— Нет. Хотя, возможно, мне следовало после всего, что ты со мной сделал.
Она обтерла его щеки и рот, прополоскала ткань и промокнула шею Дэниела. Но даже понимая, что нужно облегчить его страдания, Сьюзан не могла заставить себя обтереть все его тело.
Она вложила ткань Дэниелу в руку, чтобы он сам позаботился о себе, и отошла на относительно безопасное расстояние — к окну.
— Что ты здесь делаешь, Дэниел? Несмотря на явно плохое самочувствие, он усмехнулся:
— Приехал на встречу воспитанников.
— До встречи еще несколько недель. А ты, между прочим, работаешь на агентство Пинкертонов… не забыл?
Дэниел пожал плечами.
— У меня отпуск.
— Ты не можешь здесь оставаться.
Он пристально посмотрел на Сьюзан из-под полуопущенных век.
— Почему?
— Это… неприлично.
— Что неприличного в том, чтобы остановиться в доме, где я вырос и где живут еще два десятка человек?
Сьюзан сложила руки и сердито посмотрела на него.
— Но ведь ты приехал не с честными намерениями. У тебя есть какие-то скрытые причины.
— Я хотел навестить старых друзей.
— Из писем Эсси мне известно, что ты многие годы здесь не показывался. Дети, которые сейчас живут здесь, чужие тебе.
— Тем более стоит остаться.
— Ты мог бы пожить в гостинице.
— А может, у меня мало денег.
— Не разыгрывай передо мной невинность, Дэниел Крокер. Наши старые друзья только и пишут мне, что о тебе — любимый предмет. И я прекрасно осведомлена о работе, которую ты делаешь для агентства. Думаю, что ты богат, как Крез.
— Я все потратил.
— Все? На что?
Дэниел упрямо мочал. Поморщившись, он натянул на себя тонкую простыню. Сьюзан вдруг осознала, что спорит с больным человеком. С больным и раненым, если судить по повязке, выглядывающей из-под простыни.
Принудив себя осмотреть Дэниела, она тщательно обследовала его с головы до пят.
Почти все его тело было доступно Сьюзан, но она не нашла никаких других повреждений, кроме раны.
Почувствовав пальцы Сьюзан, Дэниел повыше натянул простыню. У девушки перехватило дыхание, когда она увидела, как сквозь повязку проступило ярко-красное пятно.
— Что ты сделал? — Ее голос задрожал от ужаса.
Крокер вздохнул.
— Уходи, Сьюзан. Скоро мне станет лучше. Мне нужно только отдохнуть.
— Ты «отдохнешь» прямиком в могилу, если не остановить кровотечение.
Он ничего не ответил.
Сьюзан не знала, что предпринять. Необходимо как можно скорее оказать ему помощь, но если Эсси увидит его в таком состоянии, вопросов не оберешься. Неприятных вопросов. Тем не менее одной ей не справиться. Особенно когда он так… так… обнажен. При этой мысли колени у девушки подогнулись.
Но ведь это Дэниел, ее Дэниел. Сколько раз он лечил ее шишки и царапины, успокаивал боль. Не только физическую, но и душевную.
Вид бледной кожи Дэниела решил исход борьбы. Если она не вмешается, он потеряет сознание и с лихорадкой справиться будет гораздо труднее.
Отбросив сомнения, она открыла дверь.
— Не разрешай никому заходить в комнату, пока я не вернусь.
Не дожидаясь ответа, Сьюзан выскользнула в коридор. На полпути она встретила сестру Мэри Маргарет.
— Сестра!
От вскрика девушки ребенок на руках у монахини вздрогнул, но сама она и глазом не моргнула.
— Пожалуй, мне надо взглянуть, что там приключилось.
— Ничего. Гость. Лили ожидала увидеть вас, поэтому вид мистера Крокера… напугал ее. — Сьюзан вежливо, но твердо направила сестру Мэри Маргарет обратно на кухню. — Мистер Крокер плохо себя чувствует. Видимо, простудился в прохладной гостевой комнате. Хочу принести ему теплого питья.
— Тебе нужна моя помощь?
— Нет-нет. Приготовление чая займет всего несколько минут.
Мэри Маргарет с любопытством посмотрела на Сьюзан. И в который раз девушка поразилась неувядающей красоте монахини.
— Очень хорошо. Полагаю, мне следует отнести малышку в детскую. Поскольку я не понадоблюсь в монастыре до завтра, мисс Рид любезно предложила Максу и мне остаться еще на день. — И замурлыкала, обращаясь к младенцу: — Ты хочешь купаться, а?
Едва Мэри Маргарет ушла, Сьюзан бросилась в кладовку и сняла с одной из полок потрепанную плетеную корзину. Во время войны Эстер была медсестрой, и именно в ее кладовой могли быть необходимые сейчас Сьюзан предметы. Девушка с облегчением вздохнула, найдя в изобилии мази, настойки и другие средства, которые хранились у Эсси годами.
Вернувшись в комнату Дэниела, Сьюзан хорошенько закрыла за собой дверь. Он не двинулся. Большой, полуобнаженный мужчина неподвижно лежал на кровати. Девушка постелила на комод посудное полотенце и расставила на нем разные баночки и бутылочки, разложила бинты.
— Для чего это? — с подозрением спросил Дэниел.
— Для тебя.
Глава 8
Хмурый взгляд Дэниела был ей ответом. Того, что Сьюзан вытащила из корзины с лихвой хватило бы, чтобы провести операцию. Он не позволит ей распластать себя на полу и располосовать зубчатым ножом.
— Что, к чертям, ты собираешься делать?
— Хочу подлечить тебя.
— Меня уже лечили, спасибо.
— Как видно, не слишком хорошо. Дэниел откинулся на подушки.
— Лучше всего мне помогут несколько часов сна.
— Я тебе не верю.
— Когда ты успела стать такой сварливой?
Вместо того чтобы обидеться, Сьюзан просияла. Она обрадовалась, что оказалась способна попрепираться с Дэниелом, а не умолкла смущенно, как это обычно случалось с ней во время каких-нибудь разногласий с окружающими. Но Дэниел, видимо, не считал, что она имеет права так радоваться по этому поводу.
— Я брала уроки у сестер. Они умеют… убеждать, когда это необходимо.
Достав из корзины стопку свернутых полос миткаля, Сьюзан села на край кровати.
Жар тела Дэниела, горевшего в лихорадке, обжигал даже сквозь юбки, но она постаралась не думать об этом. Ей есть чем заняться. Надо держать себя в руках.
— Дай я осмотрю рану, — сказала Сьюзан, указывая на то место, откуда, как она думала, шла кровь.
Дэниел натянул одеяло до подбородка.
— Нет.
— Ты ведешь себя, как маленький.
— Как умненький. — Когда же Сьюзан, не понимая, подняла бровь, добавил: — По-моему, это занятие не для тебя.
— Почему это?
Но Сьюзан догадывалась, что имеет в виду Дэниел. Возникшее между ними напряжение витало в комнате. Призрак их тесного объятия встал перед мысленным взором девушки, заставив обостриться все чувства. Ей достаточно было протянуть руку и коснуться Дэниела, чтобы удовлетворить запретное любопытство, не дающее ей покоя с момента их поцелуя. Уединение комнаты предоставляло прекрасную возможность. Ни одна живая душа не побеспокоит их. Она украдет несколько мгновений, идя навстречу своей испорченности, и никто об этом не узнает. Дэниел тяжело вздохнул.
