— Я поняла, — виновато вздохнула медсестра. — Я просто как-то не подумала. Конечно, если еще раз позвонит…
Не дослушав ее причитаний, врач куда-то пошел по коридору, а подавленная своим ляпом Галина Степановна вернулась ко мне в палату. Почему-то я решила не показывать виду, что слышала ее разговор с врачом, поэтому закрыла глаза и притворилась спящей. И незаметно уснула на самом деле.
* * *
После возвращения из Парижа Денис нет-нет да и ловил себя на мысли о Вере. Впрочем, это и мыслями-то назвать было трудно. То вдруг вздрагивал, увидев идущую по улице темноволосую худощавую женщину. То улыбался, наблюдая за деловито семенящей таксой. А потом наткнулся на Верину электронную почту в адресной книге «Outlook Express». Посидел, подумал, кликнул мышкой на кнопку «Создать» — появилось окошко сообщения.
Он набрал «Привет!» и мучительно замер. Прошло пять минут, по экрану монитора поплыли яркие рыбки. Сердито толкнув мышку, Денис вернул окно почты и… выключил программу.
О чем писать-то?
И вообще, раньше надо было думать.
Эта мысль его даже испугала. Вот как, значит, дело обстоит…
Вера и Инна…
Конечно, не мешало бы об этом хорошенько поразмыслить, но не хотелось. Действительно поздновато. Как в анекдоте: умерла так умерла.
Или все-таки не поздновато?
Бред какой-то!
Денис включил программу «Фотоальбом», полистал снимки и нашел тот единственный, на котором была Вера. Она вообще не любила фотографироваться или сниматься на камеру. Тогда они ездили с друзьями на пикник в Кавголово. Веру с превеликим трудом удалось втащить в кадр. Вот и получилась она такая — то ли сердитая, то ли смущенная. Немного смешная. Волосы растрепаны, в руках бутылка, из которой она поливала угли на мангале. Вопреки утверждению, что шашлык женских рук не любит, в их компании лучше Веры его никто не жарил. Она вообще умела многое из того, что обычно свойственно лишь мужчинам, да и характер у нее был скорее мужской. И при всем этом она оставалась очень женственной и привлекательной.
Увеличив снимок, Денис рассматривал Верино лицо и вдруг понял, что, хоть внешне Инна ничуть на Веру не похожа, но все-таки, все-таки… Определенно что-то общее есть. Может, поэтому его так сразу к Инне и потянуло?
Странно это все, очень странно. Никаких таких особо пылких чувств он к Вере не испытывал, скорее дружеские. Ну да, любовью, к обоюдному удовольствию, занимались, и вообще им было хорошо вместе. Но, к примеру, жениться на Вере Денису и в голову не приходило. А зря, наверно. Она-то к нему относилась гораздо серьезнее, чем он к ней, хотя старалась это не слишком демонстрировать. Может, и на работу во Франции согласилась с такой готовностью, потому что понимала бесперспективность их отношений? С глаз долой…
Он тогда особо и не переживал. Да что там, вообще не переживал. Согласилась — и молодец. Хорошие деньги, хорошие возможности. И письма, если хорошо подумать, писала ему Вера, а он только отвечал. Так уж его с детства приучили: «Ведь принято обычно на письма отвечать», как в глупой песенке про практикантку Таню, получившую письмо от двоечника Егоркина. А потом он — Денис, а не Егоркин — как-то не ответил, так уж вышло, и все… И даже эта прошлогодняя встреча в Париже — Денис долго сомневался, стоит ли вообще звонить. Он даже дома у Веры не был, просто гуляли, сидели в кафе. Обещал позвонить, написать, но…
Вот дурак-то!
Он подумал, что у Веры и Инны есть что-то общее? Да нет, скорее уж было. Потому что Инка после свадьбы изменилась так, что ни в сказке сказать…
Кстати, о сказках. В детстве он никак не мог понять, почему сказки обычно кончаются свадьбой. А дальше-то что? Ну. как что, пожимала плечами бабушка, стали они жить-поживать, добра наживать. А как поживать-то, настаивал Денис. Да кто же их знает, наверно, хорошо.
А может, и не хорошо, а совсем даже наоборот. Зачем сказку-то портить. С этим люди и в действительности столкнутся. Была сказка, а стала неприглядная, непричесанная действительность. Была невеста-принцесса, а стала… Ну, замнем для ясности, кто.
С Инны будто лак сползал потихоньку. Она стала какой-то грубой, бесцеремонной. Вульгарной? Нет, пожалуй, нет, до этого еще не дошло. Но от некоторых ее словечек и поступков Дениса буквально коробило. Он снова и снова задавал себе вопрос: что произошло? Видел ли он Инну теперь во всей красе, без розовых очков — или она просто перестала притворяться?
То же самое сказала и Яна. Неделю назад они с Инной были на дне рождения отца. И все вроде было чинно и благопристойно. Инна сидела, скромненько помалкивая, опустив глаза в тарелку, но Денис чувствовал какую-то неловкость и тихо злился. А когда вышел на кухню покурить, за ним в дверь скользнула сестра. Поморщилась, открыла форточку, села за стол и спросила в лоб:
— Ну?
— Что «ну»? — попытался отвертеться или хотя бы потянуть время Денис.
— Как протекает жизнь счастливого молодожена?
Голос Яны звучал вроде с ехидством, и Денис, наверно, огрызнулся бы, если б не было, кроме ехидства, еще и сочувствия. Неожиданно для себя он, совсем недавно разругавшийся с сестрой из-за Инны чуть ли не до драки, вдруг начал плакаться ей в жилет. Хотя и понимал, что поступает не слишком порядочно, не по-мужски как-то, жалуясь сестре на жену, с которой прожил всего два месяца.
Яна слушала молча. Она, конечно, могла сказать что-то вроде: «Ага, я же говорила», — но не стала.
— Знаешь, — вздохнула она, — когда я ее в первый раз увидела, она мне не слишком понравилась. Но я решила, что сама виновата — тогда мне все на нервы действовало, держалась на одном «Господи, помилуй». А сейчас… Я удивляюсь, как раньше-то не заметила. Денька, я бы не стала тебе говорить, если б ты сам не рассказал, но… В общем, она, мне кажется, насквозь фальшивая. Сидит такая скромница, не замути воды, а в глазах… Извини, нехорошо все это, что мы тут с тобой говорим, но… Может, ей деньги твои нужны были?
— Я об этом думал. — Денис раздраженно воткнул окурок в пепельницу. — Но она много не просит и не тратит. Не знаю, может, это только пока?
Тут на кухню вышла мать, разговор пришлось свернуть. Осадок остался неприятный. А с Инной в тот вечер они поссорились. Она по какому-то поводу обидно съязвила, он не счел нужным сдерживаться и ответил. Да так, что Инна дулась два дня. А потом натянула новую ночную рубашку, надушилась новыми духами и пришла мириться.
Кстати, она и в постели стала совсем другой. Где-то, может, более раскованной и страстной, но… совсем не такой нежной и внимательной, как раньше. Казалось, ее интересует только свое удовольствие. А еще… Она смотрела словно сквозь него, и порой Денису думалось, не представляет ли Инна на его месте кого-то другого.
