Шахта шла горизонтально под землей. Была она гораздо шире и выше, чем тянущийся к бункеру лаз, и дышалось здесь не в пример легче. Но меня бы больше обрадовало, если бы тоннель ответвлялся – тогда бы я мог уйти с пути следующих за мной землекопов.
Здесь также по полу был проложен деревянный рельс для тележки, потолок подпирал брус из относительно свежего дерева. Чувствовалось, что подземные люди всерьез заботились о своей безопасности… Да, но тогда почему я не видел на них касок, как это положено землепроходчикам?.. Скорее всего, здесь ценилась жизнь только избранной кучки людей, а если точней, нелюдей. Для них же и строился этот ход, а невменяемые землекопы были тупой рабочей и, судя по всему, боевой силой…
А может, я напрасно грешил на этих «избранных»? Может, не такие уж они и сволочи, как мне казалось? Возможно, эти господа погибли в пекле ядерной войны, а их рабочие остались без присмотра. Они докопались до бункера, вышли к людям, но к этому времени у них закончился наркотик, и они обезумели от «ломки»… «Избранные» держали этих несчастных на наркотиках? Да, наверное. Значит, они все-таки нелюди…
Я мог сколько угодно ломать голову над тем, на кого работали зомбированные землекопы, но смысла в этом сейчас не было. Прежде всего мне нужно было думать о том, как выбраться из этой ситуации. Я до сих пор был зажат в движущихся тисках. К тому же пленник впереди вскрикивал все реже и реже, ведь именно по этим звукам я и ориентировался, пытаясь сохранить безопасную дистанцию. Женщина за спиной подавала признаки жизни; и ее голос доносился примерно с одного и того же расстояния, что меня успокаивало, если, конечно, такое определение применимо к моей ситуации. Внутри все клокотало от злости, страха и возмущения. Да я и не хотел успокаиваться, потому не прикладывался к своей драгоценной фляжке, чтобы держать себя на боевом взводе.
Старинная штольня вдруг закончилась: ее перекрыли завалы грунта, выработанного из другого, недавно вырытого тоннеля, уходившего влево с уклоном вниз. По нему зомби увели пленного мужчину, и очень скоро появятся их соплеменники с очередной жертвой. И я должен был следовать этим путем. Но куда?
Я и так находился на пути в преисподнюю, но в самое пекло соваться не хотелось. И тогда я бросился к завалам грунта, что перегораживали старинную штольню. Это был тяжелый твердый суглинок вперемешку с камнями. Земля так затвердела, что не могло быть и речи, чтобы вырыть яму и спрятаться в ней. Пальцы до крови обдеру, но толку не будет.
Но грунт имеет одно прекрасное свойство – оседать. Именно поэтому в одном месте между потолком и завалом образовалось узкое пространство, куда мог бы втиснуться один человек. Сердце мое обнадеженно екнуло, когда луч фонаря высветил эту спасительную нишу.
В этой норе могла обитать какая-нибудь подземная змея, но эта мысль меня не остановила, настолько не терпелось спрятаться от надвигающейся опасности.
И все-таки, прежде чем сунуть голову в лаз под потолком, я посветил фонарем. Ни змей там не было, ни монстров. Более того, щель заметно расширялась вглубь.
Земля была чуть сыровата, но я даже не подумал о том, что могу испачкаться. Сейчас я готов был в дерьмо нырнуть с головой, лишь бы спрятаться от упырей. Не было у меня сил сражаться с ними, да и рана под левой лопаткой разболелась, и рука отказывалась мне повиноваться.
Я влез в расщелину и сразу же выключил фонарь, чтобы меня не заметили приближающиеся мутанты. Я почти был уверен в том, что смог спрятаться от них, поэтому решил затаиться, чтобы шумом не привлечь к себе внимание. Но тогда я буду лежать ногами к опасности, а хотелось бы смотреть ей в лицо. Хотя бы из уважения к себе хотелось. Поэтому я, изловчившись, развернулся головой к подземным зомби. Признаться, с моей раной это было непросто.
Без фонаря шахта погрузилась во мрак, плотный, тяжелый, как земля. И еще стало вдруг так тихо, что в какой-то момент мне показалось, будто меня погребло под завалом. Но вот донеслись потусторонние звуки – это приближались мутанты.
Они шли молча, лишь время от времени мычали на разные лады – «ы-ы», «у-у»… Может, это и был их язык общения между собой. Может, они так оскотинились, что просто разучились говорить по-человечески. И в темноте они шли уверенно, как те кроты, для которых вечный мрак – родная стихия. В кромешной тьме они видели, как кошки, но глаза у них не светились. И я не видел их, а только слышал.
