– Ба-ба-баба Валя? – заикаясь, прошептал Андрей. – К-к-как же так? П-п-почему же? Р-р-разве такое м-м-может быть?
Ноги его сделались ватными и отказывались подчиняться. Клацая зубами от страха, Андрей опустился на корточки, опершись руками о землю. Медленно, как обычно бывает во сне, он начал задом отползать от креста в сторону посыпанной гравием дорожки.
– Баба Валя, – бормотал он, не в силах отвести безумный взгляд от торчавшего из земли креста, – баба Валя.
Острые кромки гравиевой крошки резанули его ладони. Эта боль вернула ему волю к действию. Превозмогая слабость, Андрей поднялся на ноги и бросился бежать с кладбища. «Только бы шофер не подвел, – билась у него в голове в такт бегу единственная мысль, – только бы не уехал. До города не добежать».
Он не помнил, как выскочил на дорогу. К счастью, машина была там. Сотрясаясь всем телом от бившего его озноба, Андрей бросился на заднее сиденье и с усилием пробормотал:
– На вокзал, поехали, скорее.
– Вы ж говорили, что утром уезжаете? – недоуменно оглянулся на него шофер.
– Передумал, – огрызнулся Андрей, которого уже стали раздражать постоянные расспросы излишне любопытного извозчика, – дела. Поезжайте, ради бога.
– Как скажете, – обиделся тот. – Мне-то что. Я повезу.
– Так везите же, – простонал Андрей, опасливо оглядываясь назад, на ворота кладбища.
Машина выехала с обочины на шоссе и помчалась в город.
12.
Вокзал был почти пустым. По углам слабо освещенных залов таилась темнота. Опасливо косясь по сторонам, Андрей сразу прошел к кассам, уже нагнулся к окошечку, но отпрянул. Нет, в самом факте отъезда он не сомневался. Ничто не заставило бы его теперь вернуться в квартиру бабы Вали. Но вот куда ехать? Он понял, что ему следует это обдумать.
Через два часа уходил московский поезд. Он, правда, не совсем подходил Андрею. Не прямой. Но в Москве можно пересесть. Шесть часов – и он дома. Не проблема. Но поезд шел через Курск – город, в окрестностях которого произошла история, рассказанная бабой Валей. И эта мысль не давала Андрею покоя. Он нервно прохаживался по вокзалу. Сначала он, правда, попытался присесть, чтобы не привлекать к себе внимания немногочисленных пассажиров. Но уже через пару минут вновь вскочил. Сказалось внутреннее напряжение.
Слава богу, деньги у него были с собой. Все – и наличные, и карточка. И документы. Зачем он взял их на кладбище? Предчувствие, наверное. Впрочем, он почти всегда так делал: держал в бумажнике все, что у него было, и носил с собой паспорт. Юлька постоянно упрекала его за это. Мол, не надо класть все яйца в одну корзину. Украдут – будет обидно до боли. Кредитку и документы можно восстановить, хоть и хлопотно. А наличные пропадут безвозвратно.
Дура! Хорош бы он был, если бы послушался ее советов. Да, что бы он сейчас делал без денег и паспорта? Без вещей можно обойтись. А вот за деньгами и документами пришлось бы возвращаться. И что ждало его там? Лучше и не думать. Благо, что у него есть возможность этого избежать.
Но вот куда ему отправиться? Вернуться домой или поехать в Курск? «Домой, конечно, домой! Куда же еще?» – возопил его внутренний голос. Андрей все больше склонялся к тому, что все происходящее с ним в последнее время не было плодом его больного воображения. От этого нависшая над ним угроза представлялась ему все реальнее. Нужно ли еще искушать судьбу? Родной город казался наиболее спокойным местом. Переедет жить к родителям. Купит пистолет. Газовый. А Курск? Что он там будет делать? Как избавит бабушку от треклятого Прова? Окропит надгробье святой водой? Так прошло полтора столетия. Где искать его могилу?
– Идиотизм какой-то, – пробормотал Андрей. – Что делать-то? И в полицию с этим не пойдешь. Только хуже будет. Хоть удавись.
От осознания возможности покончить с собой ему неожиданно стало легче. Словно он нашел выход из запутанного лабиринта. Крайний выход. Сам по себе ужасный. Но дающий уверенность в том, что при любом развитии событий у него будет запасной вариант.
– Все равно в Курске ничего не выяснить, – шептал Андрей, нервно расхаживая по вокзалу. – Лучше спрятаться. Нет другого выхода.
Наверное, сам того не замечая, он слишком разгорячился. И на него стали обращать внимание немногочисленные вокзальные обитатели. Впрочем, они уже не были столь немногочисленными. Андрей и не заметил, как здание мало-помалу начало заполняться людьми. Народ прибывал к отправлению московского поезда. И мечущийся по залу ожидания молодой человек, бормочущий себе под нос обрывки фраз и точно убеждающий в чем-то самого себя, не мог остаться незамеченным.
