такой степени он вошел в образ.
— Гарри, — сказал я, — познакомься, это Хелен Шоу. Хелен, это Гарри Нэш. Если вы получите роль Стеллы, на сцене он будет вашим мужем.
Гарри даже не протянул руки новой знакомой: вместо этого он сунул оба кулака в карманы, подался назад и с ног до головы окинул Хелен раздевающим взглядом. Та вмиг прекратила плакать.
— Гарри, мне бы хотелось взглянуть, как вы ссоритесь, а потом миритесь, — сказал я.
— Не вопрос, — ответил он, не сводя глаз с Хелен. Эти глаза сжигали одежду быстрее, чем она успевала надеть новую. — Если Стелл в игре, я тоже.
— Простите? — Щеки Хелен стали цвета клюквенного сока.
— Стелл… Ну, Стелла, — это ты. Моя жена.
Я вручил обоим сценарии. Гарри выхватил свой, даже не сказав «спасибо», а Хелен едва сумела протянуть руку — мне пришлось самому сжать ее пальцы, которые отчего-то отказались ее слушаться.
— Мне бы что-нибудь тяжелое, — проговорил Гарри.
— Зачем? — не понял я.
— Ну, по сценарию я должен швырнуть в окно радио, — пояснил Гарри. — А мне что швырнуть?
Я дал ему пресс-папье вместо радио и пошире отворил окно. Хелен Шоу побелела от ужаса.
— С какого места начинать? — спросил Гарри, поводя плечами, как боксер перед боем.
— Давай начнем за несколько реплик до того, как ты выбросишь радио, — предложил я.
— О’кей, о’кей, — ответил Гарри, все разминаясь и разминаясь. Он пробежал глазами по ремаркам. — Так-так… Значит, сперва я вышвырну радио, потом она спрыгнет со сцены, а я ее догоню и вдарю хорошенько.
— Все верно.
— О’кей, детка, — сказал Гарри, исподлобья глядя на Хелен. Похоже, нам с Дорис предстояло увидеть сцену почище знаменитой гонки на колесницах из «Бен-Гура». — На старт, внимание… Марш, детка!
Когда эпизод подошел к концу, Хелен Шоу вся взмокла, точно подносчик кирпичей на стройке, и едва стояла на ногах. Она рухнула на стул и свесила голову набок, не в силах даже прикрыть рот. От бутылки не осталось и следа. Стеклянные стенки, не дававшие ей раскисать, рухнули. Воображаемая бутылка исчезла.
— Я получил роль или нет?! — рявкнул Гарри.
— Безусловно, — ответил я.
— Вот так бы сразу! — воскликнул он. — Ну, тогда я отчаливаю… До скорого, Стелла, — бросил он Хелен и вышел, бахнув дверью.
— Хелен? Мисс Шоу? — позвал я.
— Мф? — откликнулась она.
— Роль Стеллы — ваша. Вы прирожденная актриса!
— Да вы что? — не поверила она.
— Я и не подозревала, что в вас столько огня, голубушка! — сказала ей Дорис.
— Огня?.. — Хелен словно не могла сообразить, стоит она на ногах или сидит на коне.
— Прямо-таки фейерверки! Шутихи! Бенгальские свечи! — продолжала Дорис.
— Мф, — сказала Хелен. И умолкла. Вид у нее был такой, будто она собралась всю жизнь просидеть на стуле с открытым ртом.
— Стелла, — позвал я.
— А?
— Вы можете идти, я разрешаю.
Итак, мы начали репетировать: четыре раза в неделю на сцене актового зала районной школы. Гарри и Хелен задали постановке такой темп, что уже на вторую или третью репетицию мы все едва не спятили от волнения и усталости. Обычно постановщик умоляет актеров учить роли, но мне не пришлось этого делать. Гарри и Хелен так слаженно работали, что все остальные считали своим долгом и честью не отставать от них.
Мне невероятно везло — или, по крайней мере, я так думал. Актеры так пылали на сцене, что после очередной любовной сцены мне пришлось немного осадить Гарри и Хелен:
— Ребята, приберегите немного пороху для премьеры, ладно? Вы же сгорите дотла!
Я это сказал на четвертой или пятой репетиции, а рядом со мной сидела Лидия Миллер, которая играла Бланш, увядшую полубезумную сестру Стеллы. В настоящей жизни она была женой Верна Миллера, хозяина скобяной лавки и начальника Гарри.
— Лидия, — спросил ее я, — ну что, удалась нам постановка или нет?
— Удалась, еще как, — с укором ответила она, будто я совершил ужасное преступление. — Можете собой гордиться.
— В каком смысле?
Не успела Лидия ответить, как со сцены раздался вопль Гарри: не пора ли по домам? Я кивнул, и Гарри, все еще в образе Марлона Брандо, ушел, раскидывая мебель и хлопая дверями. Хелен по-прежнему сидела на диване с тем же опешившим видом, что и после проб. Ее выжали как лимон.
Я снова повернулся к Лидии.
— Знаете, до сих пор я считал, что у меня есть все поводы для гордости. Я что-то упустил?
— Вы в курсе, что эта девочка влюблена в Гарри? — задала Лидия встречный вопрос.
— По сценарию?
— По какому еще сценарию? Репетиция закончилась, а вы посмотрите на нее! — Она грустно хохотнула. — В этом спектакле заправляете отнюдь не вы.
— А кто же?
— Матушка-природа, и нынче от нее добра не жди. Бедняжка, что с ней будет, когда она увидит истинный характер Гарри? Верней, его полное отсутствие?
Я тоже обеспокоился, но предпринимать ничего не стал, поскольку не хотел лезть в чужие дела. Вскоре Лидия сама попыталась предотвратить катастрофу, но ничего не добилась.
— Знаете, милочка, — сказала она Хелен, — я ведь однажды играла Энн Ратлидж, а Гарри был Авраамом Линкольном.
Хелен захлопала в ладоши:
— Какое это, верно, было блаженство!
— В каком-то смысле да, — кивнула Лидия. — Иногда я настолько входила во вкус, что влюблялась в Гарри всей душой, как Энн в Линкольна. Мне приходилось каждую минуту возвращаться на землю и напоминать себе, что Гарри никогда не отменит рабства, что он всего лишь продавец в скобяной лавке моего мужа.
— О, что вы, он потрясающий! Я еще никогда не встречала таких мужчин!
— Однако в первую очередь вы должны помнить о том, что случится с Гарри после последнего спектакля.
— Простите? — не поняла Хелен.
— Как только занавес опустится, все замечательные качества Гарри исчезнут без следа.
— Не верю, — ответила Хелен.
— Что ж, в это действительно сложно поверить, — признала Лидия.
Тут Хелен немного разозлилась:
— А если и так, мне-то что за дело? Какая мне разница?
— Ну, н-не знаю… Просто я подумала, вам
