иначе в отношении алии 1990-х годов, которая прибыла из центральных славянских республик (Россия, Беларусь, Украина) и крупных городов (Москва, Санкт-Петербург, Киев). В этих регионах евреев в течение многих лет приучали к советским обычаям, в основном довольно успешно. Евреи, приехавшие в Израиль, знали, что они евреи, но, за исключением национально-этнической связи, сомнительно, чтобы у них было какое-то представление о еврейской культуре, будь то религиозное или светское.
Русские иммигранты 1970-х годов боролись за свое право эмигрировать из СССР и приехали в Израиль по собственному желанию (многие из их соплеменников решили иммигрировать в Соединенные Штаты). Но, как и иммигранты из Германии 1930-х годов, многие русские иммигранты 1990-х приехали в Израиль не из-за идеологии или сионистского рвения. Большинство хотели уехать из России из-за политической нестабильности и экономического кризиса, охватившего ее. Они отправились в Израиль после великих перемен эпохи Горбачева, перестройки и гласности. Горький опыт прошлого научил их не полагаться на то, что двери останутся открытыми, и они поспешили покинуть Россию. Многие предпочли бы США, но Вашингтон ввел квоты на иммиграцию из Восточной Европы, опасаясь массовой волны иммигрантов из стран распадающегося Восточного блока. Поэтому для многих Израиль был единственным выходом. Катализатором данной алии послужило то, что у многих кандидатов на иммиграцию в Израиле были родственники, которые помогли сделать далекую зарубежную страну более гостеприимной.
Израиль 1990-х сильно отличался от централизованного государства 1950-х, элиты которого придерживались коллективистского мировоззрения. Это была страна, поддерживающая свободный рынок, частное предпринимательство, приватизацию услуг и снижение роли государства. В то же время иммигранты 1990-х годов представляли собой образованную группу, которая без труда адаптировалась к концепциям современного общества и экономики. Поэтому они были интегрированы по принципу «сделай сам», или, как это официально называлось, через «прямую абсорбцию». Государство не распределяло иммигрантов по местам проживания или работы и позволяло им самостоятельно выбирать больничную кассу. В 1970-х годах было принято держать иммигрантов в течение многих месяцев в центрах абсорбции, где им давали уроки иврита, профессиональную подготовку, направление на получение жилья, а также оказывали услуги здравоохранения и социального обеспечения. Им также были предложены туры по стране, лекции и т. д., чтобы помочь социализироваться и адаптироваться к культуре. Процесс покидания теплицы абсорбционного центра был медленным и зависел от того, когда новички получали жилье и работу. Теперь новым иммигрантам давали денежную сумму, эквивалентную стоимости услуг, которые они получили бы в центре абсорбции, и им приходилось устанавливать собственные приоритеты по ее расходованию. Таким образом, ответственность за абсорбцию была передана от государства частным лицам, местным властям или добровольческим организациям, в соответствии с политикой приватизации услуг.
Присутствие русских иммигрантов удвоило количество инженеров и врачей в Израиле. Не всем врачам удалось сдать экзамены Министерства здравоохранения на профессиональную компетентность, и они были вынуждены понизить свой статус и найти работу в других медицинских профессиях или в какой-либо другой сфере. Эмиграция обычно влечет за собой понижение статуса, и «русская» алия не была исключением, по крайней мере в первое десятилетие своего пребывания в Израиле. Но поглощение этой алии было большим успехом, и к концу десятилетия уровень безработицы среди иммигрантов стал таким же, как и среди населения в целом.
Русские принесли с собой обширные технические и научные знания. Как уже говорилось, в 1990-е годы высокие технологии стали одной из ведущих отраслей и источников экспорта Израиля. Без алии из России невозможно представить себе превращение Израиля всего за несколько лет в высокотехнологичную державу с компаниями, торгующими на Уолл-стрит, и выдающимися экономическими успехами в глобальном масштабе. Иммигранты продемонстрировали оригинальность, предприимчивость и приспособляемость к свободному открытому рынку. Но при этом они не уклонялись от тяжелого физического труда, хотя бы для того, чтобы достойно обеспечить свои семьи. Алия из России была одним из факторов экономического процветания Израиля в первой половине 1990-х годов. Волна иммиграции обычно сопровождается экономическим бумом, связанным с ростом населения, необходимостью инвестировать, чтобы принять его, и в итоге с вкладом иммигрантов в экономику. Эта волна алии прибыла во время мирного процесса, и политический оптимизм естественным образом сменился оптимизмом, который принесла волна иммиграции.
Выходцы из России не «разводились» со страной своего рождения. Связь с Родиной, русской культурой и сохранение русского языка были для них важны. Прямая абсорбция не требовала от них социализации в израильской культуре и обществе. В отличие от предыдущих волн иммиграции из Восточной Европы, которые советская политика изоляции отрезала от их родных стран, новые иммигранты после распада СССР получили возможность поддерживать контакты с друзьями и семьей в прежней стране пребывания. Быстро развивалось двустороннее движение: бывшие граждане СССР приезжали в Израиль, чтобы изучить возможности иммиграции и абсорбции, а граждане Израиля посещали старую Родину. Выступления русских коллективов, театров и музыкальных групп пользовались большим успехом, и они тоже помогали сохранять культурные связи с Россией.
Эти иммигранты, выходцы из русской еврейской интеллигенции родом из больших городов, были очень заинтересованы в воспитании высокой русской культуры в Израиле. Появились русскоязычные ежедневные газеты и высококачественные журналы. Читательский спрос породил множество издательств, специализирующихся на русскоязычных книгах. Культурные связи и общий язык, а также социальное взаимодействие между иммигрантами вскоре сформировали русскую еврейскую общину в Израиле. Эти иммигранты, которые в своей родной стране не знали общинной жизни, теперь основали в Израиле процветающую общину, основанную на русской культуре. В прошлом такого явления среди иммигрантских групп не наблюдалось. Иммигранты из Германии действительно пытались сохранить немецкий язык и культуру и в определенной степени преуспели в этом в городах и районах, где они жили в относительно большом количестве. Но эта культура не имела публичного присутствия, поскольку немецкий был языком нацистов, угнетателей, и его использование было неприемлемым. Сомнительно, чтобы иммигранты из арабских стран – за исключением еврейской интеллигенции из Багдада – участвовали в светской культуре своих арабских соседей, и в любом случае основой их культурного мира была не арабская культура, а еврейские традиции.
Тяга русских иммигрантов к русскоязычной общине, сохраняющей русскую культуру, не встречала критики со стороны истеблишмента. В отличие от страны периода плавильного котла Израиль 1990-х годов был плюралистическим обществом, терпимо относившимся к культурной инаковости иммигрантов и даже признававшим ее легитимность. Однако были распространены жалобы на то, что русские говорят между собой только по-русски и исключают говорящих на иврите из разговора. Эта привычка отражала крах культурной гегемонии «первого Израиля» и его смирение жить в разделенном обществе без единого базового консенсуса в отношении ценностей и культуры.
В какой-то степени русские иммигранты смотрели свысока на израильскую культуру. Они были
