«Вот это хватка, – оценил Костя. – Видит человека впервые, и сразу обрабатывать. Не постеснялся. Он, наверное, как американский город Нью-Йорк – никогда не спит. Всегда в строю. Чуть расслабишься – и деньги пройдут мимо. Хотя, юристы... Что с них взять?..»
Не отвечая, Костя огляделся. Зачем я только поделился с ней, с тоской подумал он.
– Вань, – сказал Егоров. Сын задрал голову и преданно поглядел на него. – Музыка кончилась. Поменяй диск.
– Мигом, пап, – Иван метнулся к музыкальному центру. – Что ставить?
– Давай Элтона Джона, там хорошая подборка...
– Пап, да ну его, он старый педик, лучше что-нибудь посовременней...
– Иван, что за выражения?! Где ты этого набрался?! Куда смотрит твоя мама?! Ладно, ставь, что хочешь...
Они разговаривали так, словно этих двоих – Маши и адвоката Виктора – здесь не было вовсе.
Через полминуты бравый Агутин с «Отпетыми мошенниками» грянул «Границу».
– Сделай потише, – велел Костя и повернулся к Виктору: – Так о чем это мы? Я весь внимание.
– По поводу вашей работы, – терпеливо и все так же доброжелательно повторил Виктор. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Ну и выдержка, подумал Костя. – Давайте попытаемся отбить...
Костя поднял руки.
– Извините, Виктор. Мне жаль лишать вас и ваших друзей тридцати процентов заработанных мною денег, но с их потерей я смирился и возвращаться к этой теме не хочу. Чем еще могу помочь?
Маша вскочила и, подняв в воздухе легкий вихрь выходным платьем, умчалась на кухню. Оттуда позвала:
– Костя, можно тебя?
Егоров поднялся.
– Что ты себе позволяешь?! Как ты себя ведешь?! – зашипела на него Маша, плотно прикрыв дверь в кухню. – На меня тебе наплевать, на сына тоже, это я давно поняла. Но человек тебе помочь хочет!
– Во-первых, не приплетай Ваньку, – спокойно сказал Егоров, усаживаясь на табурет. – Но, если уж приплела, позволь заметить: с таким лексиконом у него в школе скоро начнутся проблемы.
Она нависла над ним.
– А вот это – прямой результат отсутствия нормального мужского воспитания. Не мы от тебя – ты от нас отказался три года назад и практически выставил на улицу!
Он поднял на нее взгляд и очень тихо, почти проникновенно сказал:
– Ты что говоришь-то?.. Послушай себя, что ты говоришь? Я больше года оплачивал эту квартиру и давал деньги... Ладно. Не будем мелочными. Теперь насчет помощи. Тебя никто не просил вмешивать в мою жизнь юриста. Или он тебе долю пообещал? На алиментах моя временная – ясно тебе, временная! – потеря работы никак не скажется... Тем более, за те годы, что мы не живем вместе, я перетаскал тебе денег, будто у нас не один ребенок, а десять. И последнее. «Сеть» – не та структура, которая даст себя свалить какому-то адвокатишке, пусть даже со связями. Он не Генри Резник. Пойми: не дай бог, кто-то создаст прецедент, что с компании можно стрясти невыплаченные деньги. Мгновенно выстроится очередь от Москвы до Турции страждущих получить свои кровные...
– Конечно, ты парень богатый, две с половиной «штуки» баксов тебе лишние...
– Извини, сейчас я скажу резкость, но ты либо дура, либо не слушаешь меня. Но даже если допустить невозможное... Мне жаль отдавать свои деньги неизвестно кому. Пусть уж они останутся на бедность «Сети». Вот такой я альтруист.
– Ты идиот.
– Знаю. Иди к гостю, неудобно... Обещаю прилично вести... Постой. – Он ухватил ее за запястье, легко поднялся и сказал: – Не целуйся с ним сегодня. У тебя перегарный выхлоп.
– Хам, – бросила она, вырвала руку и вышла из кухни.
Он потер лицо ладонями и двинулся следом.
– Пап, посмотри, что мне дядя Витя подарил! – Ванька подбежал к нему и сунул оседлавшему свой стул Косте огромное пластиковое чудовище стального цвета, напоминающее некое фантастическое оружие. – Лучемет, как у роботов Империи в «Звездных войнах»!
Мельком глянув на гостя, Егоров увидел, что тот снисходительно наблюдает за ними.
Костя покрутил странную игрушку в руках, почувствовав вес, разглядел крошечный, набивший оскомину китайский лейбл, нашел спусковой крючок и нажал. Чудо заорало, засверкало разноцветными огнями по бокам, завибрировало. От неожиданности Костя выронил игрушку, а Ванька, в совершеннейшем восторге, захохотал и запрыгал вокруг отца.
Егоров перехватил его и заставил успокоиться.
