стволами, стелился по земле, и солнечные лучи, не в состоянии пронизать насквозь и испарить, лишь окрашивали его в густо-синий цвет…
Повеяло холодом. Не тем привычным, какой можно ощутить в пустыне ночью, нет, это был промозглый сырой холод северных морей – мне довелось однажды заблудиться в тумане зимней ночью, и я помнил, как тяжелели с каждой минутой обледеневшие крылья, как трудно было дышать, и даже мысли будто бы цепенели…
– Не убивайте! Не убивайте! – послышался слабый голос со стороны ямы, и из кустов выполз на четвереньках худой полуголый мужчина, уткнулся лбом в землю и сцепил руки на затылке в знак покорности.
– Да не собираемся мы тебя убивать, – неожиданно дружелюбно сказала Фергия, и туман начал рассеиваться. Минута – и только капли влаги на листьях напоминали о нем. – Ты кто такой? Как зовут, откуда взялся, что тут делаешь?
– Прячусь… прячусь…
Тут незнакомец подглядел одним глазом, чтобы понять, как обращаться к собеседнице, снова зажмурился, явно желая развидеть это зрелище, но потом вдруг посмотрел на меня и завопил:
– Вейриш-шодан! Вейриш-шодан, ты ли это?! Спаситель!
– Ты меня знаешь, но я тебя не помню, – сказал я. – Назовись.
– Мое имя Ургуш, Вейриш-шодан, я помощник караванщика… был им, пока не случилось это!
– Что – это? – с любопытством спросила Фергия. – Давай-ка, рассказывай. Или сперва перекусишь? Ты, должно быть, оголодал здесь?
– Я ел лишь плоды, – закивал он изо всех сил. – Какие переспели, какие еще зеленые, но что было делать? Пустынных ящериц не поймаешь, они слишком быстрые!..
– А, понятно тогда, отчего с тобой приключилась болезнь, – сморщилась она, не обратив внимания на комплимент. – Немудрено расстроить желудок с таким питанием… Ну так начинай говорить, Ургуш! Чем быстрее ты нам расскажешь обо всем, что случилось, тем скорее вернешься в город и сможешь помыться и нормально поесть!
– Нет-нет, шади, я не вернусь в город! – замотал он головой и начал отползать назад. – Меня убьют, если узнают, что я видел!
– Кто тебя убьет? – нахмурился я. – Давай-ка по порядку, Ургуш. Ты, значит, служил помощником караванщика, но куда подевался этот караван? Что с ним случилось?
– Ушел, – прошептал тот и сел на пятки. Теперь видно было, что он совсем еще молод, только сильно оброс за время вынужденного отшельничества, а потому кажется старше своих лет.
– Куда ушел? Его ждали в Адмаре, – напомнила Фергия.
– Погодите, не перебивайте его, – попросил я. – Он сильно напуган.
– Ага, я вижу. И обоняю.
– Фергия!
– Что такое? Расстройство желудка приключается и от страха, не только от забродивших или недозрелых фруктов, к которым он за три недели худо-бедно привык, так что виноваты вы.
– Почему я?!
– А кто из нас дракон? – резонно спросила она. – Я, конечно, далеко не прекрасна, как заявил этот несчастный, но вряд ли способна напугать человека так, как это сделали вы. Ну, пока он не познакомится со мной и моими методами поближе.
– Вы исключительно самокритичны, – сказал я сквозь зубы.
– Это семейное, – вздохнула Фергия. – Папа считает, что ошибки необходимо признавать… прежде чем делать новые. Я отчасти разделяю его взгляды.
Ургуш смотрел на нас во все глаза и явно подумывал о том, чтобы обратиться в позорное бегство.
– Послушай, – обратился я к нему, – мы не причиним тебе вреда. Меня ты знаешь, а это – Фергияшади, волшебница с Севера. Она помогает мне искать караван Оталя и, главное, Ориша.
– Во-во-волшебница? – выговорил Ургуш. – Так это она прилетала вчера?
– Нет, – сказала Фергия прежде, чем я успел помешать. – Я не умею превращаться в огромное крылатое чудовище. Это был Вейриш.
– Фергия!
– Что вы кричите? Я же правду говорю!
– Да, но…
– О Вейрише-шодане болтают всякое, – сглотнул Ургуш. – И кто-то вроде бы даже видел, как он… ну…
– Да, это я прилетал. – Терпение мое иссякло. – Надеюсь, ты понимаешь, что болтать об этом не следует?
Ургуш сперва закивал, потом помотал головой. Сложно было сказать, что он имеет в виду, но я надеялся, что рассказы его никто не воспримет всерьез. В том случае, если он вернется в Адмар, конечно.
– Значит, вчера ты увидел Вейриша, то есть чудовище, и так хорошо спрятался, что он тебя не заметил, правильно? – спросила Фергия.
Ургуш снова кивнул.
– Спорим, я догадаюсь, где ты укрылся? – усмехнулась она. – В отхожем месте, верно?
– Именно, шади, – вздохнул он. – Я подумал, что чудовище не учует моего запаха в этакой вони, и угадал. Однажды я уже спасся вот так…
– Должно быть, это связано с исчезновением каравана? Продолжай! Вернее, начни с начала: мы знаем, что Ориш выпустил птицу с запиской с половины дороги, как было условлено, и в тот момент всё шло как подобает. Однако почему-то караван не пришел в Адмар в положенное время, хотя и побывал в этом вот оазисе… Что тут произошло?
Ургуш утер мокрый лоб грязной рукой и сказал:
– Нас всех обманули. Спасся только я один, потому что… потому что слаб животом и не стал пить зелье, которым угощал нас Ориш-шодан!
– Какое еще зелье? – удивился я. – Давай-ка, правда, расскажи с самого начала…
– Все было, как говорит шади, – завел он, с опаской поглядывая на Фергию. У той в ладони горел синий огонек, вполне различимый при свете дня, и это нервировало Ургуша, однако и подстегивало его желание говорить. – Ориш-шодан отпустил птицу с запиской для своего многоуважаемого дяди. Она улетела, а он сказал: мы прошли уже половину пути, нужно отметить это. Но старшие караванщики ответили: никто не празднует рождение ребенка, когда он еще не появился на свет. Ориш-шодан замолчал и молчал долго, но когда мы пришли сюда, а до Адмара осталась неделя пути, снова повторил свои слова.
– И на этот раз старшие согласились? – спросила Фергия.
– Да, шади, согласились. В безопасности оазиса, да еще так близко к цели, можно позволить себе немного выпить. В Адмаре будет уже не до того… – Он перевел дыхание и пояснил: – Ориш-шодан впервые ходил так далеко, и все понимали, что он хочет казаться взрослым, как остальные. Только он еще не знал, что дело не в вине и не в чем-то еще: пустыня или примет тебя, или убьет… И не думал: то, что он до сих пор жив, вовсе не его заслуга, а тех людей, что присматривали за ним по просьбе Оталя-шодана.
– Я забыла уточнить, сколько лет этому Оришу, – взглянула на меня Фергия. – То есть я понимаю, что он юн, но мне бы поконкретнее.
– Около пятнадцати, если мне не изменяет память, – ответил я. – Уже взрослый по здешним меркам, может вести дела от своего имени… и несет ответственность за эти деяния.
– Вот оно
