Что касается первого свидетельства об этом обычае, то предполагалось, что раз и Виштаспа, и его жена Хутаоса принадлежали к одному роду, то, возможно, их брачный союз – брак-хваэтвадата; в Авесте нет, однако, никаких указаний на то, что они были кровными родственниками. То же справедливо и в отношении брака между Киром и «Кассанданой, дочерью Фарнаспа Ахеменида» (Геродот II, 1; III, 2). Первыми достоверными браками такого рода считаются женитьбы их сына Камбиза на двух родных сестрах. По сообщению Геродота (Геродот III, 31), он влюбился в одну из сестер и, желая на ней жениться, «созвал царских судей, поскольку дело, которое он задумал, было вопреки обычаю, и спросил их, нет ли такого закона, который разрешал бы сожительствовать с сестрой тому человеку, который этого пожелает. Судьи дали ему ответ, который был одновременно и безопасным, и соответствовавшим справедливости, сказав, что хотя они и не нашли закона, разрешающего брату сожительствовать с сестрой, но зато они нашли другой закон, который разрешает царю персов делать все, что он пожелает». Таким образом, Камбиз женился сначала на одной сестре, а затем взял в жены и другую (Атоссу).
Если бы сообщению Геродота можно было доверять во всех деталях, то это означало бы, что западным иранцам до Камбиза брачный союз хваэтвадата не был известен. Однако довольно странно, что обычай, возникший по капризу одного царя, стал бы вменяться всем верующим в качестве религиозного долга, тем более что Ксанф Лидийский, современник Геродота, сообщает: «Мужчины-маги сожительствуют со своими матерями. Они также могут вступать в связь с дочерьми и сестрами». Возможно, на ранних этапах развития зороастрийской общины, когда ей приходилось бороться за свое существование, поощрялась браки между верующими, а поскольку их было мало, то в брак вступали и ближайшие родственники. Впоследствии зороастрийские жрецы, склонные к почитанию всего прошлого, пришли к убеждению, что такие браки между родственниками действительно укрепляют религию, а потому похвальны. Так Камбиз стал первым персидским царем, принявшим этот благочестивый обычай, который с тех пор упоминается в литературных сочинениях, документах и исторических источниках. Такого обычая придерживались знать, священнослужители и рядовые члены общины с VI в. до н.э. вплоть до Х в. н.э. (с этих пор сохраняются браки лишь между двоюродными братьями и сестрами, считающиеся и сейчас наиболее предпочтительными в Иране).
Дарий Великий
Камбиз умер в 522 г. до н.э., через непродолжительное время на троне его сменил Дарий Великий, происходивший по боковой линии из того же рода Ахеменидов. Дарий I, взявший себе в жены царицу Атоссу (Хутаосу), сестру и вдову Камбиза, сам был сыном Гистаспа (греческая передача имени Виштаспы), что свидетельствует о том, что родители его отца были, как и Кир, благочестивыми зороастрийцами. Дарию пришлось упорно сражаться для того, чтобы утвердить свою власть над империей,и он оставил клинописные надписи, повествующие о его свершениях во время борьбы за власть и после ее завоевания.
В этих надписях он заявляет о себе как о благочестивом верующем, убежденном в том, что он имеет божественное право управлять миром, и обладающем в мирских делах такими же полномочиями, как Зороастр в религиозных, поскольку они даны были ему непосредственно Ахурамаздой (в Персии к VI в. до н. э. имя и титул Господина Мудрости слились в одно слово). Дарий провозглашает так: «Ахурамазда – великий бог, создавший эту землю, создавший небо, создавший человека, создавший счастье для человека, сделавший Дария царем, одним царем над многими, одним владыкой над многими… Ахурамазда, когда он увидел эту землю в смятении, тогда и поручил ее мне, он сделал меня царем. Я – царь. По милости Ахурамазды я восстановил [царство] на свое место… Всё, что было сделано, всё я сделал по воле Ахурамазды. Ахурамазда оказал мне помощь, пока я не сделал сделанное» (Накши-Рустам А, 1–8, 31–36, 48–51).
Разумеется, Дарий был убежденным дуалистом, он видел за каждым мятежником, восстающим против его правления, происки злых сил лжи – драуга («обмана»). («Драуга» – древнеперсидская форма друг, врага истины-аша, многократно проклинаемого в Гатах н символе веры – Фраваране.) «Ты, который будешь царем после, – призывает Дарий Великий своего преемника в другой надписи, – решительно защищай себя от драуга» (Бехистун IV, 37–38). Все беспорядки, по его убеждению, начались тогда, когда «драуга-обман процветал в стране» (Бехистун I, 34). Дарий молится так: «Да сохранит Ахурамазда эту страну от (вражеского) войска, от неурожая, от обмана-драуга!» (Персеполис D, 15–18). Дарий не упоминает Анра-Маинйу (младоавестийская форма от Ангра-Маинйу), предпочитая в этих и других случаях употреблять не авестийские термины, а более знакомые персидские.
