Дренг находился в этот вечер в общем зале и сидел на стуле, словно на троне. Его мясистая рука сжимала стакан с виски, короткие ноги притопывали, а голос перекрывал шум. Помещение могло вместить лишь небольшое количество людей, даже не всю милицию, отпущенную в увольнение. Большинство бродило по коридорам, по рукам гуляли бутылки; северяне горланили песни, выплясывали, обнимались, роняли слезу-другую, но заканчивали все добрыми криками или смехом. Было жарко, в воздухе клубился табачный дым, но, должно быть, это зимний ветер так всех ободрил.
Целые приливы сталкивались в дверях, людские волны колыхались вокруг бара. Посреди моря людского выросло пугало. По коридорам Плик мог двигаться быстро, но здесь толпа остановила его. Гнев появился на лицах, зазвучали проклятия, грозно стиснулись кулаки… но тишина волнами расходилась от центра.
– …Предатель, шпион, разорвать его на части, повесить!
– Эй там, замолчите! – бухнул Эйгар. – Пусть его. – Вопли и суета вокруг затихли. – Вы же свободный народ, а не шваль, подобная городским серфам монгов. В том, что случилось, вины Плика нет. Пусть его… отпустите, вам говорю!
Толпа отодвинулась от англемана, подталкивая друг друга, наконец вокруг него оказалось свободное пространство. Эйгар пригласил его к себе:
– Иди сюда, друг.
Когда певец приблизился, директор предложил ему свою бутылку:
– Глотни за нас.
Плик наклонил сосуд.
– Ах, – вздохнул он. – Да благословит вас Господь, сэр. Уже этого благодеяния хватит, чтобы оправдать тот риск, которому я подверг свои ребра. Вы ко мне предельно добры.
– Мне было приятно слушать твои сочинения. И я не считаю тебя ответственным за поступок твоих друзей.
Плик ответил ровным взглядом:
– Вы правы, сэр, но все же они остаются моими друзьями.
– У тебя есть право на симпатии.
– О, у меня их нет… за исключением симпатий к невинным жертвам, убитым, задушенным, отравленным, и тем, которые еще погибнут.
– Ну что ж, лучше спой, только последи за языком, – посоветовал Эйгар.
– Сегодня все перенервничали, а я не могу выделить тебе телохранителя.
Если хочешь, ступай к бару.
Плик не смог быстро пробраться через окружавшую его плотную толпу и потому услышал ровный голос офицера, стоявшего возле директора:
– Кстати, об украденном космическом корабле, сэр. Я полагаю, что пора переговорить об опасности, которую он представляет.
– О'кей, я как раз хотел тебе это сказать, а потом хватит о деле.
Выпьем, – предложил Эйгар. – Все подробности, если хочешь, обсудим завтра. Но по-крупному – я не считаю, что корабль находится в опасности. Ферлей уверял всех в своем миролюбии и в отсутствии симпатии к нам. Я верю ему. Кроме того, с радарных постов слежения сообщили, что он отправился во внешний космос.
– Он вернется, сэр. А в «Орионе-2» находятся атомные бомбы.
– Он не может сбросить их на нас. Для этого сперва надо переделать двигательную систему, ему это не по зубам. Может быть, маураи помогут?
Нет, подобный поступок в корне противоречит их этике. К тому же Ферлей и Биркен бежали, потому что не могли смириться с применением ядерного оружия на войне. – Эйгар закусил губу. – Не могу сказать, чтобы я сам безоговорочно осуждал их.
– Но тем не менее…
– О, я не полагаюсь на одну только психологию. Ферлей может в целости и сохранности посадить корабль на территории Федерации. Маураи способны наделать из топлива боеголовок и обратить их против нас. Но не забудьте эти устройства не слишком мощны. Иначе бы они давно испарили корабль. Даже если из всех этих килотонн слепить единый боеприпас и взорвать его в непосредственной близи – погибнет одна из наших пусковых шахт, не более того. Они достаточно удалены друг от друга и прекрасно защищены. Вот если поделить делящееся вещество на достаточное количество боеголовок и чтобы нацелить их… но маураи не знают, куда именно надо стрелять… а также у них нет точных бомбовых прицелов. После войны Судного Дня серьезных военных действий в воздухе не велось. Нынешняя технология примитивна.
Я полагаю, что и маураи, и Ферлей обладают достаточным здравым смыслом, чтобы самостоятельно осознать все это.
– Но сам корабль представляет собой потенциальное оружие, сэр, возразил офицер.
– Вы имеете в виду реактивную струю? – спросил Эйгар. – Да, теоретически Ферлей может поставить корабль вертикально и по очереди выжигать наши шахты. Но на подобный подвиг не способен даже такой мастер, а у него нет даже второго пилота, только один инженер. Но все это теория. Что ж, чтобы успокоить людей, подобных вам, Джейко, я приказал милиции доставить сюда ракеты.
– Ядерные?
Эйгар отрицательно махнул:
– Нет! Меня проинформировали, что мы расстреляли весь наш запас этих грязных штуковин, и откровенно скажу-я только рад этому. Небольшие твердотопливные ракеты с химическими боеголовками. Они поднимаются примерно на десять щелчков. Космическому кораблю придется опуститься ниже, чтобы причинить нам реальный ущерб. И единственная ракета, попавшая в его тыльную часть, собьет корабль.
Кулак его грохнул по столу. Бутылки и бокалы подпрыгнули.
– Но повторяю, я не ожидаю от него подобных попыток, – сказал он. Ферлей прекрасно все понимает. И, по-моему, влюблен в этот корабль не меньше меня самого. Быть может, и больше, поскольку он увел его, повезло ему, сукину сыну. Джейко, мы продумали разные варианты. – Эйгар жадно приложился к своему бокалу. – …Черт побери, оставь меня наконец в покое, дай набраться.
Плик забился поглубже в толпу. На него по-прежнему поглядывали враждебно, но никто более не обижал.
Ощутив прикосновение руки, он увидел Лисбу Ямамуру, девушку из библиотеки.
– Привет, – проговорила она едва ли не застенчивым тоном.
– Чего… привет! – Он был удивлен. После той, уже давнишней ссоры они иногда встречались, но без особой симпатии. – И как ты?
– Пока еще не поняла. А ты?
Плик чуть пожал плечами, слегка улыбнулся.
– Если тебя мучает жажда – в чем я не сомневаюсь, – предупреждаю, для того чтобы пробраться к бару, потребуется не меньше получаса, – сказала она. – Быть может, возьмешь у меня, чтобы утешиться?
– Спасибо. – Он взял ее бокал и скромно пригубил. – Но чем же я заслужил такое внимание?
Она поглядела на него.
– Должно быть, теперь тебе здесь очень одиноко, – произнесла она.
– Хм, ну…
– Больше никто не хочет слушать твои песни, так ведь? А ты сочинил чего-нибудь новенькое? Ведь такие события могли вдохновить тебя?
Впрочем, наверно, умнее всего помолчать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
