Сторонники совершенно верной в своей основе политики — активного продвижения России к последним остающимся ей теплым морям на Дальнем Востоке, «вневедомственные деятели», как деликатно именовали безобразовцев, не могли пройти мимо самого влиятельного деятеля на этом Востоке, равно как и деятели «ведомственные». Некоторое время адмирал пытался сохранить «беспартийность», но в конечном итоге все же встал на сторону безобразовцев. И это понятно — они в меру своего разумения были патриотами.
Однако достаточно взглянуть в дневниковые записи Алексеева, и мы увидим его истинное отношение к своим политическим «соратникам». Его высказывания о A.M. Безобразове и иже с ним настолько нелицеприятны{329}, что становится ясно: адмирал примкнул к ним не по принципу «на чьей стороне сила», а из соображений военной необходимости.
Евгений Иванович понимал, что в случае русско-японского столкновения главным орудием будущей войны станет флот. Но позиция Министра Финансов С.Ю. Витте, систематически урезавшего кредиты Морскому Министерству, была по этому вопросу абсолютно ясна. Флот как сдерживающий фактор или не принимался им в расчет, или, напротив, принимался, а потому по мере Виттиных сил и губился. Отсюда ясно, что с Витте адмиралу Алексееву было очевидно не по пути. Равно как с Ламздорфом и Куропаткиным.
В этих условиях адмирал мог опираться только на безобразовцев, которые, как он рассчитывал, своим влиянием в придворных кругах могли помочь ему создать надежный противовес военно-морским силам Японии.
Только не Министром!
Имеются данные, что после скоропостижной кончины адмирала П.П. Тыртова Е.И. Алексеев был одной из ведущих кандидатур на пост управляющего Морским Министерством. Но, видимо, в роли Министра он был слишком опасен «кому надо». Адмирал Алексеев мог подготовить флот к войне.
Поэтому 10 марта 1903 года на эту должность был назначен начальник ГМШ Ф.К. Авелан — фигура, еще менее подходящая на роль Морского Министра, чем покойный Тыртов. А Евгению Ивановичу пришлось остаться в Порт-Артуре, ему уготовили другую роль. По-видимости, очень значительную и почетную. Срочно выдумывается новая очень крупная должность.
Высочайшим указом от 30 июля 1903 года Алексеев объявляется Наместником Императора на Дальнем Востоке, «коему присвоена высшая власть по всем частям гражданского управления»{330}. На первый взгляд, круто.
Отныне Е.И. Алексеев подчиняется непосредственно Царю. Ему дается право вести дипломатические переговоры напрямую, минуя МИД. В этом адмиралу помогают прикомандированные к нему дипломаты — И.Я. Коростовец — до 1902 года, когда адмирал был просто «начальником Квантуна», и Г.А. Плансон — в последний предвоенный период. В своих мемуарах и дневниковых записях весьма, кстати, положительно отзывавшиеся о политической деятельности адмирала{331}.
Наместник ЕИВ на Дальнем Востоке адмирал Алексеев на борту крейсера 1-го ранга «Аскольд». 1904 год Ну в реальности полномочий всемогущего Наместника у нас еще будет возможность убедиться чуть далее, а сейчас скажем только, что учреждение Наместничества состоялось, когда обстановка на Дальнем Востоке приобрела критический, вернее кризисный, характер. Япония, закончив приготовления к войне с Россией, искала теперь благовидный предлог для начала военных действий. Отсюда — резко возросший объем японских претензий к нам.
Сама загнав себя в ловушку своей уступчивости по корейским вопросам, русская дипломатия пожинала теперь ее плоды.
Повторял, видимо хорошо усвоенные, уроки князя Горчакова в войну русско-турецкую, за какие-нибудь два-три года «наш» МИД — при горячей помощи дружественных Министерств Военного и Финансов — сумел перечеркнуть и обесценить блестящие успехи армии в китайскую кампанию и существенно уменьшить авторитет и влияние России на Дальнем Востоке.
В 1903 году не то что про Корею, про Маньчжурию, которую мы привыкли считать почти своей — Желтороссией, речь попела в требованиях японских. Чтобы, мол, русского духу на сопках Маньчжурии не осталось. А то плохо будет.
