След от снегохода тоже исчез — он был попросту затоптан десятками ног, когда охранники центрального поста отправились на подмогу своим южным товарищам. По этой тропе шел сейчас и Нанас. Занятый размышлениями, он сам не заметил, как очутился на санкт-петербургской трассе.
Юноша огляделся по сторонам, и подступающий к дороге редкий лес, который он уже видел сегодня, показался ему незнакомым и чужим, словно и он подобрался и насторожился в ожидании врага. Этому ощущению способствовало и повисшее между ветвями деревьев молчание — даже птицы и те перестали петь. Впрочем, и солнце уже село, так что опускающийся на мир сумрак невольно добавлял в душу тревогу.
Но тишина все-таки не была полной. Замерев и затаив дыхание, Нанас услышал с северной стороны неясный шум — скрип снега, неразборчивые голоса, покашливание. Хоть с той стороны и не могли наступать варвары, он все-таки сошел с дороги и присел за молодой разлапистой елкой. Вскоре на дороге показались люди. Саам насчитал пять или шесть десятков, но все-таки решил, что это никак не «полчища» и не «тьма». К тому же они были одеты не в шкуры, а в обычные куртки — но большей части камуфляжные, бело-серых или болотно-зеленых расцветок.
Отряд остановился почти напротив его елки.
— Ну, и где этот Лопарев? — раздраженно сплюнул один из мужчин.
— Здесь я, — выпрямился и вышел из-за укрытия Нанас.
— Нашел время нужду справлять!
— Я не нужду… Я спрятался. Легохонько.
Большинство из охранников засмеялось. Кто-то выкрикнул:
— Хорошо спрятался! За пять километров варварам тебя точно не найти.
— Гляди, он и автомат спрятал, — хохотнул кто-то еще. — Из пальца стрелять станет, чтобы враг не догадался.
— А ну тихо! — обернулся к отряду первый мужчина. А потом пристальным взглядом ощупал Нанаса. — Где твое оружие?
— Вот, — насупившись, хлопнул саам по висящим на поясе ножнам. Он хотел добавить, что автомат у него был, но его отобрал Сошин, однако решил, что жаловаться на командира не очень красиво. Да и то, что у него кто-то — неважно, кто — сумел отобрать оружие, не делало ему чести. Поэтому Нанас, вздернув подбородок, добавил: — Пока мне хватит и этого. Остальное добуду в бою.
Из колонны опять послышались смешки, но уже не особенно громкие.
— Вояка!.. — опять сплюнул мужчина, который, как понял Нанас, и был Виталием Киркиным, командиром этого отряда. — Что, Сошин думает, что у меня тут детский сад на прогулке?
— Никак нет! — подобрался новоявленный боец. — Он думает, что вам не помешает подкрепление.
— Это точно, — вздохнул Киркин. — Без тебя-то мы уж точно не справимся… Ладно, помощничек, встать в строй!
— Есть! — подпрыгнул Нанас и втиснулся в первую шеренгу охранников.
— Ку-у-да?! — замахнулся на него командир. — А ну назад, салажонок!
— Слушаюсь, — нахмурившись, буркнул саам и побрел в хвост колонны.
— И смотри мне, не отставай! — крикнул ему вслед Киркин. — Я ведь и впрямь с тобой нянчиться не буду — посчитаю за дезертира и шлепну!..
«Да что же это такое?.. — шагая позади отряда, думал раздосадованный Нанас. — Вроде бы только почувствовал себя человеком, как опять стал никому не нужным, лишним, бесполезным… Опять меня шпыняют все кому ни лень! Нужно было послушаться Надю и сбежать с ней вдвоем куда глаза глядят!..»
Глава 9
В ТИСКАХ СМЕРТИ
Темнело быстро. Все-таки, хоть зима уже и заканчивалась, до летнего беззакатного царствования света было еще далеко. Как назло, от луны в небе висела лишь тоненькая долька, от которой особой помощи ждать не приходилось. В наступающей темноте подступающие к дороге кусты и деревья все чаще стали казаться притаившимися врагами, и Нанас все крепче стискивал рукоятку ножа.
Чем гуще становилась тьма, тем больше юноша удивлялся: как же они будут сражаться, если скоро не станет видно ни зги — ни чужих, ни своих? Правда, он помнил о прожекторах на стене, но у них было сразу два недостатка: во-первых, в бою, особенно рукопашном, не удастся все время находиться спиной к прожектору, а это значит, что его яркий свет будет слепить и своих; во-вторых же, стекло прожектора было легко уязвимо для пуль, а возможно — и для стрел. Если нападающие не будут дураками — а вряд ли они круглые дураки, раз уже успели занять и уничтожить целый город, — то они в первую очередь постараются избавиться от помех в виде источников света. Так что включать их — только навредить самим же себе. «Впрочем, — подумал Нанас, — начальникам и командирам видней, как поступить. Может, им ничуть этих прожекторов не жалко и у них этого добра столько, что они и вовсе забросают ими противника со стены…»
А еще новоявленному охраннику стало вдруг интересно: кто же они такие, эти варвары? Быть может, это такие же саамы, как он сам и его соплеменники? Правда, жители его родного сыйта ни на кого не нападали, но, с другой стороны, им и нападать-то было не на кого, они даже не подозревали, что вокруг простирается огромный мир, населенный не злобными духами, а людьми, порой — не менее жестокими и злобными. Хотя, и добрые среди них тоже встречаются. Как и красивые, и уродливые; и мрачные, и веселые; и умные, и не очень. Всякие. Мир на самом деле очень велик, а ведь он, Нанас, и сам-то успел увидать лишь крохотную его часть.
