Энтиор молча полез в карман и, вытащив книжку-портрет, протянул его собеседнику, надеясь таким образом достучаться до трезвых участков сознания Силы и привлечь их внимание к серьезности ситуации.
– Крутой портретик! – восхитился Связист, полюбовавшись собой. – Это ж надо, в двух ипостасях умудрились изобразить. И так и этак. Клево! Хотя… лучше бы в профиль сделали, а не в анфас. А одежды мне зачем столько понарисовали? Без ничего куда как красивше вышло бы! Не находишь?
– Этот портретик мне дал Верховный магистр одного могущественного ордена, послал по твоему следу с приказом убить как можно более мучительным и страшным способом, – отчаявшись от столь вопиющего непонимания кризисности ситуации, истерически выпалил бедный вампир, сдернул с руки перчатку и вытер пару мелких бисеринок пота, выступивших на челе.
– Так ты чего, и правда убить меня собрался? – На сей раз до Связиста кое-что дошло, и он не на шутку обиделся. – Я к тебе со всей душой, пивом угощал! А ты!!!
– Да, я должен тебя убить! – прошипел Энтиор, отбирая у мужчины портрет, пока он чего доброго не наблевал на него. За каких-то пять минут Связист успел настолько вывести из себя бога, что знай он, как убивать Силы, чего доброго, мог бы и попробовать.
– Нет, ты и правда не врешь, – почесал в затылке пятерней Связист, пьяно покачиваясь, словно матрос на палубе корабля. Для большей устойчивости Сила обняла Мрака за могучую шею (конь и не думал сопротивляться) и продолжила: – Я помирать-то совсем не хочу, да и не по силенкам тебе Силу кокнуть. Каков каламбур, недурен, а? Силенки – Силы… И чего делать будем? Может, ты им сбрешешь, что меня угробил, а для доказательства я тебе вон хоть рубашку отдам, вымажешь ее чем-нибудь и предъявишь. Лады?
– Такими детскими уловками их не проведешь, – мрачно усмехнулся Энтиор, чувствуя, что от совокупности убойного запаха выпивки, коей несло от мужественной оболочки Силы, и неразрешимой проблемы, терзавшей сознание, у него начинается мигрень.
– Я не вижу выхода. Если его не знаешь и ты, придется просить совета.
– Так чего, к Элии, что ли, идем? Хорошее дело, сообразим на троих! – огласив ночную улицу громким рыганьем, развеселился Связист, мгновенно просекший, к кому именно может обратиться за помощью и не удавиться на осине от оскорбленной гордости высокомерный вампир.
Энтиор осмотрел не утратившую проницательности пьяную Силу. От желания Связиста сотрудничать сейчас зависело совсем не положение вампира в Темном Братстве, скорее всего, сама жизнь, ибо Темные не прощали неудач и тем более никому не прощали измены. Потому принц сказал максимально вежливо:
– Именно это я и собирался предложить. Но для начала, не будешь ли ты так любезен, не приведешь ли свою телесную оболочку в физическое состояние, приемлемое для визита к принцессе Лоуленда.
– Думаешь, наши пьяные рожи Элия и на порог не пустит? – хохотнул Связист, хлопнув Мрака по холке. Собственный смертный приговор и охоту, устроенную на нее, Вольная Сила продолжала воспринимать как великолепное развлечение.
– Твою, – процедил Энтиор, недоумевая, почему его злющий конь, убивший не одного оплошавшего конюха и покорившийся только кнуту бога-вампира, сносит все фамильярные фокусы простака Связиста. Будь вампир на месте жеребца, давно бы уже куснул нахала, а то и врезал бы копытом промеж ног.
– Ладно, ладно, сейчас все устрою, не злись, – хмыкнула Сила, что-то пробормотала и заметила уже совершенно трезвым печальным голосом: – Эх, какую пьянку испоганили! Никогда этим твоим убийцам такой пакости не прощу! Ну так пошли уж, чего теперь-то ждем?!
– Мрак, возвращайся домой, – сняв с шеи и спрятав медальон Братства в седельную сумку, приказал принц коню и кивнул Связисту: – Идем. Надеюсь, сестра будет расположена нас выслушать.
Энтиор вызвал в памяти образ любимой стради[2]. Божественное чутье мгновенно подсказало принцу, что Элия пребывает в Лоуленде. Он покосился на винные и жирные пятна от жаркого, испятнавшие рубашку Связиста, и, осторожно притронувшись к относительно чистому месту его одеяний кончиками пальцев, шепнул заклятие перемещения. Исчезновения инициатора попойки в «Поющей свинье», как водится, никто не заметил.
Через долю секунды незваные посетители, обойдя с помощью заклятия телепортации кордон из бдительных пажей, стояли на белом ковре в будуаре принцессы. Восприятие времени, быстро настроившееся на родной мир, мгновенно подсказало Энтиору, что сейчас в Лоуленде раннее утро, начало девятого. Явственное ощущение божественной силы сестры, исходящее от дверей спальни, недвусмысленно указывало не только на местонахождение, но и на род занятий Элии. Мысленно посочувствовав самому себе, вампир указал Связисту на диванчик, а сам с куда большими смелостью и уверенностью, чем те, которые ощущал в глубине души, приблизился к дверям и тактично постучал. Выждав минуту, принц сплел заклятие односторонней связи без активации чар видимости и молитвенно позвал:
– Стради, прошу, не гневайся, но я в большой беде. Мне крайне необходим твой мудрый совет. Не будешь ли ты так любезна уделить мне каплю своего драгоценного времени и внимания. Я и Связист сейчас находимся в твоем будуаре.
– Ждите, мучители, – последовал спустя три минуты весьма сердитый ответ, и заклятие вампира развеялось дымом.
Энтиор улыбнулся, не скрывая облегчения, и, сбросив тяжелый плащ на вешалку у двери, опустился на другой угол диванчика, как можно дальше от Связиста, и приготовился ждать столько, сколько понадобится. Единственное кресло вампир тактично оставил для сестры, а пуфиком пренебрег, сочтя, что его черные кожаные одежды будут, по меньшей мере, нелепы в сочетании с бежевым атласом низкого сиденья.
Спустя полчаса двери спальни распахнулись, и мимо Связиста и Энтиора, не преминув вежливо кивнуть ожидающим, проследовали Итварт и Дарис. Воители вели между собой весьма содержательную беседу на отвлеченно-философскую тему. Связист одобрительно присвистнул, а принц скрыл под маской ледяного безразличия легкое удивление. Нет, разумеется, вовсе не извращенностью сестры, а тем, что в яростном, страстном, маниакально ревнивом Лоуленде нашлась пара мужчин, способных не только не перегрызть друг другу глотки в борьбе за милость богини любви, а мирно пользоваться ее благосклонностью сообща.
«Впрочем, – решил принц, – Ни Дарис, ни Итварт не являются лоулендцами по рождению. Вероятно, именно этим и объясняется их терпимость друг к другу».
После ухода воинов явились пажи и сноровисто сервировали невысокий, но весьма вместительный благодаря раздвигающейся столешнице стол для завтрака на троих. Связист тут же потянул руку к блюду с еще дышащей жаром сдобой, но Энтиор так грозно глянул на него, что бедолага поспешно отдернул руку и громко вздохнул.
