Одновременно испытывался лабораторный образец электронного кодировочного прибора. Прибор проверялся во всех штабах четырех, участвовавших в учениях, дивизий. Не было зафиксировано ни одного перебоя. Ему не требовалось никакого времени на развертывание. Он просто подключался к радиостанции и работал на стоянке и на ходу, - в танке, автомашине, бронетранспортере, просто в руках. Этот 3,5 килограммовый ящичек не стоило труда переносить на себе. В общем, ни у кого не могло возникнуть никакого сомнения в превосходстве маленького электронного прибора над громоздкой электромеханической машиной. Несмотря на это, зам. начальника связи, отозвав меня в сторону, предложил сделку. Записать в акт, что кодировочная машина, после устранения обнаруженных на испытаниях недостатков, может быть принята на вооружение. Но, одновременно, комиссия рекомендует усилить работу по доведению до готовности электронного кодировочного прибора, который в лабораторном образце показал прекрасные результаты на учении.
Я, разумеется, категорически отверг это предложение. Согласиться на закупку для вооруженных сил никому не нужной груды металла я не мог. Но когда я рассказал об этом разговоре Михаилу Митрофановичу, он не одобрил мое решение. Он сказал, что связисты своего добьются и заодно угробят хороший прибор. Очень скоро его прогноз подтвердился. Инженера-изобретателя отчислили из института, где он работал, а на новом месте запретили работу не по профилю. Я, в ответ, показал прибор в работе всем командующим округами и министру обороны. Все командующие начали атаковать просьбами дать прибор в войска. Но управление связи, ссылаясь на неготовность, отказывало. Одновременно распускался слух о том, что прибор - блеф. Командующий войсками Киевского военного округа (после Чуйкова) генерал армии Кошевой, пользуясь личными связями, заказал на "Арсенале" 50 приборов. Но об этом стало известно (откуда!) в Главном Артиллерийском управлении (ГАУ) и директор "Арсенала" получил приказ снять образцы с производства. Так союз бюрократов навязал войскам дорогую, громоздкую и, главное, ненужную машину, угробив заодно прогрессивный прибор.
Я предпринял еще одну попытку спасения прибора - обратился в Научно-технический комитет (НТК) Генштаба. И вот разговор с председателем НТК генерал-майором Лобановым:
- Ты что же думаешь, у меня реальная власть? Дам команду и выполнят? Ошибаешься. Мне, дай Бог, как-то увязать общую научно-техническую политику. Что же касается конкретных вопросов, то чтобы добиться чего-то, надо изворачиваться, хитрить, идти на уступки в чем-то. В гибели прибора виноват прежде всего ты сам. Связисты предлагали тебе хорошую сделку - оправдать ихние расходы и получить взамен хороший прибор. Они ведь 7 миллионов потратили на ту машину. Ты им не дал списать их. Вот они и добиваются этого другим путем, а прибор им мешает добиться этого. Вот его и гробят.
Но как же я мог согласиться добавить к 7 миллионам еще и расходы десятков миллионов - на серийное производство никому не нужных машин?
- Ну, до серии мы бы их не допустили. Да им это и не нужно. Они сами увидели, что создали гроб, и они бы с удовольствием его ликвидировали и занялись перспективным прибором, если бы вы им дали возможность оправдать сделанные расходы. А теперь они тратят деньги на доводку не нужной машины и станут проталкивать ее в серию. А прибор будут душить.
- Ну, а как же спасти прибор?
- Пока я вижу только один выход. Уговорить вашего Курочкина взять прибор себе. Они поймут, что этот прибор в ваших руках, а они уже знают, что вы не из тех, кто отступает, что вы доведете его до серии. А это для них удар, которого они получить не захотят, и потому затеят с вами новый торг. А мы им подскажем, посоветуем поторговаться.
Но уговорить Курочкина мне не удалось ("Зачем мне эта ерунда?") А вскоре меня самого ушли из академии. Но два прибора на кафедре все же остались. И вообще у нас собралось много технических средств управления войсками, которые имелись только у нас, в единственном экземпляре. Как же творческая мысль! Душат ее, душат, а она все оживает. Сколько энтузиастов без всякой платы трудились на кафедре, создавая оригинальнейшие образцы. И откуда только узнавали, что нам нужно. Но узнавали, приходили, приносили свои проекты и начинали работать над ними.
Мы непрерывно что-нибудь проверяем, используя для этого учения и военные игры. Поэтому когда главком сухопутных войск наметил двустороннюю фронтовую игру, я сразу же предложил создать "исследовательскую группу" и себя в качестве руководителя этой группы. Первое было принято, а второе отклонил сам главнокомандующий сухопутными войсками маршал Советского Союза В.И. Чуйков. "Пусть покажет, как он командует войсками. А то учит управлению, а как сам командует, неизвестно. Назначьте командармом 2-й танковой армии", - сказал он Курочкину.
- Ясно, - подумал я. - Рассчитаться хочет. Подобрать материал, чтобы уволить, как Тетяева или хотя бы наказать.
Конфликт возник в первый же день.
Как обычно, получив директиву фронта, сидим над выработкой решения. Начальник штаба говорит: "Нас явно в центр направляют".
- Нет, - говорю я, - мы в эту мясорубку не полезем. Надо иметь возможность маневра. Поэтому пустим по центру в первом эшелоне две дивизии, одну дивизию вдоль правой границы и одну за правым флангом двух центральных, в готовности к маневру в сторону правофланговой дивизии и в сторону центра. Пятую дивизию оставим в резерве и будем продвигать за правофланговой. Только мы закончили предварительное обсуждение, заходит Чуйков с целой свитой, в том числе и мой посредник.
- С обстановкой разобрались? Директиву фронта получили?
- Доложите решение!
Докладываю.
- А как вы поведете дивизию по правому флангу?
- По дорогам.
- Какие там дороги?
- Очень хорошее дорожное направление на всю глубину боевой задачи армии. Посмотрите, пожалуйста, у меня поднято.
Подходит, смотрит.
- Ну какие же это дороги. Проселки.
- Немецкие проселки. Шоссированные. Если б нам такие проселки на наших учениях, не о чем бы думать. Имеется не только одна дорога, а и обходы - почти в любом месте.
- Ну, хорошо. Пишите боевой приказ и оформляйте карту.
Уходят. Некоторое время спустя заходит посредник. Видимо после совещания посредников. Развертывает карту, начинает давать обстановку. Мое решение совершенно не учтено. Дивизии, которые должны были двигаться по правому флангу, оказались в центре. Задал вопрос командиру 2 танковой дивизии: "Почему вы оказались там? Я вам приказал двигаться на крайнем правом фланге армии". Посредник, генерал-майор из военно-химической академии, в роли командира танковой дивизии отвечает: "Я свернул на выстрелы".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
