Потери оказались заметными, особенно если учесть, что большинство вернувшихся кораблей не могло больше выходить в море, как следует из представленной таблицы. Немалыми были и финансовые затраты. По данным А.П. Соколова, ситуация выглядит следующим образом: «Всего, в течение пяти лет, было послано из наших портов в Архипелаг: 20 кораблей, 5 фрегатов, 1 бомбардирское судно и 8 мелких. Куплено: 11 фрегатов и 2 бомбардирских судна. Взято в приз, не считая поляк, шебек, галер и т. п., 1 корабль, 10 фрегатов.
Из этих судов разломано за ветхостью: 4 корабля (“Северный Орел” в 1770 г., “Иануарий”, “Трех Святителей” и “Не тронь меня” в 1775 г.), 6 фрегатов (“Надежда благополучия” 1773 г., “Зея”, “Мило” и “Андро” в 1772 г., “Миконо” и “Делос” в 1773 г.), 1 бомбардирское судно (“Гром”) и 2 мелких (пинки “Св. Павел” в 1772 г. и “Соломбала” в 1773 г.). Погибло: 4 корабля (“Евстафий” в 1770 г. погиб, “Святослав” в 1770 г. разбился, “Родос”, пленный, в 1770 г. сожжен, “Азия” в 1773 г. без вести пропал), 2 фрегата (“Федор” и “Санторин” в 1771 г.) и 3 мелких судна (пинк “Лапоминк”, судно “Чичагов”, пакетбот “Летучий”). Затем возвратилось к своим портам: 13 кораблей, 16 фрегатов, 2 бомбардирских судна и 3 мелких. Всех команд в эти пять лет было отправлено (по счету коллегии) 12.200 человек; не возвратилось 4516. О суммах, употребленных на содержание флота, сведения наши не полны: снаряжение первых трех эскадр (1769–1771) обошлось в 1.576.749 рублей; содержание четырех эскадр в 1772–1773 гг. обходилось в 508.725 рублей, содержание пяти эскадр в 1775 г. стоило 565.142 рубля. Следовательно, во все шесть лет издержано на снаряжение и содержание эскадр 3.149.341 (видимо, опечатка: сумма вышеприводимых чисел 2 650 616. — Авт.) рублей; вновь, сверх штата, для настоящей войны собственно построенные суда стоили 1.285.598; всего 3.434.939 (и здесь, видимо, опечатка, так как сумма составляет 3 936 214. — Авяг.) рублей. Но сюда не вошли суммы, ассигнованные непосредственно из Государственного казначейства. Графу Орлову, при самом начале кампании, на чрезвычайные расходы — 300 000 рублей, адмиралу Спиридову — 480 000, Эльфинстону и Арфу — по 200 000; суммы, посылавшиеся графу Орлову впоследствии».{1299} Относительно потерь сведения достаточно верны, но финансовые подсчеты требуют пересмотра, и отправлено было не 20 линейных кораблей, а 21.
Однако все это перекрывал достигнутый результат: Архипелагская экспедиция вполне себя окупила уничтожением турецкого флота при Чесме, а главное тем, что она фактически разделила Оттоманскую империю на две половины. Ведь до войны почти все транспортные артерии, связывавшие Стамбул с Грецией, Албанией, Сирией, Египтом, Алжиром и другими подчиненными странами, проходили по Средиземному морю. А в 1770–1775 гг. эти части империи фактически существовали сами по себе, почти не оказывая экономической и военной помощи Турции в ее войне с Россией.
К тому же экспедиция в Архипелаг наглядно показала, что воевать на чужой территории гораздо выгодней, чем на своей. В частности, она на 70-80% кормила сама себя за счет захватов русскими эскадрами торговых судов, за счет отчислений греческих корсаров, податей с многочисленных островов «губернии», контрибуций с турецких приморских городов, в том числе в Сирии, Ливане и Египте.
Дунайская флотилия
Говоря о событиях на Черном море, нужно сказать и о Дунайской флотилии, созданной в 1771 г. на этой крупной реке. К сожалению, ее роль, как и масштаб действий, оказались очень ограниченными, фактически сведясь к контролю устья реки. Хотя вначале этой флотилии придавали очень большое значение.
Карта нижнего течения реки Дунай. Основной район действия Дунайской флотилииФормироваться Дунайская флотилия начала в 1771 г. 22 февраля 1771 г. И.Г. Чернышев получил Высочайший рескрипт, который гласил: «Граф Иван Григорьевич! Надобно может быть будет по случаю продолжающейся нынешней войны завести какие удобно будет мореходные суда на Днепре, Днестре или других валашских или молдавских реках. А чтоб в таковом случае за недостатком чего для того надобного не сделалось препятствия, примите в Адмиралтейств-коллегий такие меры, чтоб всем надобным запастись сколько можно ближе к означенным местам… для чего надобно будет послать надежную персону б то и поручить».{1300} Такой персоной стал капитан Ногаткин, которому уже в марте того же года П.А. Румянцев, в чье ведение попала создаваемая флотилия, писал: «…Моим делом есть во исполнение высочайшей воли Е. И. В. повелеть вам, дабы вы теперь все приуготовления надобные начинали к построению в наступающее лето здесь флотилии и, избрав за образец одну галеру и другого рода также одно военное судно… чтоб от 200 до 300 военнослужащих вмещать могли». Таким образом, ставка делалась на создание флотилии, способной в первую очередь обеспечить переброску войск.
