Ника старалась унять дрожь, пробирающую тело. Соприкосновение с силой напугало. Если бы не пёс, легкий укус которого вернул в реальность, то она бы не справилась. Мощь, сила — просто её переполняли. Она могла всё, а на последствия ей было плевать. Желание позволить себе смириться, поддаться было непреодолимо. А ведь это, как она понимает, лишь легкое прикосновение со способностями.
Беляна говорила, что всплеск сил происходит лишь при сильных эмоциях, то может стоит просто научиться контролировать себя? Хладнокровие, хладнокровие и еще раз хладнокровие. Никогда не нужно о нем забывать, если не хочет натворить бед. К счастью, она редко теряет над собой контроль.
— Ника, ты и вправду могла бы на меня напасть? — осторожно спросил Черняк, наконец нарушив молчание.
Ника остановилась. Щенок жалобно заскулил и лизнул ее сжатые кулаки. Она, не оборачиваясь, тихо произнесла:
— Черри, ты же знаешь, в нормальном состоянии я никогда бы… Но… Я не контролировала себя. Совсем. Да, могла!
Немного постояла, ожидая комментариев. Не дождавшись, с тяжестью на сердце направилась дальше.
В гнетущем молчании прошли еще немного, пока Черняк иронично-задумчиво не произнес:
— Для безопасности, пожалуй, нужно носить с собой ведро с ледяной водой.
Ника с облегчением улыбнулась. Раз друг начал шутить, значит все в порядке.
— Зачем? — удивилась Беляна. — Оно же тяжелое.
— Нику остужать!
— Так не лучше ли использовать магию?
Серьезный тон подруги чуть не заставил Нику рассмеяться, она с улыбкой обернулась:
— Беляна, Черри шутит.
— Правда? — Беляна удивленно вскинула брови. — Отличный ведь способ.
— А я о чем? — усмехнулся маг. — Только заметим, Ника начала сердиться — ведро с ледяной водой ей на голову и бежать.
Это получается, что каждый раз при малейшем намеке на злость ее будут «остужать»? Ника наиграно сердито зарычала:
— Я вам сейчас покажу… бежать…
Маги переглянулись и со смехом кинулись прочь. Ника с угрозами под радостный лай Уголька помчалась за ними, с облегчением ощущая, как на душе становится легко и просто. С помощью своих друзей она сможет справиться с чем угодно. Даже с этими непонятными и опасными способностями спонтанного мага, что, оказывается, скрывались в ней.
* * *
Тени таились под сводом высокого купола тронного зала Цитадели Шаршанской империи. Смех, который смог бы разорвать эту тягостную мякоть безразличия и покорного подчинения уже давно не появлялся здесь. Жившие под правлением прежнего повелителя ещё помнили, как звенели женские и детские голоса, но уже девятнадцать лет как здесь хозяйничала угрюмая тишина. Она лишь изредка нарушалась появлением нынешнего хозяина, предпочитающего говорить с подданными и чужеземцами под этими давящими сводами. Карашану, видимо, нравилось видеть, как люди, гномы и любой вознамерившийся встретиться с ним втягивают голову в плечи и переходят на шёпот. Даже высокопоставленные шаршане не решались спорить с ним в этом зале. Да и не в этом зале тоже. Кровь повелителя, впитавшаяся в серые плиты, безрезультатно не исчезает, сколько бы времени не прошло и как бы её не вычищали. Хороший такой намёк!
Вот и сейчас повелитель сидит на троне, жёлтые глаза прищурены, на красивом лице невозмутимость и холодность. И не понять, что именно чувствует и как относится к неожиданно вернувшемуся старейшине.
Ивашан, про себя невесело усмехнувшись, сделал от дверей семь положенных шагов и, прижав ладони к сердцу, склонил в приветственном поклоне голову и так застыл, ожидая разрешения выпрямиться. Повелитель не торопился. Последняя их встреча была неприятной для них обоих. И видимо, он это припомнил.
— Старейшина, что подвигло вас вернуться в Цитадель? — холодно спросил Карашан. Теперь можно и поднять голову. Стар он стал для этих ритуалов. Благодарение Родзару, не пришлось, как низшим шаршанинам, спину гнуть: — Если память мне не изменяет, вы клялись, что ноги вашей не будет в нашей обители.
