сильная девушка, но все же я удивился.
– Да. Мартин сказал, что Ларри был пьян и не мог удержать в узде не только свой язык. Вот Сами его и ударила несколько раз.
– А где же его два мужика?
– Да в жопе у него.
Берти тоже не любил Ларри. Его никто не любил.
Я еще больше стал восхищаться Сами. Это девушка мечты: красивая, с сексуальными ногами и избивает людей, которые мне не нравятся. Чего еще пожелать? Ну все же как-то это неправильно, когда мужчины избивают женщин или женщины избивают мужиков.
Гендерная война невозможна. Иначе человечество вымрет за сто лет. Мужики – за месяц.
Я решил подойти к Сами, узнать, почему она так одиноко смотрит на океан, или она просто пьяна. В мою голову не приходили мысли, что спросить? Что сказать? Я словно отупел. Жизнь подводит тебя, когда ты рождаешься, когда подходишь к красивой девушке, когда хочешь срать, когда умираешь. Вот СУКА.
Я сел рядом с Сами – она обняла меня, не сказав и слова.
– Что случилось с маленькой девочкой? – спросил я.
– Со мной все хорошо.
– Значит, это твое счастье – сидеть на мокром песке пьяной и смотреть куда-то туда.
– Мне просто грустно. Мне жалко себя. Я была ребёнком, не могла запомнить все обиды и была счастлива, но теперь я помню все, я все вспоминаю.
– Моя жизнь так же превратилась в говно, – поддержал я Сами. – Когда-то давно я был счастлив каждый день. Позже я умирал. Позже я нашел алкоголь и секс. Позже я спасся: я нашел Америку. Теперь я погиб – я влюбился.
Я смотрел в ее глаза. Ее глаза – самое необычное, что я видел. Они красивые, зелёные, не человеческие. В них тонешь, как в дерме или космосе.
Она поцеловала меня.
Собака целует другую собаку. Кошка облизывает кота. И люди целуются. Даже мышки ласкают друг дружку.
Многие девушки противны. Возможно, они неплохо выглядят, но их вкус противен. Но только не она. Я не знал, насколько мы можем быть приятны.
Через пару секунд мы оторвались друг от друга. Сами повернула голову к берегу. В ее глазах погасло пламя, она замерла. Она сидела и молчала, и только изредка ее волосы на ветру давали понять, что она еще жива.
Я встал и пошел к Берти. Мне стало грустно. Я уже совсем перестал соображать, либо из-за мной выпитого сегодня, либо из-за Сами. От алкоголя я всегда хорошо соображал.
Сами грустила на берегу, я грустил в стороне.
Вся грусть этого мира исходит из женщин. Мы больны ими.
Ночь начинает медленно переходить в раннее утро. Ночь прекрасна. Ночью мы целуем девушку, в которую так влюблены, провожаем ее до дома, спим с ней.
Ночь создана для секса, прогулок, выпивки и поцелуев.
Солнце разогнало темные облака, песок стал желтовато-белым как мексиканская кока. Солнце и кокаин – не в этом ли волшебство этого мира?
Фея попросила меня проводить ее до дома. Я согласился.
Сами сегодня не до меня. Ей надо побыть одной. Каждому надо хоть немного побыть с самим собой наедине. В нас много лишнего. Мы сами лишние в этом мире. Если мир как-то и справляется с нами, то другим людям не справиться с тем что у нас внутри. И это не любовь. Любовь, она снаружи, внутри нас только псих, и это ты – настоящий.
Все поехали по домам. Я сел в такси с Феей. Вот это и есть жизнь: человек любит одного, а трахает другого. Это наша беда. Беда любви. Наши сердца, может, и принадлежат кому-то, но вот член, он ничейный, бродячий пес, кто подаст кость, того и оближет.
Мы приехали к Фее домой, она жила в Малибу. Ее большой белый дом стоял у самого края Тихого океана, на берегу. Ее родители очень богатые люди. У входа в дом я сказал Фее:
– У тебя красивый дом.
– Да, – ответила Фея.
– Я бы пригласил тебя к себе, но у меня дома нет вина.
– У меня тоже.
Я не поверил Фее. В таком доме нет и одной бутылочки хорошего красного вина. Либо она пожалела, либо она хочет меня больше вина. Хотя я тоже в это не поверил. В чем же дело? Может, и это любовь. Я совсем запутался.
Фея затащила меня в кровать. Это кровать в большой комнате, из окна которой виднелся океан. Фея сказала, что это спальня ее родителей, хозяев дома. Теперь я занимаюсь на этой кровати сексом с их дочкой. Сегодня я хозяин этого дома.
Фея красивая, сексуальная девушка, она покорила мое тело, мы занимались нежным, пьяным сексом, но мужское тело иногда дает сбои. У меня это впервые. Неожиданно для меня Фея начала плакать, скорее всего, она подумала, что не возбуждает меня, но это не так. Я сам не знаю, в чем дело. Возможно, в Сами и ее поцелуе, который я не могу забыть. Она заревела как маленькая девочка.
Человеческая беда в том, что член не всегда может встать, а вагина – всегда раскроется.
Я попытался успокоить Фею, но у меня никак не выходило. Она восприняла все близко к сердцу. В женщин по природе проникает все с легкостью.
Мне ничего не оставалось, как поехать домой. Я попрощался с Феей, поцеловав ее в голову, и вышел на улицу. Хоть я и облажался, мне было весело.
Уже совсем светлело. На улице было тепло, и где-то вдали тихо пели птицы. Я в Америке, и я счастлив. Или я все еще пьян, но я счастлив.
Я приехал домой, лег в свою кровать и стал вспоминать Сами. Я вспоминал ее ноги, ее глаза, ее губы. Поцелуи для меня никогда ничем не отличались. Бывало вкусно, бывало нет. Но целовать Сами – это больше чем вкусно.
Целовать девушку, которая нравится, – это как прикоснуться к интимным местам смерти. Ты сходишь с ума. Шагом ближе к животным. Целоваться с самым вкусным животным.
Сами. Характер, может, у нее и мужской, но губы самые сладкие.
Этой ночью мне снова приснилась Россия. И я был счастлив. Мне приснились солнечные дни, еще с детства. Хорошее это время – детство.
Кто-то бегает и пытается догнать или хотя бы дотянуться до тех чувств, что когда-то были, давно. Кто-то бежит и не может убежать от детства, в котором была жизнь. Счастливое детство