Наш МИД что-то робко вякал про исключительно мирные интересы России в Маньчжурии, указывая при этом на порт Дальний. Японцы кивали в ответ на Порт-Артур. А когда с 1902 года их единомысленно поддержали англичане, возможно, в благодарность за русское бездействие в англо-бурскую войну, то тон японских требований стал просто наглым.
Тем более знали они, что строительство укреплений Порт-Артура почти что не начато. Судостроительная программа не закончена, флот не плавает — срезаны и на это кредиты, — а стоит в вооруженном резерве. Не корабли, а большие плавучие морские общаги.
Ни Владивосток, ни Порт-Артур не обладают ремонтными мощностями. Эскадра в Порт-Артур еле-еле в прилив вползает. Зато порт вторжения — Дальний — полностью к приему готов. Чего тянуть-то.
Через пару-тройку лет закончит, глядишь, Россия судостроительную программу, тогда сама богиня Аматэрасу, даже с Виттиной помощью, своим сынам не поможет.
А сейчас, кажется, сделано уже все для того, чтобы победа страны Ниппон в войне с северным колоссом стала почти уже совершившимся фактом.
И тут все карты «мировому сообществу», натравившему на русского медведя японскую овчарку, чуть не спутал наш оболганный и забытый герой — адмирал Евгений Иванович Алексеев.
4. Как Адмирал Алексеев вслед за китайской японскую войну хотел выиграть
4.1. Наместник Его Величества
Неоднократно и решительно
6 апреля 1903 года Евгений Иванович Алексеев был произведен в полные адмиралы с оставлением в звании Генерал-Адъютанта, а 30 июля назначен Наместником Его Императорского Величества на Дальнем Востоке. В официально представленных им мнениях и заключениях на проекты управления областями Дальнего Востока Алексеев неоднократно и решительно высказывался против учреждения там Наместничества и просил в случае, если таковое будет учреждено, отозвать его с Дальнего Востока. Чувствовал, видимо, всю искусственность навязанной ему роли.
На этом посту адмирала и застала в 1904 году русско-японская война, в которой ему, по словам «Военной энциклопедии», пришлось играть роль страдательную, ибо общественное мнение России, не подготовленное к войне правящими сферами, возложило на него ответственность не только за ее возникновение, но и за нашу неподготовленность к ней.
В качестве же Главнокомандующего он оказался лишенным всей полноты власти в руководстве военными операциями вследствие назначения ему «самостоятельного помощника» в лице генерала Куропаткина{332}.
По документальным данным
В настоящее время, по документальным данным, — продолжает «Военная энциклопедия», — роль Алексеева как Наместника в подготовке вверенных ему сил, средств и территорий к войне и его роль в военных событиях 1904 года представляется в следующем виде.
Наместник выступал за продление сроков русской оккупации Маньчжурии[254] и предотвращение японской оккупации Кореи. Собрав к 26 сентября 1903 года — сроку вывода русских войск из Маньчжурии — всю русскую эскадру в Порт-Артуре, Алексеев содействовал срыву намеченной эвакуации. Чтобы не подрывать русское экономическое преобладание в Маньчжурии, адмирал требовал оговорить вывод оккупационных войск обязательством Китая не открывать для международной торговли устье реки Ялу{333}.
Пытаясь развести корейский и маньчжурский вопросы, адмирал Алексеев один противостоял всей внешней политике Японии, охраняя престиж и достоинство Русской державы.
В июле 1903 года японское правительство обратилось к нашему правительству с предложением пересмотреть существующие договоры наши как с Японией, так с Китаем и Кореей и представило проект их изменений, направленный к созданию полного господства Японии в Корее и к вытеснению России не только из этой страны, но и из Маньчжурии. Предложение это было, естественно, чистой провокацией.
Адмиралу Алексееву, по Высочайшему повелению, поручено было совместно с нашим тогдашним посланником в Токио бароном Романом Романовичем Розеном рассмотреть этот проект и составить проект русских ответных предложений для представления таковых на Высочайшее благовоззрение. Выполняя это поручение, Евгений Иванович исходил из следующих резонных оснований:
— не допускать вмешательства Японии в маньчжурские дела,
— обеспечить свободу плавания русских судов вдоль корейских берегов,
