Сейчас в этом полузамкнутом квадрате расположилось около двух сотен шалашей и временных хижин — это напоминало прошлое лето, когда на острове только начиналось строительство. Сотни людей занимались самыми разнообразными делами: тесали камни, распускали брёвна, пахали землю на прилегающей всхолмлённой степи, возводили дома. Всё это Олег рассмотрел мельком — на тщательный осмотр не хватило времени. При виде блудных сынов и дочери в компании клотов Добрыня сперва потерял дар речи, затем потащил парня к себе в хижину, остальных отправив в столовую. Робкий намёк Олега на то, что он тоже голоден, отклика в его сердце не нашёл. Правда, Аня пообещала не забыть супруга и принести ему порцию.
Добрыня, усевшись за стол напротив Олега, с минутку молча изучал его лицо. Не выдержав, парень усмехнулся:
— Что уставился, будто влюбился?
— Соскучился больно, — не обиделся вождь. — Ох, и похудел ты! Кожа лицо до костей обтянула. Да и глаза злее прежнего стали.
— Было с чего, — буркнул Олег.
— Не сомневаюсь. Ну, рассказывай.
Парень вздохнул и около получаса вкратце повествовал о своих похождениях. Под конец в дверь постучали, появилась Аня с дымящейся глиняной миской. Поставив её на стол, она с невинным видом присела неподалёку, явно не собираясь уходить.
— Тебе кто разрешал лавку занимать? — тут же поинтересовался Добрыня.
— Вот ещё! Неужто за каждый шаг надо разрешение спрашивать?
— Нечего уши греть! Тут важные разговоры!
— А я вам не мешаю и не подслушиваю. Подслушивают — это когда тайно, а я это делаю явно. Мне всё равно идти некуда. Раз у жены нет дома, то придётся держаться возле мужа. Так что выгонять меня бесполезно и неправильно.
— Да пускай сидит, — вздохнул Олег. — Великих тайн от нас всё равно не услышишь, да и не болтливая она.
— Кому что скажешь, на осине повешу, [4]как предательницу! — пригрозил Добрыня, поднабравшийся за зиму от отца Николая религиозных познаний. — И вообще, могла бы дядю своего проведать.
— Так он сейчас с рыбаками, — вздохнула Аня, — Где-то на Фреоне. В столовой сказали, что только вечером вернётся, со свежим уловом.
— Ладно, сиди уж. Но только тихо, чтоб ни звука не было.
Добрыня повернулся к парню:
— Ну, и что дальше?
— Да всё. Вышли к делянке, там узнали, что посёлок перенесли на берег. Вот мы потихоньку и добрались пешочком.
— Ясно… Так… что-то с клотами надо делать.
— Их Удур в сторону Фреоны повёл, — с гордым видом отозвалась Аня, очень довольная, что не только допущена на беседу, но и знает кое-что, неведомое остальным присутствующим.
— Сказано же: сиди тихо! — буркнул вождь и непоследовательно добавил: — А зачем повёл?
— Сказал, что они построят себе дом на берегу.
— Понятно… Ладно, потом с ними разберёмся.
— Да нормальные ребята, — заявил Олег. — От Удура мы за всё время ничего плохого не видели, а вот хорошего немало. Если он стоит у руля, то можно не сомневаться: всё будет отлично. Реку знает настолько хорошо, что дай волю, сумеет дрейфовать против течения. Думаю, его сородичи нам вовсе не помешают, скорее наоборот.
— Я же не сказал, что возражаю, просто потом надо будет что-то с ними решить. Придётся где-то их расселить.
— Сами разберутся, — усмехнулся Олег. — Удур тоже в посёлке жить не хотел, на ночь всегда уходил за стены, у него в камышах была хижинка.
— Опасно. Ваксы у нас пошаливают.
— Часто?
— Да с неделю уже. От посёлка удаляемся только большими группами. Всё равно пару раз были серьёзные стычки: убит один лесоруб, двое ребят серьёзно ранены.
— А что ты хотел? Это их берег, вот и получай веселье по полной программе. На острове подобного не было, туда не так просто добраться.
— Много ты понимаешь! Мы там по посёлку на лодках плавали, а в твоём доме вода вровень с кроватью стояла. Нет, нельзя там жить, нельзя… Надо было ещё по прошлому году сменить место. А с ваксами решать вопрос надо… и чем быстрее, тем лучше.
— А сюда разлив не достает?
— Нет, Хрустальная не сильно разбухает, а Фреона не дотягивается. Кстати, я все ваши вещи сберег, сюда перетащил, — Добрыня кивнул на угол, где в ряд стояло несколько мешков. — Знал, что ты точно не сгинешь бесследно.
— Спасибо. Что ты там по ваксам сказал, насчёт решения вопроса?
— Да, решать с ними надо. Говоришь, по Наре много их поселений?
— Если верить Млишу, они любят селиться возле воды. Сам я тоже никогда не видел их деревень далеко от рек или озёр. По Фреоне в наших краях они строить деревни не любят, только ниже, под самыми порогами. Наверное, хайты в своё время крепко шуганули ваксов, так что, скорее всего, нас тревожат те, что живут вдоль Нары.
— Вот и я так прикидывал. Думаю, неплохо бы пройтись по Наре и выжечь все их гнезда на хрен.
— Людей немало понадобится.
— У нас сейчас народу прибавилось. Помнишь Руслана Поляшенко?
— Это который вожак посёлка чуть ниже по Фреоне?
— Он самый. Но теперь нет их посёлка, все сюда перебрались.
— То-то смотрю: много новых лиц появилось.
— Считая тебя и меня, сейчас ровным счётом пятьсот семьдесят пять душ. Почти вровень с посёлком Кругова.
— Твою мать! Как кормить такую ораву?
— Ты в тарелку свою иногда посматривай и есть при этом не забывай: сам поймёшь.
— А что тут понимать? Обычная уха, но давненько я такой наваристой не ел: ложка тонуть не хочет.
— Вот то-то! Рыба пошла, и хорошо пошла — еле в реке помещается. Как ты ушёл, мы ещё с недельку с соплёй окрошку разводили да ложки до блеска вылизывали, а потом всё кончилось: сети переполнило в одну ночь.
— Про сопли ты загнул! Мы ведь по весне мамонта у ваксов отбили, в нём мяса тонны две или!
— Маленько загнул, — признал Добрыня. — Это я так… для образности. А рыба пошла здорово: нерест. Видал, какая уха наваристая?! Осётр попёр, или что-то на него похожее, мы икру не успеваем солить. Вот, кстати, ещё проблема: надо ещё соли навезти.
— Так вроде ещё много оставалось…
— Пока запас есть, но надо ещё. Уже сейчас приходится думать о будущей зиме. Чтобы опять с голоду не пухнуть, надо засолить как можно больше рыбы. Пока что это наша основная еда, по-другому такую ораву не прокормить. Поля засеваем помаленьку, но на большой урожай в этом году рассчитывать трудно, так что вся надежда на реку. Да и поторговать солью можно, и не только с местным Югом. Мёда и воска здесь почти нет: лес хлипкий, пчёлки его не любят, а вот на левобережье всё по-другому, вот у них и будем менять. Да и медь только у них, ты здесь так ничего и не нашёл.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