— Мой повелитель, бывают моменты, когда прежние решения перестают быть жизненными и тогда приходит время принимать новые, иногда и противоположные старым. Я повторял это раньше, повторю и сейчас.
— Снова начинаешь? — привстал с трона Карашан.
Да-а, сейчас не время. Кар не изменился, ещё ребёнком отличался упрямством. Вобьет что-нибудь себе в голову и попробуй — переубеди. А сам-то, Ивашан, по молодости был сговорчивее? Сколько он времени не переносил дубравэльцев? А вот Алекшан был другим, он всегда смотрел в будущее, стремясь исправить ошибки своих предков. Не сразу Ивашан поддержал и понял его стремления, а когда понял, уже было поздно. Проклятие Файри снова сыграло свою роль в роду Шаршан.
Про себя вздохнув, ничего отвечать не стал. Лишь спросил:
— Позволишь ли мне, мой Повелитель, остаться в Цитадели?
— Разрешаю, — хмуро бросил повелитель.
Ивашан понимающе кивнул. Поступи повелитель по-другому, шаршане бы не поняли. Не принято отправлять в изгнание старейшин, даже самому властителю империи. Те сами решают, куда и зачем идти и где жить. А вопрос был данью традициям.
— Благодарю, мой повелитель.
Отвесив кивок-прощание, Ивашан направился к выходу. Ему предстояло разобраться в событиях почти двадцатилетней давности, что нужно было сделать ещё тогда, а не идти на поводу у отчаяния из-за смерти единственного внука.
Глава 5
Златоград — белоснежная столица царства Златоцветья, центр мировой торговли и религиозной жизни. Существует легенда, что именно в этом городе Злата прожила в облике смертной несколько лет. Именно этот город любит больше остальных. Поэтому ни одна армия противника не смогла приблизиться к нему. В златоцветские храмы стремились паломники со всего мира. Особенно знаменит, конечно, был Великий храм, где последние пятьсот лет Первый жрец хранил Сердце Златомирья.
Ника, прислушиваясь к Беляне, рассматривала город, к которому они вышли.
Высокие, белокаменные стены. Распахнутые живописные Южные ворота. Возвышающиеся над ними и над крышами домов блестевшие с красным отсветом от закатного солнца три золотых шпиля храмов в разных концах города и большой серебристый в центре столицы. Помимо воли взгляд Ники устремлялся к нему. Колечко запульсировало. Ника до боли сжала руку в кулак.
Нет! К Великому храму она и близко не подойдет. Не для этого прибыла в город. Она просто здесь затеряется и найдёт безопасное место для спокойной жизни в этом мире. Больше ничего. А все эти защитнически-хранительские обряды благополучно пройдут и без ее участия.
Ника машинально запустила руку в черную шерсть подбежавшего Уголька, обернулась к друзьям:
— Давайте поспешим, пока ворота на ночь не закрыли.
Недовольно поморщилась, когда Белла с Черняком понимающе переглянулись. Ничего им говорить не стала, а, не убирая руки с терпеливо шагавшего рядом пса, неторопливо направилась к воротам.
* * *
Контора царства Златоцветья по выдачи личных и въездных грамот располагалась в одноэтажном здании с одной просторной комнатой с самой казенной обстановкой: белые пустые стены, вдоль которых стояли длинные скамьи. Большие окна. Вдоль дальней стены, напротив входа, три письменных стола, шкафы-каталоги, а на стене большой портрет царя. В этот вечер, из-за позднего времени и немногочисленности приезжих, работал только один писарь: крупный, рыжеволосый мужчина в серой форме сотрудника. Судя по военной выправке, Милен Морозов, именно так он назвался, часть жизни посвятил армии.
Милен Морозов поднял тяжелый взгляд от столешницы, в которую всматривался в течение всего рассказа Черняка о сгоревших личных грамотах, и неприязненно оглядел их компанию, стоящую у стола. Покосившись на пса, остановил холодный взгляд на Нике.
— Простите, сударыня, лишь на основании вашего рассказа выдать дубликаты документов я не могу. Нужны свидетели, которые подтвердили бы ваши личности. Свидетели, заслуживающие доверия! — добавил он, неприязненно оглядев Нику. Судя по всему, он сомневался, что кто-либо решится замолвить словечко за полукровку.