А судя по топоту ног, их было немало. Одни тащили жертву, другие просто шли за ними, а возможно, уносили с собой еще кого-то из моих товарищей. Может быть, едва живого, а потому безмолвного.
Зато не молчала Татьяна Викторовна.
– Спасите!.. Пожалуйста, спасите! – в отчаянии обессиленно-тихим голосом взывала она.
Похоже, женщина почувствовала, что где-то рядом находится человек, который мог ее спасти… Вернее, попытаться это сделать. И умереть в неравном бою. Ведь ни пистолета у меня, ни кирки, и левая рука мне уже не помощник. Рана в спине, возможно, глубокая. Кто его знает, может, потому и нет у меня сил, что я уже изошел кровью. А может, у меня сепсис начался. Вот-вот поднимется температура, меня начнет лихорадить. Лекарств нет, нечем будет сбить жар и очистить кровь, а это значит, что я уже, считай, заживо погребен.
Но лучше умереть здесь, в холодной, но такой уютной, как мне сейчас казалось, норе, чем быть убитым киркой или, что еще ужасней, стать пленником зомбированных землекопов.
Словом, мне ничего не оставалось, как мысленно извиниться перед Татьяной Викторовной и заодно проститься с ней… Хотя, может, она еще и будет жить. Возможно, из нее тоже сделают зомби, и она также будет рыть проходы в московских подземельях. А может, ею будут пользоваться, как живой подстилкой… В любом случае участь ее ужасна.
Пострадает и моя деловая репутация. Ведь я занимаюсь поиском и спасением людей. Казалось бы, сейчас мне сам Бог велел заняться своим делом, но… Да, мне было страшно. Ведь это всего лишь везение, что мне удалось избежать плена или смерти. А ведь я мог погибнуть или заживо сгинуть во мраке, и от этой мысли меня стало колотить изнутри. А может, это начался жар?
Постепенно мои глаза стали привыкать к темноте, и я даже стал различать силуэты движущихся существ, которые возвращались на свою базу после удачного набега. Они шли группами, с интервалами в десять-двадцать минут. И почти все кого-то на себе тащили. А иногда я слышал, как стонут и рыдают жертвы. Никто уже не кричал, потому что взывать о помощи, увы, было бесполезно.
На память пришел один фантастический фильм, где группа спецназовцев должна была уничтожить машину смерти, спрятанную где-то глубоко под землей. Зомби-мутанты тащили к ней убитых ими людей, чтобы те затем воскресли в образе таких же кровожадных монстров. И этот поток трупов был нескончаем. Но спецназовцы, как и полагается героям кинобоевиков, сумели прорваться к машине смерти этим же путем, которым шли мутанты. Прорвались и уничтожили…
Увы, но в жизни все далеко не так просто, как в голливудских грезах. И я при всем желании не мог, подобно киногероям, в очередной раз спасти мир… Да и какое может быть спасение, если этот мир уже погребен под радиоактивными осадками?..
Наверху меня не ожидало ничего хорошего, но все равно я стремился туда. Правда, для этого мне нужно было вернуться назад, в бункер, чтобы затем через аварийный выход проникнуть в гражданское бомбоубежище. Если, конечно, зомби не побывали там…
А если побывали? Если они учинили разгром и там?.. Но ведь они все равно уйдут на свою базу, освободив бункер от своего присутствия. И тогда я вернусь назад, чтобы затем подняться наверх через входные шлюзы и спусковую шахту… Но сначала мне должны оказать первую помощь – обработать рану, вколоть антибиотики. Должен же кто-то уцелеть после погрома. Тот же «моряк» мог сохранить свою шкуру за железной дверью…
Но, прежде чем отправиться в обратный путь, я должен был пропустить тянущихся похоронной процессией землекопов. Они двигались в одну сторону, прочь от бункера, но я видел и силуэты людей, которые время от времени шли им навстречу, выбираясь из неизведанного мною хода. Но в основном они уходили… Интервалы между их группами увеличивались.
Прошло еще какое-то время, но землекопы больше не появлялись. И тогда я покинул свое убежище. Осторожно, не включая фонаря, прошел мимо выдолбленного проема в стене и продолжил путь в обратном направлении.
Я и дальше шел без фонаря, внимательно всматриваясь в темень перед глазами – вдруг мелькнет человеческий силуэт. И прислушивался к тишине, чтобы вовремя обнаружить опасность. Но никто не попадался мне на пути, а дощатый настил для тележек позволял мне идти довольно быстро.
Эти доски вывели меня к боковой шахте, которая тянулась до самого бункера. Но только я сунулся в этот лаз, как вдруг земля содрогнулась, и с потолка мне на голову свалился крупный камень.
