Однако в настоящее время есть веские основания сомневаться в достоверности надписи. В самом деле, по палеографическим особенностям (начертания букв «со», «ъ», «в») надпись могла быть сделана не ранее XIII в. На камне буква «в» имеет уменьшенную верхнюю часть и большую нижнюю. Параллельные начертания есть только в рукописях XIII в. (см. вариант № 17 по Л. В. Черепнину).[Черепнин Л. В. Русская палеография. М., 1956. С. 154.] На бересте и на пергамене, серебре и камне в XI–XII вв. она писалась с равными частями. В букве «со» (омега), как отмечал еще В. Н. Щепкин,[Щепкин В. Н. Учебник русской палеографии. М., 1920. С. 100–101. Р. О. Якобсон пишет, что «в греческих рукописях одиннадцатого столетия омега с уменьшенной средней палочкой заменила омегу с высокой палочкой, типичную для десятого столетия» (Jakobson. Selected Writings. P. 696). Однако В. Н. Щепкин писал: «в 11-м веке омега почти без исключений имеет высокую середину» (Щепкин В. Н. Учебник русской палеографии. С. 100). Об уникальности начертании букв «ч» и «р» на камне см.: Монгайт А. Л. Надпись на камне. М., 1969. С. 101. Возражения, сделанные ему И. Кудрявцевым, Л. Тигановой и Н. Тихомировым, не имеют убедительной силы, ибо в своей палеографической части они опираются не на эпиграфический, а на рукописный материал (Кудрявцев И., Тиганова Л., Тихомиров Н. Поддельные сомнения//Молодая гвардия. 1970. № 1. С. 296–297). См. также: Сапунов Б. В. Еще раз к вопросу о подлинности Тмутараканского камня//Труды Государственного Эрмитажа. Л., 1970. Т. 11. С. 116.] средняя палочка уменьшалась только со второй половины XII в. В XI — первой половине XII в. она еще читалась на уровне первых двух. То же было и на берестяных рукописях. На Тмутараканском камне «со» позднего типа. В букве «ъ» пергаменных рукописей XI–XII вв., на камне и бересте вертикальная палочка читается, как правило, с наклоном, на Тмутараканском камне она вертикальна.
В конце первой строки надписи помещены буквы «мо» (последняя над строкой), а буквы «ре» отсутствуют. Но если б надпись изготовлялась на месте, то буквы «ре» должны были быть помещенными на первой или (если они не уместились) на второй строке. Это дает основание полагать, что надпись сделана по эстампу, составленному где-то вдали от самого камня. Формула «Глеб князь» соответствует выражению «Игорь князь» из Слова о полку Игореве. Слова «мѣрилъ мо(ре) по леду от… до…» также перекликаются со «Словом» («мыслию поле мѣритъ отъ… до…»).
Слово «Тъмутаракань» никогда не писалось через «ъ», кроме одного случая в Лаврентьевской летописи (под 1024 г.), принадлежавшей А. И. Мусину-Пушкину. Второй случай не менее интересен: это «Тъмутороканьскый бълван» в екатерининском списке Слова. Кстати, А. И. Мусин-Пушкин в своем «Исследовании» писал, что часто в древности в начале слова ставился «ъ».[Мусин-Пушкин А. И. Историческое исследование… С. 19.] Размеры пролива, указанные в надписи, соответствуют данным Константина Багрянородного, на которые также ссылается А. И. Мусин-Пушкин.
По А. Л. Монгайту, то, что в надписи фигурирует Корчев, а не Боспор (как у Константина Багрянородного), говорит в пользу ее подлинности.[Монгайт А. Л. Надпись на камне. С. 104.] Но в Лаврентьевской летописи под 1152 г. помещено выражение «у Корчева», хотя речь идет о Карачеве. Этот-то Корчев и мог быть ошибочно отождествлен Мусиным-Пушкиным с Керчью. Об этимологии слова «сяжень» (от «сягати») Мусин-Пушкин написал И февраля 1794 г. целое рассуждение.[Сухомлинов М. И. История Российской Академии. Вып. 7. С. 162.] В русских источниках находим написание «сажень».
В личной беседе со мной И. Г. Спасский обратил внимание на то, что буквы второй строки надписи (быть может, исключая ее конец — «4 сяж») резко отличаются и по своим размерам (они меньше), и по начертаниям, и, возможно, новизною от первой строки. Тогда естественно возникает вопрос: не была ли эта часть надписи «дописана» на камне, имевшем ранее одну целую строку и одну поврежденную? Ведь наиболее «сомнительная» часть надписи — именно вторая («по леду от Тъмутораканя до Кърчева 10.000»). Кстати, в концовке первой строки надстрочная буква «о» резко отлична от «м», над которой она помещена (такое сочетание хорошо известно в XVIII в. по монетам, на которых оно помещалось). К тому же «свободно пишущий резчик не оборвал бы слово „море“ на слоге „мо“, а перенес бы окончание слова в следующую строку… Резчик же, связанный готовым образцом… не мог ничего переносить в другие строки, да и вся надпись выглядит очень „книжно“, буквы слишком мелки для чтения, что необычно для надписей на камне, очень аккуратны, почти каллиграфические».[Монгайт А. Л. Надпись на камне. С. 105.] Если признать первую строку подлинной, то текст первоначальной надписи обрывался буквой «м». Таким образом, что и где мерил князь Глеб, остается неясным.
