– Где вы сейчас? – тихо позвала Анна, откладывая в сторону инструменты.
Грэм слегка улыбнулась.
– Я пытаюсь уловить мелодию, но боюсь, не совсем удачно. Она целый день меня преследует.
– Вы ее слышите? – спросила Анна, понимая, что Грэм никогда не говорила с ней о музыке. И то, что она вот так просто ответила, свидетельствовало о том, что Грэм все еще витала в своих мыслях.
– Почти. Она здесь, словно шепот в ушах, но у меня никак не получается сфокусироваться на ней.
– Почему бы вам ее не напеть? – предложила Анна, воспользовавшись приподнятым настроением Грэм. – Возможно, это поможет.
Грэм наклонила набок голову и слегка нахмурилась:
– Вы не будете против посторонних звуков?
– Конечно же, нет! – засмеялась Анна.
Улыбнувшись, она вернулась к своей работе, наслаждаясь глубоким, насыщенным голосом Грэм. Постепенно до нее стали доноситься фрагменты прекрасной мелодии, и она присела на корточки, прислушиваясь к напеву. Она отложила инструменты в сторону и теперь смотрела на Грэм.
Грэм сидела с закрытыми глазами, залитая солнечным светом. Анна не знала, что было прекраснее – она или ее музыка. Но точно знала, что никогда еще не получала такого удовольствия, просто глядя на другого человека.
Замолчав, Грэм повернулась к Анне.
– Вы перестали работать.
– Я слушаю, – призналась Анна голосом, наполненным эмоциями.
Грэм наклонилась вперед, приняв сосредоточенный вид.
– Вам нравится?
Подойдя к ней, Анна опустилась на колени и легонько коснулась бедра Грэм. Она не могла подобрать слов, чтобы выразить свое очарование мелодией. Ноты струились с таким изяществом, словно это была не мелодия, а нежная ласка. Музыка Грэм тронула ее до глубины души, ей хотелось плакать, танцевать и крепко обнять любимого человека.
– Это невероятно, я даже не могу описать свои ощущения. Просто слушая вас, у меня как будто выросли крылья, мне захотелось делать несвойственные мне вещи. Ничего подобного я еще не испытывала. Это так прекрасно!
Грэм долго молчала.
Ее взгляд устремился вдаль, в другое время, в другое место, где мир вокруг дышал музыкой. Тогда еще, она наивно полагала, что ее жизнь наполнена не только музыкой, но и любовью. Теперь же она знала, что ошибалась. Невинная реакция Анны на столь неуверенную мелодию, не похожую даже на фрагмент того, что она некогда создавала в одно мгновение, с болью напомнила ей о той, кем она более не была. Она погладила Анну по руке, которая лежала на ее бедре и посмотрела в ее сторону, изо всех сил желая увидеть ее. А когда не смогла, поднесла руку к щеке Анны.
– Интересно, можете ли вы слышать то, что я чувствую. Почему-то мне кажется, что можете. Вы были так добры в своих высказываниях. Спасибо.
Анна застыла на месте, сосредоточившись на ощущениях, вызванных прикосновением Грэм. Несмотря на его мимолетность, оно сильно на нее подействовало. Но еще более – печаль в глазах Грэм, когда она невидящим взглядом искала Анну. Неужели не существует способа, облегчить ее бесконечные страдания?
Анна не заметила, как обхватила Грэм за талию и очутилась в ее объятиях, пока пыталась подобрать слова, чтобы передать переполняющие ее эмоции.
Почувствовав на себе тепло от тела Анны, Грэм отклонилась назад. Она высвободила свою руку, разрывая связь между ними.
– Думаю, мне пора идти. У вас есть дела, и у меня тоже.
Анна сдержалась от возражения, она сама была смущена тем, как сильно ей хотелось, чтобы Грэм осталась. К тому времени, когда у нее получилось взять себя в руки, Грэм уже шла по направлению к дому. Анна смотрела ей вслед со смущением и болью. Возможно, ее жалкие неадекватные попытки описать свои чувства к музыке Грэм, показались ей оскорбительными? В чем бы ни заключалась причина столь внезапного ухода Грэм, Анна вернулась к работе, как никогда остро ощущая свое одиночество.
Глава 9
Солнце почти зашло за горизонт, когда Грэм обогнула угол розового сада. Она резко остановилась, услышав, как громко хлопнула кухонная дверь. До нее отчетливо донесся рассерженный голос Анны.
– Мистер Рейнольдс, – разъяренно обратилась Анна, – не подскажете, что это?
Он посмотрел на канистру в ее руках, не понимая причины ее гнева. Ему в очередной раз подумалось, какая привлекательная перед ним стоит женщина, особенно в этих хлопковых шортах, открывающих взору ее подтянутые ноги.
– Это растворитель для распыления.
Анна грубо его перебила.
– И что он делает на кухонной столешнице?
– Наверное, я оставил его здесь, когда отвлекся на телефонный звонок. – Он смущенно смотрел на нее. Она показалась ему слегка вспыльчивой. – Вы сказали, что я могу воспользоваться телефоном.
Он улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой, которая всегда срабатывала с его женой.
– Да, сказала, – согласилась она с металлом в голосе. – А еще я настоятельно просила не разбрасывать повсюду свои инструменты, и уж тем более не приносить ничего в дом. – Она перевела дыхание, пытаясь контролировать свой пыл. – Это понятно?
– От этого растворителя можно получить ожог. Но он маркирован так, чтобы каждый мог увидеть специальное предупреждение.
– Нет, мистер Рейнольдс, не каждый, – взорвалась Анна. – Вы уволены. Пришлите мне счет за проделанную работу.
Она повернулась и хлопнула дверью, ее всю трясло. Она слышала, как за спиной открылась дверь, и была готова еще раз дать ему отпор. Но в дверях стояла Грэм, ее лицо было серьезным.
– Это вовсе не обязательно, Анна, – тихо сказала она.
Анна была слишком взвинченной, чтобы вести себя предусмотрительно. Она не находила себе места, с того момента, как Грэм внезапно оставила ее в саду и все еще переживала по поводу ее утреннего падения. Ей стало плохо, при виде открытой канистры с токсичным веществом на кухне, где Грэм любила готовить для себя обед.
– Нет, обязательно! Это было очень опасно!
– Я сама могу о себе позаботиться.
– Да, конечно! – перебила ее Анна, повысив голос. – Вы можете. Я прекрасно знаю, что вы многое можете. Но, черт возьми, Грэм, вы не видите! И не дело, расставлять опасные предметы у вас на пути. Вы такая упрямая, и… я не прощу себе, если с вами что-нибудь случится!
Ее голос срывался, но она ничего не могла с этим поделать. В последнее время ее эмоциональный фон напоминал американские горки. У нее резко менялось настроение, чего раньше никогда не наблюдалось. Она могла проснуться утром, чувствуя себя на вершине мира, а к обеду быть грустной и опустошенной. Анна не переживала подобного даже во время развода с мужем! Ее постоянно терзали опасения: не дай бог что-то случится с Грэм! К своему ужасу, она почувствовала, как у нее навернулись слезы.