– Скажи-ка мне, сынок, – он смотрел мимо Вани, на бывшую жену; и она, как загипнотизированная, уставилась на него, – кто такой дядя Витя, который подарил тебе эту... замечательную игрушку?
– Как... кто? – Иван глядел на него огромными удивленными глазищами. – Пап, ну чего ты глупости какие-то спрашиваешь?! Вот он сидит, дядя Витя, вот он, мамин знакомый!
– Ага, я понял. А для тебя он уже дядя Витя? В который же раз вы встречаетесь?
– Что ты пристал к ребенку, – раздраженно сказала Маша. – Как он, по-твоему, должен называть Виктора?
– А ну-ка, ребенок, – преувеличенно бодро сказал Костя и улыбнулся сыну, – шагом марш в коридор! Там в большом пакете подарок от меня...
Ванька убежал.
Костя взглянул на Виктора. Тот преувеличенно спокойно маленькими глотками отпивал мартини и смотрел в сторону. Чего я на него взъелся, подумал Егоров. Нормальный парень! Помочь хотел... Но сегодня – не самый лучший день для знакомств. Прежде чем приезжать, следовало позвонить. Испортил Машке всю обедню!..
Он посмотрел на бывшую жену. Та ответила гневным взглядом.
В этот момент раздался восторженный Ванькин вопль:
– Вот это да! Папка!
Он примчался, сияя, прыгнул на Костю, чмокнул в щеку и снова унесся. Вернулся через минуту, неся в руках большую красно-синюю коробку.
По дороге в гости Егоров заехал в «Детский мир» и купил для Ивана шикарную немецкую пожарную машину: металлическую, красную, лакированную, с мигалками, лестницами, шлангом и двумя баллонами, куда можно было налить воды. Машина управлялась с пульта и стоила баснословных денег, но, делая что-то для сына, Костя никогда не думал о цене.
Иван выключил в комнате свет и запустил машину. Она ездила по паласу, натыкаясь на мебель и стены, разворачивалась, мигали огни, вопил ревун, а трое взрослых и ребенок завороженно наблюдали за ней. Совершенно счастливый Иван время от времени издавал восторженные нечленораздельные звуки.
Костя не отрываясь следил за переливами огней мигалок и думал о Книге. Она основательно поселилась в его душе и грела изнутри.
Он тряхнул головой и поднялся со стула. Машина подъехала и ткнулась ему в ноги.
– Мне пора, – объявил Костя. – Спасибо за гостеприимство.
До метро он шел пешком. В воздухе разливался едва ощутимый аромат надвигающейся весны.
Настроение было такое, будто собрались судить, да вдруг закрыли дело и отпустили восвояси...
Глава 5
Как там у Пастернака?
«Гул затих. Я вышел на подмостки»...
Так и для Кости – затих гул и остановилось время. Он читал.
Но теперь это была не беллетристика и не классика, а научная литература, которая, как он полагал, способна помочь ему в подготовке к написанию сложного многопланового художественного произведения.
Егоров с детства привык подходить к решению любого вопроса, основательно подготовившись. Так учил его отец. Тем более, если речь идет о деле, которым прежде ему никогда не приходилось заниматься.
Он читал все, что мог найти по интересующему вопросу, а нашел он не так уж и мало. Читал, жадно впитывая, как сухая почва впитывает долгожданную влагу, все, что попадалось, до чего удавалось дотянуться. Задавал в поисковой системе на «Яндексе» параметры «Литературное творчество», «как писать книги» – и машина выстреливала многостраничным списком авторов, наименований книг и статей, зачастую с прикрепленными текстами, в которых литературоведы, писатели, критики раскрывали тайны собственного и чужого мастерства, делились секретами успеха у читателей, рассказывали о своем видении литературного процесса вплоть до того, в какое время суток и в каком настроении следует этим заниматься, чтобы обеспечить регулярные визиты «большепопых сисястых муз».
Михаил Веллер: «Технология рассказа». Мастер-класс Леонида Жуховицкого. Нора Галь: «Слово живое и мертвое». Ян Парандовский: «Алхимия слова». И. Викентьев: «Правила хорошего текста».
Он читал все подряд, продираясь сквозь дебри терминов («самоактуализация»; «способность структурировать восприятие мира»; «позитивность общего начала»; «осмысление процесса и тайн души, за ним стоящих»), до изнеможения роясь в словарях, которыми обложился так, что со стороны стал за ними почти невиден. Голова раскалывалась, к концу дня перед глазами все плыло, и он уже не понимал смысла прочитанного, но продолжал вгрызаться, даже не с упорством – упрямством. Останавливался лишь тогда, когда появлялось ощущение, что под веки насыпали горячего песку. Выключал компьютер, ложился на диван и ставил на глаза примочки из слабого раствора марганцовки. Кот устраивался в ногах. Иногда оба – Фолиант и измученный хозяин – засыпали. Костя просыпался резко, ночью. Раздевался и ложился в постель, уже до утра.