После таких размышлений в голову пришла еще одна мысль… Если все люди настолько разные, то ведь, наверное, и среди варваров имеются не только злодеи? Кто знает, что именно движет ими в их разрушительном марше? Ведь ненавидеть до такой силы, чтобы убивать всех подряд и крушить все, что подвернется под руку, — это совсем неразумно! Уж на что озлобились на него самого соплеменники, так и то их злости и желанию убить Нанаса можно найти объяснение: он завел пугающую всех собаку-урода, он задавал ненужные вопросы, он, в конце-то концов, ослушался старейшин и самого нойда!.. Да что соплеменники, даже дикие звери не станут никого убивать просто так — только чтобы насытиться или, наоборот, защищаясь. Так почему же убивают варвары?..
Этот вопрос так и остался без ответа. Вряд ли Нанас сумел бы найти его, не зная о варварах ничего. Но даже будь у него хоть какие-то знания на этот счет, он бы все равно не успел ничего придумать: повинуясь негромкому приказу командира, отряд остановился. Задумавшийся саам-новобранец уткнулся носом в спину замершего перед ним бойца.
Смутившись, Нанас отступил на шаг и завертел головой. Впрочем, уже настолько стемнело, что делал он это напрасно, сумев разглядеть лишь силуэты своих новых товарищей и черный рисунок деревьев на фоне чуть более светлого неба, усеянного яркими звездами. Относительно хорошо была видна и белая полоса заснеженной трассы, пересекающей лес. Если бы по дороге двигался кто-то крупный, Нанас бы его, наверное, заметил. Но видеть он мог только ту часть дороги, по которой они пришли, — рассмотреть что-либо впереди мешали спины охранников.
Зато уже не нужно было напрягать слух, чтобы услышать звуки недалекого боя. Вполне отчетливо доносились крики, не говоря уже о выстрелах. Но вряд ли именно эти звуки заставили Киркина остановиться — ведь к ним-то они как раз и стремились. Нет, тут, наверное, была какая-то иная причина. Прислушавшись получше, Нанас все-таки уловил неясный шум со стороны леса — будто кто-то очень большой пробирался в отдалении между деревьев, ломая наст и хрустя снегом.
Услышали это и другие охранники. У кого-то из них не выдержали нервы, и он полоснул по деревьям автоматной очередью.
— Не стрелять! — заорал Киркин, но было уже поздно — в воздухе засвистели стрелы, и сразу несколько бойцов со стонами повалились в снег.
«Надо уходить с дороги!» — в панике подумал Нанас, и командир отряда, словно услышав его мысленный вопль, громко скомандовал:
— Все в лес, налево! Залечь за деревья!
Повторять не пришлось: подстегнутые гибелью товарищей, бойцы прыснули с открытой дороги, как зайцы. Нанас, разумеется, последовал их примеру и, уже зарывшись в снег, подумал, что ничего постыдного в таком их поступке нет. Тем более, если так же посчитал и командир Киркин. Ведь если бы они побежали навстречу не видимому в такой темени врагу, силы которого были совершенно неизвестны, то наверняка бы полегли от выпущенных на производимый шум стрел. А вздумай стрелять наугад сами — получили бы вдобавок несколько стрел и на автоматные вспышки.
Другое дело, что им было делать сейчас? Пробираться ползком к южному посту, до которого осталось не так уж и много? Но, странное дело, звуки выстрелов с той стороны почти прекратились… Что бы это могло значить? Охране южного периметра удалось отбить атаку варваров или, наоборот, те прорвались за стену? Последнее было маловероятным — сейчас оттуда наверняка уже доносились бы победные крики врага. И зачем бы тогда варвары пошли в эту сторону?.. А кстати, почему они сюда пошли? Поняли, что там им за периметр не прорваться, и решили искать более слабое место? Или же эти события не связаны между собой и подступающие от Кандалакши полчища просто-напросто расползаются вдоль всех полярнозорненских стен, чтобы атаковать город сразу отовсюду?.. А стихшие звуки боя на юге могут говорить лишь о том, что варвары сделали первую, пробную попытку, чтобы оценить силы защитников периметра. Поняв, что с ходу стену не взять, они отошли, чтобы позже, отдохнув и дождавшись подмоги, предпринять новую атаку. Ведь пеший переход между городами всяко не прибавил им сил, да и воевать в темноте несподручно обеим сторонам. Вероятно распределившись вдоль всей защитной стены, варвары дождутся рассвета и нападут сразу в нескольких местах, не давая охране Полярных Зорь возможности сосредотачивать силы в одном месте.
