Парламентскую Фронду сменила «Фронда принцев» — правительству пришлось вести вооруженную борьбу с аристократической оппозицией. Это была борьба за власть в центральном аппарате управления, причем недовольные аристократы использовали свое влияние в подвластных им губернаторствах.
Поражение Фронды привело к тому, что перевес административных методов управления был закреплен в нормальных, мирных условиях при личном правлении Людовика XIV.
Прежде всего король резко сократил число членов постоянно работавшего с ним Узкого совета (государственных министров). Из его состава были исключены (и впредь туда не допускались) принцы и вообще все аристократы, духовные лица. Новыми министрами и ближайшими советниками монарха стали люди, воспитанные в недрах административного аппарата.
Необычайно расширился круг полномочий провинциальных интендантов. Они не только организовывали сбор всех налогов, но и получили право финансовой опеки над городами и сельскими общинами в связи с проводившейся короной политикой форсированного погашения их долгов. Интенданты исполняли многообразные чрезвычайные поручения правительства (в частности, оказывая содействие организации мануфактур и торговых компаний), собирали статистическую информацию о социальной, хозяйственной и демографической ситуации на местах.
Гиацинт Риго. Портрет Людовика XIV. 1702 г. Лувр, Париж
Людовику XIV удалось добиться полного политического подчинения парламентов и других верховных судебных палат. Им было запрещено ставить под сомнение решения Государственного совета, было жестко ограничено (но отнюдь не отменено) их право на представление ремонстраций.
Перейдя к интендантской системе управления, Франция обошла по уровню централизации свою старую соперницу Испанию, ранее бывшую первой бюрократической державой континента. Этому успеху способствовало и то, что в отличие от Франции, всегда знавшей лишь одного короля, Испания возникла в результате династической унии двух равноправных королевств, Кастильского и Арагонского. До начала XVIII в., когда в политической структуре страны произошли радикальные перемены, абсолютистским, строго говоря, можно было называть лишь политический строй Кастилии (впрочем, её жители составляли 80 % населения всей Испании).
Перенапряжение сил Испанской монархии, поражение в многолетней войне сочеталось с ослаблением ее централизаторских усилий; крах жесткой политики Оливареса говорил о многом. В Кастилии стал заметен контраст между развитостью мадридской бюрократии и отсутствием надежных исполнителей на местах. Институт коррехидоров (назначаемых короной губернаторов городов), созданный еще в конце XV в., с течением времени утратил свою былую эффективность: коррехидоры обжились на своих местах, вошли в городское общество, должности их стали продаваться (как и подавляющее большинство муниципальных должностей). В повседневной жизни кастильские города пользовались почти неограниченной автономией.
Между тем в Мадриде продолжала существовать разветвленная система королевских советов во главе с Государственным советом, разделивших между собой по территориальному и функциональному признаку управление всеми землями Испанской державы. Места советников в этих советах были практически монополизированы представителями знати, продажа должностей на них почти не распространялась. Однако все советы имели свои ответвления, вспомогательные комитеты и комиссии с большим штатом служащих, должности которых по большей части подлежали продаже; так приобщались к управлению страной дипломированные в университетах специалисты (летрадо). Монарх мог осуществлять свое личное влияние на Государственный совет через секретаря своего кабинета, бывшего обычно и секретарем Госсовета, но настоящее правительство королевских секретарей-министров появится только в начале XVIII в.
Кастильские кортесы формально продолжали существовать (с XVI в. они утратили характер трехсословного собрания, превратившись в представительство двух десятков привилегированных городов), но фактически с 60-х годов XVII в. они перестали собираться: при необходимости ввести новый налог или продлить взимание старого правительство проводило опрос либо их постоянной депутации, либо, еще надежней, представленных в кортесах городов поодиночке.
