Анны заставили меня бросить осуждаемое ей моё хобби, то спешу вас огорчить. К этому я вернулся через дня после нашей перепалки. И тем более, кто она мне такая, чтобы давать указания? На часах мигало 2:45, и стояла кромешная темнота, поскольку небо было затянуто тучами, изливающими мелким дождём, на что не обращал внимание, когда выходил из дому. По дороге меня терзали мысли, что иногда не мешало бы захватывать зонт. А фонари после полуночи переводились в эконом-режим: один фонарь на целый квартал, все равно ночью не приходило в голову гулять по городу. Зашёл в дом, откуда съехал слепой парень, не тот, что с нами сюда прилетел, а другой и жил он со своим отцом, что было уникальным событием, потому что у всех сплошь один родитель – и никогда мужского пола. Мать этого парня умерла, когда рожала его, вроде из-за открывшего кровотечения. Мы восхищались этим человеком – как мы, парни, так и наши родители. Ведь можно было сдать слепого ребёнка, из-за которого погибла любимая женщина и забыть, но он действительно не допускал такой мысли, потому что в сыне видел частичку той, кто ему была дорога, и никакие трудности не могли спугнуть этого сильного духом мужчину. – Игорь – моя гордость! – нередко доводилось слушать это от него про своего сына, – смотрите, какой богатырь вымахал! По словам Игоря, они жили тут с прошлого года и ему уже не терпится вернуться домой, чтобы развивать свою физическую форму с прицелом на Параолимпийские турниры, чтобы ещё больше показать отцу, что тот вырастил достойного человека. Выглядел Игорь довольно внушительно, и это придавало ему уверенность и надежду на перемены к лучшему. Внутри дома меня стал одолевать озноб, возникший так некстати. Впервые я не стал включать что-то для обогрева, чтобы ненароком не привлекать внимание. Если Анна знает, то не факт, что она станет умалчивать о моих приключениях. Я стал расхаживать не без осторожности, ведь было очень темно, а в фонарике села батарейка. Был бы мобильный, да только из-за отсутствия связи он валялся в вещах. Даже не вспомню, когда он заряжался. То, что я услышал здесь, едва не лишило меня чувств от испуга. Раздавались чьи-то неспешные шаги, словно их владелец пребывал в поиске чего-то. Мне пришлось скрыться за креслом возле декоративного камина в гостиной, и я стал прислушиваться. Не похоже, что это тот, кто здесь проживал (в чем я был уверен до этого момента), но и дверь была закрыта за мной, не на ключ, конечно. Вот в последнем уверенность стала угасать. Привидений ведь не существует. И кто ещё может следовать моим занятиям? – Ммм… – в этой тишине прозвучал голос той, кто меня ранее осудила, а в итоге, действия приняли противоречивый оборот! Она-то чего полезла сюда? От неожиданности и желания разобраться моё тело приняло вертикальное положение. Да, это была она. Анна смотрела в противоположную от меня сторону, и мне ничего не оставалось другого, как подойти к ней. Старался я аккуратно идти, чтобы не спугнуть ненароком, да биться об то-то тоже совершенно не хотелось, мои старые синяки и так не спешили исчезать. Но я все же напугал её, благо она не имела привычки кричать, что было бы нежелательно. То ли от того, что она соскучилась по мне, то ли от испуга, но она тут же прижалась ко мне. Я настолько оторопел, так как ещё не отошёл после нашего конфликта, что не сразу обхватил её. Она подняла голову и, наверное, впилась в меня взглядом, если верить её частому дыханию в районе моей широкой груди. Затем это дыхание стало ощущаться на шее, а потом где-то у подбородка, и её губы стали касаться моих. И мы поцеловались. По её инициативе. Никто из нас не делал этого раньше, и это были сколько не поцелуи, сколько обучение им на интуитивном уровне. Оторвавшись от столь нового для нас занятия, мы отошли от друг друга. Моя обида на её слова словно испарилась, и вместо этого меня переполняло желание и дальше с ней сливаться хотя бы в оральных играх. Плюнув на все, я тихонько прикрыл окна шторами и включил настольную лампу, что стояла на столике у дивана. Наконец я мог видеть Анну в мягком свете. Волосы у неё были более растрёпанные, чем обычно. А из одежды на ней была лишь розовая ночная сорочка, а сверху накинут шелковый халат, едва прикрывающий её острые коленки. Возле неё стоял мокрый сложенный зонт, прислонённый к подлокотнику одного из кресел. На щеках горел яркий румянец, но судя по её лицу, девушку переполняли стыд и смущение. Надоело мне сидеть молча, и я завёл разговор о нашей ссоре: – Почему ты пришла сюда, если ты не одобряешь то, что я делаю? – Понимаешь, у меня было время обдумать, и я пришла к выводу, что сильно погорячилась. Я была совершенно не права в своих нападках. Не знаю, что на меня нашло. Но не могла тебе сказать об этом раньше, ведь ты не выходил на улицу, а стучаться смелости не хватило. И правда, я торчал у себя в комнате все эти дни, спускался вниз исключительно для тренировок, где выплёскивал накопившиеся отрицательные эмоции. А так лежал себе и бездумно пялился в фильмы, которые не сумели меня увлечь своим сюжетом. Они лишь служили фоном для моих мыслей обо всем, но прежде всего о НЕЙ. Получается, три дня над нами брала верх непоколебимая гордыня. А она тем временем продолжала: – Ты не делаешь ничего дурного, ведь так? И поэтому я высматривала тебя все три ночи, а увидев тебя сегодня, идущего в очередной пустой дом, решила следовать за тобой, и… – и она запнулась. Меня переполняло желание помучить её, и в то же время заключить в объятиях. Победило первое. Я сидел как на иголках, ожидая, что она скажет дальше. – Ты ведь простишь меня? – она чуть не плача смотрела на меня. Я встал, и сел на подлокотник, и стал гладить её по узким плечам, кивая при этом головой с лёгкой улыбкой в знак того, что наш конфликт наконец полностью себя исчерпал. Её плечи под этим ненужным скользящим халатом меня словно манили сделать следующий шаг, но я старался подавлять свои низменные желания. Анна была слишком прелестна, чтобы допускать даже просто подобные мысли. Тем более, откуда-то во мне присутствовала уверенность, что ждать осталось не так уж и долго. Не в силах усидеть