Поймав на себе несколько удивленных взглядов, Андрей юркнул за колонну и постарался успокоить нервы. Какими бы ни были его планы, в них точно не входили разговоры с полицией. Он без вещей, иногородний. Это может вызвать подозрения.
Немного успокоившись, Андрей направился к кассам. Отстояв образовавшуюся там небольшую очередь, он купил билет до Москвы. Плацкартных мест уже не осталось, так что ему пришлось брать купе.
– Вам же лучше, – удивилась кассирша, видя его расстроенный вид, – удобнее ехать. А по цене не такая уж и большая разница.
Он согласно кивнул. Хотя цена интересовала его сейчас меньше всего. В любом другом случае он, безусловно, был бы доволен большей комфортностью поездки. Но сейчас замкнутость купе казалась ему опаснее людской скученности плацкартного вагона. Признание собственной трусости нисколько не расстроило Андрея. В его ситуации глупо было проявлять геройство.
Отойдя на несколько шагов от кассы, он уже хотел вернуться, чтобы все же сдать билет. Но замешкался. Что делать после этого? Ждать прямой поезд? Но он будет только завтра под вечер. Сидеть здесь почти сутки? На вокзале? Или взять такси до Ростова и попытаться уехать оттуда?
В это время объявили посадку. Андрей очень устал сегодня. От этого искушение растянуться на полке стало непреодолимым. Решив рискнуть, он вышел на перрон.
13.
Вагон оказался почти пустым. В двух или трех купе сидели несколько человек. Может быть, он просто зашел одним из первых? Он ведь уже давно толкался на вокзале. Нормальные люди приедут ближе к отходу. Таганрог – железнодорожный тупик. Здесь нет транзитных пассажиров. Андрей зашел в купе, оставив дверь открытой. Он сел на краешек полки – так, чтобы видеть коридор и тамбур.
Но к отходу пассажиров не прибавилось. К нему в купе не подсел никто. Это, а также то, что и оба соседних купе остались пустыми, очень его напугало. Вагонная пустота и темнота за окнами почти физически давили на него. О том, чтобы растянуться на полке и поспать, не могло быть и речи. Он взял у проводника белье, но даже не вынул его из полиэтиленового пакета. Ехать было почти сутки. Так что впереди его ждала долгая бессонная ночь. А потом еще целый день. Но днем, хотелось надеяться, будет спокойнее. Можно будет вздремнуть. Надо. Чтобы выдержать еще одну ночь. Это если сразу поехать домой. Или остановиться до утра в Москве, в гостинице, а домой отправиться уже на следующий день? Ладно, потом решит. У него еще будет на это время.
Как только выехали из города, проводник погасил в вагоне основной свет. Дежурное освещение – тусклая синеватая лампочка – раздвигало тьму лишь в проходе купе и на верхних полках, залив их своими мертвенными лучами. На нижних полках подушками залегли глубокие тени. И лишь в коридоре вагона горел яркий желтый свет. Андрей щурился на него, как будто подмигивал старому доброму другу. От тряски дверь купе все время съезжала по своим направляющим, норовя захлопнуться. И Андрею приходилось постоянно отдергивать ее обратно. Впрочем, через пару часов он приноровился придерживать дверь ногой. Скрестив на груди руки, он откинулся назад и сам не заметил, как стал придремывать.
Его разбудил резкий толчок. Он полетел вперед и едва не расшиб лоб о противоположную стенку купе. Стук колес и качка прекратились. Станция. Зевающий со сна проводник прошел в тамбур. Там послышался шум открываемой двери. Как будто он кого-то впускал с перрона. Но в коридоре никто не появился. Может быть, пассажиры сходили? Андрей поежился. Если так, то скоро он останется в вагоне один.
А что, если пройтись по плацкартным вагонам, найти тот, который полнее, и поменяться с кем-нибудь местами? Неужели не пойдут? Купе все же. И без доплаты. Впрочем, подумав хорошенько, Андрей вынужден был отказаться от этой идеи. Он представил, как бродит ночью в полутьме по вагонам, заглядывает на полки, расталкивает спящих там людей, предлагая им, ничего не соображающим со сна, перебраться в свое купе, и поморщился. Несуразица. Надо оставаться там, где он есть. И все будет нормально. Ночь промчится незаметно. День он как-нибудь перекантуется. Остановится в Москве в гостинице. Он все больше склонялся к этому варианту. Примет душ. Отоспится. А потом – домой…
Новый толчок прервал размышления Андрея. Стоянка длилась не более пяти минут. Поезд стал медленно набирать ход. Проводник вынырнул из тамбура. Он бросил вдоль вагона испуганный и одновременно извиняющийся взгляд и юркнул в свое купе. «Словно убил кого-нибудь или обокрал сиротский приют, – подумал Андрей, выглядывая в коридор. – А пассажиров-то нет. Наверное, действительно кто-то сходил».