XVII век стал последним веком сословно-представительных собраний в трех землях Арагонской короны (собственно Арагон, Каталония и Валенсия), как и самой этой короны. Их созыв зависел от центрального правительства, которое старалось обходиться без него — но официально все оставалось по-старому, включая обязательность присяги короля, лично или через наместников, в сохранении местных привилегий и обычаев; действовали постоянные комитеты кортесов (депутации), а за нежелание работать с сословиями Арагонской короны монархии приходилось расплачиваться: кастильская система налогов на арагонские земли не распространялась, и только местные кортесы могли вотировать прямой налог в пользу короля, так что отказ от их созыва означал вынужденное согласие правительства с привилегированным в налоговом отношении статусом арагонской части Испании.
Все изменилось в годы Войны за испанское наследство, когда Каталония, а затем Арагон и Валенсия изменили новой, бурбонской династии, став на сторону австрийского претендента. После победы Филиппа V в 1707 г. Арагонская корона была объявлена упраздненной, кортесы всех ее земель вместе с депутациями — распущенными; бывшие арагонские земли и особенно взятая с боем Каталония стали как бы опытным полем для проведения широких абсолютистских экспериментов в области налоговой и административной политики. Только тогда Испания превратилась в единую монархию, хотя фактически разнородность составляющих ее частей оставалась еще очень велика.
Особенность установления абсолютизма в Дании состояла в том, что это произошло одним скачком, в результате государственного переворота, своего рода «абсолютистской революции» 1660 г.; поэтому датские монархи были гораздо меньше, чем их собратья в других странах, связаны необходимостью соблюдения традиций. А до этого Дания представляла собой сословную избирательную монархию, контролируемую аристократическим Государственным советом (ригсродом) и трехсословным собранием (ригсдагом), которые и избирали короля. Правда, выбор был предрешен, власть всегда переходила от отца к старшему сыну — однако, получая ее из рук сословий, новый монарх подписывал «капитуляцию», жестко ограничивавшую его полномочия.
Переворот 1660 г. означал политический крах старого дворянства, провалившего свою роль защитника страны в неудачных войнах со Швецией, а между тем наделенного огромными налоговыми привилегиями, сохранение которых стало выглядеть совершенно неоправданным. Кризис разразился осенью 1660 г. во время сессии ригсдага, когда встал вопрос о введении новых налогов, которые затронули бы иммунитет дворянства; против дворян под лозунгом «Равенство для всех» объединились палаты горожан и духовенства (в протестантских странах духовенство являлось податным сословием). Спор оказался непримиримым, и тогда младшие сословия по наущению короля Фредерика III (1648–1670) обратились к нему с петицией о введении в стране режима наследственной монархии и отмене данной им при восшествии на трон «капитуляции». Городская милиция Копенгагена продемонстрировала готовность поддержать это требование силой. Дворянской палате и ригсроду пришлось признать свое поражение; 18 (28) октября 1660 г. состоялась церемония общей присяги на верность новому государственному строю. После этого ригсдаг был распущен и уже более не собирался, прекратилось и существование ригсрода.
Вся власть перешла к королевскому окружению, управление страной было реорганизовано на бюрократической основе. Датская монархия смогла провести ряд радикальных реформ, не осуществленных в других абсолютистских государствах. Главным видом налогов стал прямой подоходный налог, введенный в 60-е годы XVII в. и распространявшийся на все сословия; его введению предшествовало составление общего земельного кадастра. Была проведена работа по унификации права, завершившаяся в 1683 г. публикацией единого свода законов.
До 1660 г. дворянство Дании было малочисленным, фактически замкнутым сословием. Абсолютизм снял барьеры, мешавшие приобретению дворянских титулов, и процесс обновления дворянства пошел весьма интенсивно, особенно за счет служащих государственного аппарата. Копенгагенская буржуазия также активно поддерживала абсолютную монархию: благодаря ей она получила равное с дворянами право на покупку земель, управление коронным имуществом и занятие должностей.
Датскому абсолютизму принадлежит приоритет в изобретении так называемой «Табели о рангах» (1671 г.), установившей четкое соответствие между разными гражданскими, военными и придворными рангами и связанные с подъемом по этой лестнице нормы одворянивания. Затем эта практика была перенята рядом других монархий, в частности и Россией.