«Большим доказательством подлинности камня, чем все доводы, которые были высказаны раньше», A. Л. Монгайт считал тот факт, что Тмутаракань находится там, где обнаружен камень.[Монгайт А. Л. Надпись на камне//Наука и жизнь. 1967. № 8. С. 66. В своей книге А. Л. Монгайт этот довод снял (Монгайт А. Л. Надпись на камне. М., 1969. С. 105–109).]
В этом с ним согласен А. Г. Кузьмин, заявляющий прямо, что «проблема Тмутараканского камня — это проблема местонахождения Тмутаракани».[Кузьмин А. Г. Существует ли проблема Тмутараканского камня//Советская археология. 1969. № 3. С. 282.] Но рассуждение о том, что Тмутаракань находится там, где найден камень, на самом деле ничего не прибавляет к спору, ибо еще в 1736 г. Г. Байер, ссылаясь на Константина Багрянородного, поместил Тмутаракань там, где она позднее была обнаружена археологами. Мусин-Пушкин мог поместить Тмутаракань на то место, где она находилась, руководствуясь имевшимися в его распоряжении трудами исследователей. Тщательное и всестороннее изучение Тмутараканского камня — очередная задача советской эпиграфики.[Краткое изложение доводов «за» и «против» подлинности Тмутараканского камня см. в книге: Монгайт А. Л. Надпись на камне. Ср. также замечание М. П. Сотниковой о том, что «подлинность или поддельность» Тмутараканского камня «равно до сих пор не доказаны» (Сотникова М. П. Русская эпиграфика в советское время//ВИД. Л., 1970. Сб. 3. С. 103. {Исследование, удостоверяющее подлинность Тмутараканского камня, см.: Медынцева А. А. Тмутараканский камень. М., 1979.}]
Надпись на Тмутараканском камне (или ее нижняя строка) могла быть сделана по распоряжению А. И. Мусина-Пушкина для доказательства существования на берегах Керченского пролива старинного русского княжества. Он пишет: «Сие княжение, бывшее издревле российским достоянием, но во время междоусобий князей российских силою иноплеменных отторгнутое, во дни благополучнаго и славнаго великия Екатерины царствования не столько оружием, сколько мудростию присоединено паки к истинному России телу».[Мусин-Пушкин А. И. Историческое исследование… С. 64. Интерес к Крыму и к Причерноморью возрос в связи с ясским трактатом 29 декабря 1791 г. Позднее, в 1792 г., один из участников присоединения Крыма М. В. Каховский написал трактат «Краткое примечание о полуострове Таврическом и острове Тамани», в котором говорил о большом экономическом и стратегическом значении Крыма. Кстати, и сама Екатерина называла Таврический полуостров «приданым», якобы принесенным ею России (Бильбасов В. А. Исторические монографии. СПб., 1901. Т. 3. С. 427).]
О том, что в конце XVIII в. русские современники хорошо знали подделку древних надписей на камне, можно судить по басне Хемницера (написана в 70-х — начале 80-х гг. XVII в.). Увидела она свет только в 1799 г. Вот ее текст:
Чтобы ученых отучить В словах пустых искать и тайну находить, Которую они, по их речам, находят И в толки глупые свои других заводят, Царь у себя земли одной Их шуткой осмеял такой: Под городом одним развалины стояли, Остатки башен городских, А около обломки их, Землей засыпаны, лежали. На сих обломках царь, ученым в искушенье, Иссечь по букве приказал; Потом те буквы на решенье За редкость по своим ученым разослал. «Посмотрим, — царь сказал, — Какое выведут ученые значенье. Уж то-то толки тут Пойдут!». И подлинно, пошли. Хлопочут, разбирают, Чтоб тайный смысл найти словам. Рассылка букв по всем ученым и землям; Все академии к решенью приглашают, Записки древностей, архивы разбирают; Газеты даже все о буквах говорят; Робята все об них и старики твердят; Но мрачность древности никто не проницает. Царь наконец, хотев их глупость обличить, Всем приказал к себе своим ученым быть И заданные сам им буквы объясняет. Весь смысл неразрешимых слов Был тот: здесь водопой ослов.[Хемницер И. И. Полн. собр. стихотворений. М.; Л., 1963. С. 137–138.]
