«Леонид Черток. Кто это такой? Вряд ли многие ответят на этот вопрос. Но вот что пишет о нём писатель Анатолий Рыбаков, романы которого, как известно, основаны на достоверных фактах:
“Черток самый страшный следователь в аппарате НКВД, садист и палач, держал арестованного на “конвейере” – по сорок восемь часов без сна и пищи, избивал нещадно, подписывал в его присутствии ордер на арест жены и детей…”»
Александр Орлов:
«Я весь содрогался, – рассказывал мне Миронов, – слыша, что происходит в соседнем кабинете, у Чертока. Он кричал на Каменева: “Да какой из вас большевик! Вы трус, сам Ленин это сказал! В дни Октября вы были штрейкбрехером! После революции метались от одной оппозиции к другой. Что полезного вы сделали для партии? Ничего! Когда настоящие большевики боролись в подполье, вы шлялись по заграничным кафе. Вы просто прихлебатель у партийной кассы и больше никто! Вы должны быть нам благодарны, что вас держат в тюрьме! Если мы вас выпустим, первый встречный комсомолец ухлопает вас на месте! После убийства Кирова на комсомольских собраниях всё время спрашивают: почему Зиновьев и Каменев до сих пор не расстреляны? Вы живёте своим прошлым и воображаете, что вы для нас ещё иконы. Но спросите любого пионера, кто такие Зиновьев и Каменев – и он ответит: враги народа и убийцы Кирова!”
Вот так, по мнению Ягоды, и следовало “изматывать” Каменева и “обламывать ему рога”».
Очень скоро Каменев дал все те «показания», которые от него требовали.
И ещё Сталин предложил чекистам найти бывших офицеров царской охранки, чтобы они уличили «несгибаемых» узников Лубянки в их служении осведомителями в жандармском управлении (этот грех был присущ очень многим революционерам).
Выполняя поручение Сталина, Генрих Ягода вызвал Исаака Вульфовича Штейна, заместителя начальника Секретнополитического отдела НКВД, и приказал ему ознакомиться с архивом охранного отделения царских времён. Об этом впоследствии рассказал всё тот же высокопоставленный энкаведешник Лейб Лазаревич Фельдбин (в отделе кадров НКВД значившийся как Лев Лазаревич Никольский и откликавшийся, когда его называли Александром Михайловичем Орловым).
Забросив все остальные дела, Исаак Штейн углубился в изучение архивных папок.
В воскресенье 26 июля 1936 года был арестован Григорий Сокольников. В тот же день (опросом по телефону) он был исключён из кандидатов в члены ЦК и из партии.
А Илья Сельвинский, продолжая витать в небесах страны «поэтики», записывал на листке настольного календаря:
«27 июля понедельник
3 день шестидневки
Маяковский, открывая поэтике новые пути, катастрофически подорвал все связи с классической поэзией. Творчество его тесно связано с его личностью, поэтому оно существует. Но уже в наследстве выявляется основной его недостаток: нарушение связи с предками. Сейчас задача – выработать более нейтральный, удобный для всех стих, пригодный для повествования и “лирики”».
В тот же день (27 июля) по обвинению в принадлежности к контрреволюционной организации была арестована Людмила Фёдоровна Дитятева, бывшая жена восстановленного в партии троцкиста Георгия Леонидовича Пятакова, работавшего тогда первым заместителем наркома тяжёлой промышленности СССР. Пятаков сразу отправился к секретарю ЦК ВКП(б) Ежову и (как о том сам Ежов написал Сталину) попросил…
«…предоставить… любую форму (по усмотрению ЦК) реабилитации. В частности, от себя вносит предложение разрешить ему (Пятакову) лично расстрелять всех приговорённых к расстрелу по процессу, в том числе и свою бывшую жену».
28 июля 1936 года на острове Удд была построена деревянная взлётно-посадочная полоса, и экипаж Валерия Чкалова стал готовиться к возвращению в Москву.
А Исаак Штейн, которого Генрих Ягода отправил знакомиться с архивом охранного отделения, добрался в это время до особо важных документов, которые принадлежали бывшему вице-директору (заместителю директора) Департамента полиции Сергею Виссарионову.
Действительный статский советник Сергей Евлампиевич Виссарионов занимал эту должность в 1912–1913 годах. И при этом он ещё возглавлял Особый отдел Департамента полиции, осуществлявший надзор над кадрами всех охранных отделений России и курировавший все агентурные расходы своего ведомства.
Знакомясь с документами Виссарионова, Штейн неожиданно обнаружил папку, на которой было написано: «Иосифъ Джугашвили». Штейн обрадовался, подумав: «Вот будет подарок Иосифу Виссарионовичу Сталину!» В папке была даже фотография молодого вождя. И Штейн стал с интересом знакомиться с содержанием папки.
Тем временем Сталин решил, что пора окончательно расправиться с рютинцами. И осуждённого на 10 лет Мартемьяна Рютина, отбывавшего срок в Уральском политизоляторе, неожиданно привезли в Москву и поместили во внутренней тюрьме НКВД. Начались допросы с жестокими пытками. Но Рютин на вопросы следователей не отвечал и «протоколы допросов» не подписывал. Пытался покончить с собой.
29 июля ЦК разослал по партийным организациям ещё одно закрытое письмо, в котором говорилось об опасности, угрожавшей всей стране Советов:
«Сергей Миронович Киров был убит по решению объединённого центра троцкистско-зиновьевского блока…
Объединённый центр троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока своей основной и главной задачей ставил убийство товарищей Сталина, Ворошилова, Кагановича, Кирова, Орджоникидзе, Жданова, Коссиора, Постышева…
Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он ни был замаскирован».
Папка «заговорила»
А у Исаака Штейна, знакомившегося с папкой вице-директора Департамента полиции, настроение вдруг резко изменилось, так как все её документы свидетельствовали о том, что Иосиф Джугашвили (то есть вождь страны Советов Иосиф Сталин) был осведомителем царской охранки. В папке были донесения, выдававшие революционеров, написанные его рукой, были расписки в получении денег за эти предательства, а также докладная записка жандармского полковника Ерёмина с подробным описанием карьеры агента охранного отделения Иосифа Джугашвили по кличке «Рябой».
Поделиться своими впечатлениями со своим московским начальством Штейн остерёгся – ведь Ягода был верным сталинистом. И Исаак Штейн, взяв с собой злополучную папку, помчался в Киев, где жили его друзья со времён ещё Гражданской войны: начальник НКВД Украины Всеволод Балицкий и его заместитель Зиновий Кацнельсон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