Тем временем, в апреле 1771 г. Екатерина II сообщила П.А. Румянцеву, что она «советовалась насчет постройки судов с искусным человеком, который в продолжении 53 лет своей морской службы пребывал на всех морях во всякое время года, с английским адмирал Ноульсом. Искусный человек сделал чертеж нового рода судов, которые по простоте своей оснастки могут управляться почти не знающими морского искусства людьми, способны ходить на гребле и на парусах и могут поднять от 3 до 4 сот человек с провиантом и пушками».{1301} «Прошу теперь всячески стараться, — писала императрица, — чтоб к построению сих судов, коих, что более, то лучше будет, хотя б несколько десятков, или, лучше сказать, как успеют, все надобное, как леса, так и работники, доставлены были к верфям. Что же до такелажа и прочих припасов касается, то они из Тулы и Брянска доставлены будут до Киева».{1302} В результате последовала корректировка состава первоначально предполагавшихся к постройке судов: вместо галер Ногаткин должен был строить шхуны и катера (по 30 штук тех и тех), а сроком готовности объявлялась весна 1772 г.!{1303} Но указанного выше замысла это не меняло. Таким образом, мы видим явное намерение Петербурга все же подготовиться к экспедиции против Константинополя!
Ч. Ноульс. Адмирал русского флота во время Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. С английской гравюры XVIII в. Между тем, в кампанию 1771 г. русские войска под командованием П.А. Румянцева, несмотря на проводившуюся в целом стратегическую оборону, захватили крепость Джурджу (Журжу), а также блокировали крепости Тульча и Исакча. В ходе этих действий было захвачено и большое количество турецких речных судов. Так, только под Тульчей было взято 43 судна, в том числе 5 галиотов, 7 галер, 6 кончебасов.{1304} В результате к 30 ноября 1771 г. Дунайская флотилия без каких-либо судостроительных работ насчитывала уже 67 судов, хотя многие из них были небоеспособными. Однако собственной постройки судов так и не начали. Более того, судя по архивным данным, Ногаткин нашел лесов только на 3 шхуны и 3 катера. В итоге, по решению И.Г. Чернышева в ноябре того же года во главе флотилии был поставлен М.И. Рябинин, имевший опыт работ во флотилии А.Н. Сенявина.{1305}
Однако уже в начале 1772 г. командование Дунайской флотилией поручили упоминавшемуся выше адмиралу Ч. Ноульсу, принятому на русскую службу из английского флота. Причина столь громкого назначения была проста: в Петербурге, как мы видели, продолжали готовиться к организации удара по Босфору, руководить которым с моря и должен был Ч. Ноульс. Для этого планировалось привлечь и часть сил Азовской флотилии (о задачах А.Н. Сенявину на 1772 г. см. выше). Но в итоге от экспедиции отказались, а Ч. Ноульса отозвали в Петербург, и внимание к Дунайской флотилия уменьшилось.
Тем не менее, суда флотилии в марте — сентябре 1772 г. осуществляли оборону устья Дуная. В частности, они занимали позиции в Сулинском гирле Дуная и у острова Четала. Более того, галиоты флотилии (под командованием сначала Вельяшева, а затем Кинсбергена) дважды выполняли функции посыльных судов, доставляя сведения для А.Н. Сенявина, что намного упростило связь между Крымом и Дунаем. Переход же в феврале — июле 1772 г. из Дуная к Таганрогу и обратно галиота под командованием лейтенанта Вельяшева вообще стал вторым дальним плаванием русского судна по Черному морю, после похода корабля «Крепость» из Керчи в Константинополь в 1699 г. Кроме того, именно этот галиот фактически оказался единственным судном Дунайской флотилии, вступившим в бой с турками: 21 февраля он имел перестрелку с турецким судном в районе Тендры, в результате которой смог захватить 6 пленных, но само оно смогло уйти.
Между тем, в 1772–1773 гг. для Дунайской флотилии в Измаиле по чертежам Ч. Ноульса все же были построены 4 шхуны, вооруженные 12 6-фунтовыми пушками. После спуска на воду в декабре 1772 — апреле 1773 гг. они стали единственными более-менее серьезными судами Дунайской флотилии. Имела она в 1773 г. и другие суда: 2 галиота (№ 5 и № 6), 3 полугалеры, 2 чек-таря, 11 кончебасов, несколько казацких лодок. Но, кроме номерных галиотов, остальные для действий в море не годились.
