Или еще пример: 21 октября 1919 года был издан декрет Совнаркома о создании Особого ревтрибунала при ВЧК — специально для дел о крупной спекуляции. Приговоры его были окончательными и обжалованию не подлежали. Представляете себе, каким бичом была спекуляция?
А впрочем, едва обстановка в стране нормализовалась, как 17 января 1920 года смертная казнь в отношении врагов советской власти была вообще отменена, как по приговорам ВЧК, так и по приговорам трибуналов. Но началась польская война, и снова чрезвычайные права были возвращены. К концу войны, в 1921 году, ГубЧК имели право применять высшую меру только за шпионаж, бандитизм и участие в вооруженном выступлении.
* * *
…Так что, как видим, никаких ужасных полномочий чекистам предоставлено не было. Все перечисленное — деяния, за которые в условиях войны, да еще в прифронтовой полосе, вполне можно схлопотать пулю без суда в любом государстве, хоть самом расцивилизованном и супердемократическом. Равно как и заложники берутся в любых войнах. (Хотя, пожалуй, в эпоху авианалетов и массированных бомбардировок институт заложников утратил смысл, поскольку таковыми становится все население.)
Из одной публикации в другую кочуют страшные рассказы о сотнях тысяч и миллионах людей, расстрелянных кровожадными чекистами. Но на самом деле ведь существуют и статистические материалы. Согласно статистике, в 34 губерниях Советской России органами ВЧК за 1918 год было расстреляно 6300 человек, за семь месяцев 1919 года — 2089 человек (из них за контрреволюционные преступления 1637 и 387 человек соответственно. Остальные — бандиты, спекулянты и прочие уголовники). В 1921 году, когда за порядок в стране взялись всерьез, был расстрелян 9701 человек, и тоже в подавляющем большинстве уголовники [Мазохин О. Право на репрессии. С. 145.]. (Кстати, часто приговоры к «высшей мере» были условными.) Таков масштаб «террора», осуществляемого «кровожадными чекистами».
Правда, впоследствии, с легкой подачи эмигрантов, чекистами стали называть всех членов всех комиссий, занимавшихся борьбой с уголовниками и контрреволюционерами. Но не надо путать одно с другим: есть ЧК, есть ревтрибунал, а есть пьяный комэскадрона, вообразивший себя первым после Ленина… Это все абсолютно разные вещи.
* * *
Но вот война закончилась, а вместе с ней окончила свое существование и ВЧК, как чрезвычайный орган военного времени. 6 февраля 1922 года ему на смену пришло ГПУ — Государственное политическое управление. Правда, говорить об отмене чрезвычайного положения было рановато — страну по-прежнему захлестывала преступность. Так что у ГПУ снова появились чрезвычайные права: а именно — расстрел бандитов, пойманных на месте преступления с оружием в руках. Однако нас интересуют совсем не эти полномочия. Что ГПУ могло делать со своим основным «контингентом» — политическими противниками власти?
Органов, наделенных правом выносить приговоры, в ГПУ было несколько, и не надо их опять же путать. Первый из них — Особое Совещание, созданное 31 июля 1922 года при НКВД (в который, напоминаю, тогда входило ГПУ) и состоявшее из представителей НКВД и наркомюста. Права у него были точно те же, что и у его тезки и предшественника — Особого Совещания при МВД Российской империи: в случае, когда улик для суда не хватает, а человек, по мнению чекистов, достаточно опасен, к нему можно применить в административном порядке ссылку или высылку на срок до трех лет, в крайнем случае — заключение в концентрационный лагерь. В том же виде этот орган сохранился и позднее, когда ГПУ было выведено из состава НКВД и стало называться ОГПУ, и когда оно снова вошло в состав наркомата под именем Государственного управления госбезопасности.
В постановлении ЦИК и СНК об Особом Совещании при наркоме внутренних дел (1934 г.) говорится:
«Предоставить Народному Комиссариату внутренних дел Союза ССР право применять к лицам, признаваемым общественно опасными:
а) ссылку на срок до 5 лет под гласный надзор в местности, список которых устанавливается народным комиссариатом внутренних дел Союза ССР;
б) высылку на срок до 5 лет под гласный надзор с запрещением проживания в столицах, крупных городах и промышленных центрах Союза ССР;
в) заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до 5 лет;
г) высылку за пределы Союза ССР иностранных подданных, являющихся общественно опасными…
…В заседаниях Особого Совещания обязательно участвует прокурор Союза ССР или его заместитель, который, в случае несогласия как с самим решением Особого Совещания, так и с направлением дела на рассмотрение Особого Совещания, имеет право протеста в Президиум Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР…»
И все. Больше ни на что Особое Совещание прав не имело.
Право выносить смертные приговоры имела Коллегия ОГПУ и имели так называемые «тройки».
Ну, вот мы до них наконец-то и добрались…
В разное время в ОГПУ существовали разные «тройки». По борьбе с отдельными видами преступлений — например, с подделкой денег; «тройки» при управлениях и отделах; при полпредствах [Полпредство — полномочное представительство. ] ОГПУ. Известно, что при полпредствах они имели право вынесения приговоров, в том числе и к высшей мере. В центральном аппарате «тройки» при управлениях и отделах занимались предварительным рассмотрением дел, а приговоры выносила Коллегия ОГПУ — почему она и ухитрялась рассматривать иной раз до нескольких сотен дел в течение одного заседания.
Однако в июле 1934 года все это закончилось. 10 июля 1934 года органы госбезопасности были включены в состав наркомата внутренних дел, а Коллегия и «тройки» упразднены. Право на внесудебные репрессии сохранилось только за Особым Совещанием, права которого впоследствии были несколько расширены, но не до беспредела. Выносить смертные приговоры Особое Совещание по-прежнему не могло.
* * *
Хотя в то же время существовали еще какие-то «тройки», наделенные судебными полномочиями. Так, 19 сентября 1934 года Молотов посылает шифротелеграмму Кагановичу из Новосибирска, где, по примеру 1930 года, предлагает предоставить право на применение высшей меры наказания некоей «тройке». После дебатов этот орган, в составе Рындина, Чернова и Шохина, получил право утверждать смертные приговоры [Мазохин О. Право на репрессии. С. 140.]. Ну и попробуй пойми, что все это значит?
Все же фамилии членов кое о чем говорят. Если Шохина найти не удалось, а Чернов — фамилия распространенная, то с Рындиным все ясно: это первый секретарь Челябинского обкома. То есть речь явно идет о какой-то другой, не чекистской «тройке».
