Первым стряхнул с себя оцепенение пулеметчик. Длинная очередь перечеркнула полотно, опрокинула офицера, перерубила пополам стоящего рядом солдата и хищно рванулась за третьим, скорее всего бывалым фронтовиком, у которого ноги оказались сообразительней головы. Настигла. Повалила. Распластала.
Амвросий вскинул берданку и нажал на спуск. Другого офицера, замершего на ступеньках уцелевшего вагона, когда началась стрельба, отбросило в открытый тамбур, на белой рубахе под расстегнутым кителем стало расплываться алое пятно. Откинулся назад солдат, прижавшийся лбом к стеклу – посмотреть, что происходит. Осколки посыпались на голову пробегающего под окном, согнувшегося в три погибели чеха. Но порезы затылка и шеи недолго были его самой большой проблемой. Зацепившись ногой за ногу, он упал лицом в щебень, сраженный неизвестно чьей пулей.
Чехи, что вылезли посмотреть на катастрофу, заметались, бросились обратно в тоннель, как оказалось, навстречу своей смерти. Обошедшие скалу поверху партизаны с «ручником» встретили их там ураганным огнем. Редкие ответные выстрелы, большей частью револьверные, потонули в шуме и грохоте партизанских пулеметов.
Через десять минут все было кончено. У оставшихся вагонов больше не было заметно никакого движения.
Андрей взглянул на Катю, про которую позабыл в этой кутерьме. Она сидела, вжавшись в узкую щель между двумя камнями, обхватив руками колени и раскачиваясь вперед-назад. Губы ее тряслись, а может, шептали молитву. В глазах стояли слезы. Он покосился на спины замерших у края ямы партизан и подумал: «Подойти, погладить по голове, прижать к себе, успокоить как-то. А может, лучше деру дать, пока на него не смотрят?» Что с золотом случилось, он видел, до возвращения осталось едва ли больше часа, который вполне можно провести в рассветном лесу. Подальше от пуль и смерти, которая в любой момент могла коснуться и его. Или все-таки обнять?
– Ну что, пойдем глянем, чего там? – спросил кто-то хриплым, надтреснутым голосом.
– Да пожалуй, – раздумчиво ответил Зосим Саввич. – Только внимательно следите, не копошится ли кто. Да за путями приглядывайте, как бы дрезина не вернулась.
– Не, как стрельба началась, они такого деру дали… Даже не оглянулись, что тут деется, – пробормотал Амвросий.
– Все равно следи, – чересчур резко рявкнул командир.
Видно было, что ему, как и другим партизанам, не по себе. Они-то думали: останови поезд, перещелкай охрану и рассовывай слитки да рубли золотые по карманам. А что теперь, когда вагоны оказались в ледяной воде? Пусть и недалеко от берега, но их сразу скрыло. Андрей где-то читал, что в Байкале у самого берега обрывы бывают метров сто в глубину, а то и больше. «Ну, Зосим Саввич, как с людьми будешь объясняться, – злорадно подумал Андрей, – что обещать?»
По сигналу командира партизаны с разных сторон начали спускаться к месту крушения, держа под прицелом оставшиеся вагоны. Кто дошел первым, залезли внутрь. Оттуда донеслось несколько выстрелов, звуки разбитого стекла. Снова все стихло.
Андрей добрался до железнодорожного полотна, цепляясь рукой за осыпающийся склон. Выпрямился. Поймал в объятия идущую за ним Катю, прижал к себе как бы случайно, искоса посматривая на Зосима и Амвросия, не заметят ли. Но тем было явно не до того. Остановившись на берегу, они смотрели в подсиненные встающим солнцем воды Байкала и задумчиво почесывали бороды.
Наконец командир оторвался от созерцания глубин и повернулся к Андрею. Тот поспешил отпрянуть от Кати.
– Эй, городской, – обратился к нему командир. – Ты плавать умеешь?
* * *
– Да вы что, охренели?! – воскликнул Андрей, поняв, к чему клонит Зосим Саввич, и похолодев внутри. – Я в такой мороз в воду не полезу.
– Уверен? – почти ласково спросил командир и нехорошо прищурился.
Амвросий подошел и выразительно щелкнул затвором.
– Так минус тридцать же, – сокрушенно пробормотал Андрей.
– Двадцать от силы. – Командир сплюнул и посмотрел на медленно замерзающую на рельсе слюну. – И то на воздухе. А вода, как ты знать должен, учился небось в университете-то, если не замерзла, значит, градуса четыре, вполне можно нырнуть пару раз. Парни тебе помогут, а мы тут костерок на берегу разожжем да водочки нальем, как вынырнешь. Не тяни, раздевайся.
– Так, может, подождать, пусть хоть рассветет до конца, не видно ж ничего, – пробормотал Андрей, пытаясь потянуть время.
Зосим Саввич даже не счел нужным ему отвечать.
– Мешок вот, – протянул ему Амвросий холщовую торбу с лямками.
– Веревку привяжем. Как золота нагребешь, дерни два раза, ребята выволокут. Набивай мешок полностью, обратным ходом не сам выплывать будешь. Если что не так пойдет, тоже дергай. Поможем чем сможем тут. Да не тяни давай, раздевайся, – поторопил его Зосим.
