— Бог мой, великий Свет, прошу тебя, снизойди до нас, простых смертных, рабов твоих верных, и не оставь нас в трудную минуту, — начала шептать Селека. Она молилась за всех, кого знала: за близких, родных, друзей, но в первую очередь за молодую волчью княгиню. Её громкие стоны, исполненные боли и отчаяния, можно было услышать даже отсюда, хотя толстые каменные стены с трудом пропускали звук. — Прошу, не оставь в трудную минуту и детей своих северных, могучих медведей и свирепых волков, даруй благословение им своё…
Двери вдруг приоткрылись, и показался Кован. Он был весь засыпан снегом, и Тэйхир тут же принялась его бережно отряхивать. Стянув с головы капюшон, молодой князь ещё раз приветственно кивнул Селеке и, тяжело вздохнув, опустился в каменный трон с изображением булавы — мужчина считал, что это место было предназначено для него, ровно как и кресло с гравировкой в виде меча с волчьей гардой принадлежало Улвирам.
— Друид приехал, — приглушённо пробормотал Кован, запрокинув голову. Мужчина гнал своего жеребца во весь опор и сам устал, отчего теперь едва не валился с ног. — Никогда не понимал Беральда с его манией к древней магии. Почему нельзя было ограничиться одной акушеркой?
— Хильда сама попросила позвать его, — заметила Тэйхир. Она решила сесть на деревянную скамью у стены — к каменным тронам женщина питала странную неприязнь. Тем более, Рогатая не была княжеского рода и не могла сидеть за столом Совета. Она не была даже военачальником Севера. Обычная воительница из Гарнизона. — Этот человек помог появиться на свет почти полсотни детей, и самой княгине в том числе, семнадцать лет назад. Помнишь?
У Кована всегда была плохая память на лица, да и старый друид сильно изменился за это время. Не было ничего удивительного в том, что молодой князь не узнал его.
— Древняя магия до добра не доведёт, — пробормотал наконец Сатарн, но Тэйхир всё равно была непреклонна. Она мотнула головой, отчего её волосы растрепались, и воскликнула:
— О каком добре идёт речь? Глупо делить магию на добрую и злую, Медведь. Люди привыкли считать волшебство Первых злом, но, тем не менее, оно спасает жизни. Свет принято считать воплощением добра и чистоты, однако он умеет убивать. Всё вокруг построено на гармонии, Кован. И глупо считать что-то исключительно тёмным, а что-то — светлым.
Кован скривился и отвернулся — он не любил спорить с Тэйхир. Рогатая всегда начинала говорить какие-то заумные и совершенно непонятные вещи. Даже сейчас, когда Кован всего лишь высказал своё мнение, Тэйхир рассказала ему о какой-то гармонии в мире, заставляя Медведя задуматься. И у обоих настроение стало отвратительным. Быть может, именно поэтому эти двое обычно предпочитали молчать и говорить друг с другом только взглядами.
Селека удивлённо посмотрела на двоих воинов Гарнизона и тихо спросила:
— Что там? Ты был у неё?
Кован перевёл уставший взгляд на Гвайр.
— Да. Танша говорит, что роды очень тяжёлые. Аррага предлагает провести ритуал Белого Медведя.
Селека изумлённо выдохнула. Она слышала о ритуалах, посвящённых кому-то из Четверых. Это делали лишь в критических ситуациях. Подобные действия могли спасти человеку жизнь, а могли и обречь его на верную смерть. Чаще боги были немилосердны, и посвящённые умирали. Только варвары из княжества Делаварфов знали секрет, позволявший значительно уменьшить шансы летального исхода. Но Селека никогда не видела этих могучих воинов вживую и даже не могла себе представить, какие способности получали посвящённые, выживая после обряда и становясь Зверьми. По слухам, они могли обращаться в животных, близких своим собственным богам — например, огромных волков ростом с человека. Но это казалось Гвайр таким фантастическим, что она не верила в это. Но… вранов тоже долгое время считали выдумкой, разве нет?
Резко поднявшись на ноги, Селека пристально посмотрела в глаза Ковану. Мужчина оставался абсолютно спокоен. Почему он позволял такому происходить там, в зале, куда отнесли молодую волчью княгиню? Неужели его устраивал тот факт, что какая-то ведьма творит тёмную магию с его будущим племянником или племянницей?
— Вы позволяете ей проводить ритуал, исход которого подвластен лишь богам? — воскликнула Селека, чувствуя, как сердце начинает бешено колотиться в груди. — Неужели тебя совершенно не волнует, Кован, что ребёнок твоей сестры может погибнуть?!
— Меня не волнует судьба волчонка, — прошипел мужчина, резко хватая Селеку за руку, которой она собиралась его ударить по щеке. — Я беспокоюсь лишь о жизни своей сестры. Ритуал не угрожает ей. Он поможет появиться ребёнку на свет… или убьёт его. Но Хильда останется жива. Для меня это главное. Я ясно выразился?
Селека впервые почувствовала силу и мощь, что волнами исходили от медвежьего князя. Кован всегда казался девушке тихим, спокойным. Как будто он не был способен спорить или возражать. Но сейчас мужчина отстаивал свою точку зрения так, словно был настоящим медведем, смотрящим на других сверху вниз. Грозный, могучий и непоколебимый. Гвайр едва заметно побледнела и, попятившись назад, с большим трудом сделала поклон. Она едва не запуталась в собственных ногах и удержалась лишь с помощью Тэйхир.
— Прошу прощения, мой господин, — прошептала Селека. — Я лишь хотела предложить вам свою помощь.
Кован пристально осмотрел девушку с головы до ног и, тяжело вздохнув, потрепал её по коротким волосам. Угроза, исходившая от него до этого, мгновенно исчезла, и Селека даже почувствовала себя несколько уверенней. Но суровые северяне продолжали пугать её. Всё здесь было каким-то… тяжёлым, грузным, и вместе с тем мощным и непоколебимым, будь то серые неприступные замки или огромные горы, тянувшиеся своими острыми пиками к самым небесам. Север не место для таких княжон, как Селека. Сколько бы Гвайр ни изнуряла себя тренировками, сколько бы она ни пыталась стать столь же выносливой и сильной, как мужчины, она всегда останется благородной девушкой, воспитанной при дворе. Максимум, на что она могла рассчитывать — это когда-нибудь выйти замуж на Тигра и стать супругой великого князя Запада. Но Ловарсы пали, их наследником был мальчишка в два раза младше Селеки. Она могла бы выйти замуж за императора — но Алак, скорее всего, уже был женат. Вести до Севера доходят слишком поздно. Но молодая воительница знала, что император или великий князь никогда не будет долго пребывать в одиночестве. Если он ещё не нашёл себе невесту, это за него сделают другие. Слишком много благородных домов Запада желали ещё больше возвыситься над остальными, и свадьба одной из княжон с Алаком была лишь вопросом времени. А Селека была здесь, на Севере. Обыкновенная девчонка, возомнившая себя могучей воительницей Света.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
