раньше были такие оптические диски, там лазером информация считывалась. Правда, делались они из пластика с металлическим напылением, так что насчёт долговечности ещё надо смотреть. Проберёмся в хранилище — узнаем.
— Ну что там? Резать будем? — спросил я, когда Евгений отошёл от двери.
— Замка как такового не вижу, — ответил он. — Считывателя нет. Должно открываться просто так.
— Думаешь они так халатно относились к безопасности? Заходи, кто хочешь?
— Это кто интересно? Белые медведи? Здесь чужаков не было, все свои. И к тому же, как потомки в случае катастрофы должны сюда попадать? Петли с той стороны просто проржавели и прикипели, и никаких секретов.
Предположение Евгения мы решили проверить незамедлительно. Иначе зачем тащить с собой резаки? Пара минут и кусок металла высотой в человеческий рост шмякнулся по ту сторону двери, подняв кучу пыли. Да уж, там точно никто не бывал долгие годы. Не став ждать Женьку, я первым вошёл в хранилище. Или нет, пока ещё рано радоваться: точно такие же ржавые рельсы, как и в ангаре, вели далеко вглубь шахты и скрывались за поворотом.
— Посмотри-ка, — окликнул меня Евгений. — Я был не прав.
Дверь вместе с петлями изнутри действительно проржавела. От воздействия времени её не спасла и краска, по большей части давно осыпавшаяся мелкими кусочками на пол шахты. Но дело было в другом. Ровно посередине, где смыкаются створки, а также по всему периметру шёл неаккуратный сварной шов.
— Они замуровали себя? — такое решение оставшихся здесь людей выглядело не просто несколько, а очень даже странно.
— Похоже на то, — хмыкнул Женька. — Вот только ради чего?
— Знаешь, люди и раньше совершали безумные поступки, далеко ходит не надо, ты сам всё видел на Марсе.
— Не напоминай мне про Марс, — скривил лицо Евгений. — А про безумный поступок я не согласен, сюда никто и не пытался проникнуть. Дверь целая, следов взлома нет. Поэтому я и ничего не понимаю.
— А если из шахты несть другой выход? — предположил я. — Тогда идея запечатать главный вход, который у всех на виду, не выглядит странной.
— Или оставшиеся снаружи сочли добровольных «затворников» полными идиотами и пошли дальше заниматься своими выживальщицкими делами. Например, грабить тот же посёлок.
Дальше строить догадки бессмысленно, если ответы на этот вопрос и есть, то они впереди, а у одинокой двери спросить не получится, она же железная. Пока напрашивается только один-единственный вывод из всего увиденного: во время блокировки двери электричество здесь было. Вон и насквозь прогнивший сварочный аппарат валяется у стенки, забирать с собой его не стали. Странно.
— Насколько здесь влажно, как думаешь? — я провёл пальцем по двери, ржавчина на ней выглядела довольно плотной, в пыль не рассыпалась.
— Отключать силовой кокон ради проверки я не собираюсь, — ответил Женька. А затем повторил мой «опыт». — Но уж явно побольше, чем снаружи.
— То есть где-то рядом здесь есть вода, — подвёл итог я. — А на всей планете пустыня, как-то не сходится.
— Не сходится, но и мы с тобой так себе специалисты, — заметил Евгений. — Ладно, идём, нечего тут больше торчать.
Следующие метров сорок до поворота не привнесли особого разнообразия в унылый вид старой угольной шахты. Те же прогнившие рельсы, те же светильники, по большей части валявшиеся на полу, с потолка местами свисала защитная сетка, которая, на удивление, проржавела не так сильно и всё ещё вполне способна была спасти голову незадачливого гостя от падения вывалившегося булыжника. Наверное. А ещё здесь стояла какая-то нереальная тишина, нарушаемая только скрипом камней под нашими ногами. Однако она почему-то не казалась мне зловещей или пугающей, как на Марсе. Не было той жуткой и невыносимо липкой атмосферы замкнутого пространства, когда ты ограничен вот этими четырьмя стенами, тебе некуда бежать, а за каждым углом воображение рисует притаившихся чудовищ. Мозг раз за разом придумывает всё новые и новые неприятности, которые только и ждут, чтобы тотчас случиться.
Поэтому древнее ругательство, начинающееся на букву Б, вырвалось у меня совершенно непроизвольно. За поворотом нас встречал обвал, полностью перегородивший дальнейший путь.
— Не думал, что ты знаешь такие слова, — хмыкнул Евгений. — Обычно «пустота то, пустота это». Где ты вообще её выкопал?
— Без понятия, — пожал плечами я. — Привязалось.
На самом деле я и вправду не помнил, откуда позаимствовал давно ставшее частью меня слово. Можно попытаться, конечно, но сейчас не самый лучший момент, чтобы восстанавливать утраченный в мозгу «файл». Когда-нибудь потом.
— Ты хотел попробовать новый модуль к винтовке, — как бы невзначай заметил я.