Катя стояла в стороне, хлопая огромными глазами. По всему, идея дяди ей не нравилась, но не казалась такой уж сумасшедшей. У остальных искать сочувствия не имело смысла.
Трясущимися руками Андрей развязал Катин шарф, злобно поглядывая в ее сторону: ну скажи, мол, хоть что-нибудь! Но та безмолвствовала. Даже отвернулась слегка. Он скинул честно украденную у бурятов одежонку, расстегнул пуговицы на гимнастерке, стянул ее через голову. Выпростал одну ногу из унта, из штанины, вдел голую ногу обратно в унт.
Тем временем партизаны разожгли костер. Один достал из заплечного мешка бутыль мутного стекла, заткнутую выстроганной из дерева пробкой. Откупорил со смачным чпоком. Протянул Андрею. Тот принял, закрутил винтом, отхлебнул, закинув голову и дергая кадыком. В горло полилась обжигающая жидкость.
Из глаз брызнули слезы, дыхание перехватило. Он чуть не закашлялся, но сдержался. Партизаны посмотрели на него уважительно, покивали головами. Один, подойдя сзади, обвязал тело витой веревкой, затянул узлом. Другой накинул на плечи теплущую собачью шубу. Амвросий приобнял, повел к проруби, настойчиво пихая в руку холщовый мешок. Партизан с бухтой веревки в руках пошел следом.
Алкоголь сделал свое дело. В голове Андрея стало легко и пусто, в теле появилась расслабленность и даже некоторая бравада, вот, мол, смотрите, упыри, как надо. Но, дойдя до края, он остановился. Придавленный градусами инстинкт самосохранения заворочался в животе, пробежал по позвоночнику холодными лапками, забился в стенки черепа. А темная вода с плавающими льдинами, между которыми начала образовываться тоненькая пленочка льда, пугала и… вместе с тем манила покончить со всеми мучениями разом.
Амвросий одним движением снял с него шубу и толкнул в спину. Пролетев пару метров, Андрей с размаху ухнул в воду. Закричал, но скорее с испугу, пуская пузыри. Вода оказалась не такой уж холодной. А вот когда он всплыл, чтобы глотнуть воздуха, мороз отыгрался на нем по полной. Схватил за уши, вцепился в нос, заскреб по щекам.
Чтоб избавиться от мерзких ощущений, Андрей погрузился с головой. Толкнулся ногами от дна.
Первый вагон был совсем рядом. Пассажирский. Ближняя его часть лежала на глубине метров трех-четырех, дальняя терялась во тьме. Галечное дно круто уходило вниз. Чтоб не тратить силы на лишние гребки, Андрей уцепился за неровности его стены и, подтягивая тело, повлек себя глубже. Несколько раз ему почудилось за целыми окнами какое-то движение, но всматриваться не хотелось. Как-то видел он яхту с утопленниками, невдалеке от побережья Мозамбика. Бр-р-р!
А вот бы сейчас кристалл сработал и унесло бы его отсюда на фиг. Вот бы рожи у партизан вытянулись, когда они увидели бы пустую петлю на конце веревки. Но до того светлого момента еще час, может, полтора.
Еще один пассажирский. Да сколько их?! Воздух в легких уже скоро кончится. А вот и грузовой. Андрей подобрался поближе, приметил дверь, щелкнул ручкой, потянул. Не открывается. Конечно, кто ж оставит незапертой дверь в золотохранилище! Он пошарил руками вокруг ручки. Пальцы наткнулись на небольшой амбарный замок в хилых ушках, был бы ломик…
Не раздумывая, он дернул два раза. Веревка тут же натянулась, вагоны на дне дрогнули и поехали мимо, будто бы в сказочной подводной железной дороге. Растворилась толща воды. Секунд через пятнадцать, показавшихся ему вечностью, лицо его оказалась на поверхности. Мороз накинулся на мокрую голову с двойным ожесточением. Захотелось опять нырнуть.
– Ну, чего там? Достал?! – долетел до него голос Зосима Саввича сквозь потоки выливающейся из ушей воды.
– Нет. Заперты вагоны. Ключи нужны, так не открыть.
– Без ключей обойдешься. На вот, лови!
С берега в воду полетел короткий толстый ломик. Плюхнулся возле Андрея. Тот нашарил его на дне, несколько раз глубоко вздохнул, погрузился снова. Уже знакомой дорогой, не тратя времени на созерцание, добрался до грузового. Нашарил замок. Подсунул под него жало лома. Налег. Тот соскочил, больно стукнув его по замерзшей руке. Он подсунул снова, чуть по-другому. Опять никак. А может… Он почувствовал, что дыхание подходит к концу, дернул два раза. Веревка не натянулась. Угробить его решили, твари? Или случилось что. Он гребанул руками, заработал ногами, стараясь скорей вынырнуть к маячащему наверху свету. С размаху ударился головой о кристально-прозрачный лед. В панике забил руками и ногами, чувствуя, как разрываются оставленные без кислорода легкие. Вдруг его осенило. Перевернувшись на спину, он всплыл и, вмораживая пальцы в лед, прикоснулся к нему губами. Все точно, как и писали в книжках. Между поверхностью воды и слоем льда был зазор в пару миллиметров. На полноценный вдох не хватит, но продержаться вполне можно.