Нанеся поражение этим проявлениям драуга-обмана, Дарий стремился, как он провозглашает, жить в соответствии с истиной-аша (по-древнеперсидски арта) и насаждать на земле справедливость. «Благодаря тому, – говорит он, – Ахурамазда оказал мне помощь и другие боги, что я не был враждебным, что я не был лживым, я не поступал лживо, ни я, ни кто-либо из моей семьи. Я поступал в соответствии со справедливостью. Ни слабым, ни сильным я не причинял зла» (Бехистун IV, 62–65). «Человека, который был превосходен, того я награждал хорошо, а того, кто был злым, того я как следует наказывал» (Бехистун, I, 21–22). «По милости Ахурамазды, я таков, что я – друг правых, я – недруг злых. Я не желаю, чтобы слабым делали зло сильные, м я не желаю, чтобы сильным делали зло слабые. Того, что правдиво, того желаю… Я не желаю, чтобы кто-либо делал зло; но я не желаю и того, чтобы кто-либо, делающий зло, не был бы наказан» (Накши-Рустам В, 6–12, 9–21). В этих словах Дарий пытается добиться строгой справедливости, которая является сутью зороастризма.
Хотя Дарий призывал по имени только Ахурамазду, он упоминал также и «всех богов», употребляя для божественного существа традиционное слово «бага», а не предпочитаемое Авестой слово «язата» (такое словоупотребление сохранялось в Персии, преобладая также и в эпоху Сасанидов). Под неназванными богами он подразумевал просто меньших божеств, подчиненных Творцу – Ахурамазде. Другое высказывания Дария показывают, что для него «почитание Мазды» внутри Ирана было единственной правильной верой, а все остальные культы вели к волнениям и беспорядкам. Он обвиняет эламцев так: «Эти эламцы были неверными, они не почитали Ахурамазду. Я почитал Ахурамазду, по милости Ахурамазды я поступил с ними так, как пожелал… Тот, кто будет почитать Ахурамазду насколько у него хватит сил, тот будет счастлив и пока жив, и когда умрет» (Бехистун V, 15–20). Таблички, написанные на эламском языке и найденные в Персеполе, показывают, что Дарий I действительно позволял своим подданным-неиранцам, если они уже покорились его власти, продолжать поклоняться их собственным племенным божествам наравне с Ахурамаздой и даже совершать ради этого пожалования в его сокровищницу. Дарий проявлял, таким образом, такую же веротерпимость к верованиям и обычаям неарийцев, как и его предшественник – Кир.
Ксеркс
Деяния, которые в одной из своих надписей описывает сын Дария I Ксеркс (486—465 гг. до н.э.), были, несомненно, направлены пропив соплеменников-иранцев: «Когда я стал царем… было одно место, где прежде почитались демоны-дайва. Потом, по милости Ахурамазды, я разрушил святилище демонов-дайва и я провозгласил: „Демонам-дайва нельзя поклоняться!“ Там, где прежде поклонялись демонам-дайва, там я почтил Ахурамазду надлежащими обрядами в соответствии с истиной-аша» (Ксеркс, Персеполис Н, 35–41).
Древнеперсидское слово «дайва» соответствует авестийскому «даэва», и эти строки свидетельствуют, что религиозная борьба, начатая пророком в Восточном Иране, столетиями позже была продолжена его последователями на Западе. Как ни странно, но, несмотря на все признаки правоверности, само имя Зороастра не встречается ни в одной из надписей ахеменидских царей. Это же любопытное упущение характерно и для царских надписей династии Сасанидов, и даже для надписей верховного их жреца – Кирдэра[24].
Дворцы и гробницы Ахеменидов
У Ахеменидов, владык великой империи, было несколько царских резиденций. Одну они сохранили в старом мидийском городе Экбатанах (Хамадан), а Дарий построил еще величественный новый дворец в Сузах, древней столице Элама. Он возвел также новый великолепный дворец в Персеполе в области Паре к югу от Пасаргад, и этот дворец стал, по-видимому, символическим домом той ветви династии, к которой принадлежал сам Дарий.
Дворец, возведенный на каменной площадке, господствовал над широкой равниной. Он достраивался и украшался на протяжении многих последующих царствований. Среди его роскошных украшений есть превосходные каменные рельефы, расположенные по краям широких лестниц, на которых изображены процессии воинов, придворных и всех народов империи, начиная от самих персов, мидян и других иранцев вплоть до далеких индийцев, египтян, вавилонян и греков. Представители этих народов несут приношения, и обычно считается, что процессии изображают ежегодные дары Царю царей по случаю празднования Нового года (Ноуруз)[25]. Некоторые ученые пытались найти даже религиозное значение в ориентации дворца по отношению к направлению восхода солнца в день весеннего равноденствия. На стенах дворца есть и другие прекрасные рельефы (в частности, изображения льва и его добычи), о значении которых много спорят.
