с ней.
— Эммм… ты только что с ней говорила, — напомнил парень.
— А что ты предлагаешь?! В районе универа не так просто найти хорошее жилье с моими-то финансами! Я мониторила ситуацию, знаешь ли!
— Как-то ты недобросовестно ее мониторила, Котова, если осталась на улице… в дождь, — он поднял голову и взглянул на окна этого негостеприимного дома, — ты делала предоплату?
Я покачала головой.
— Нет, оплата при заселении.
— Давай найдем что-нибудь другое, — оптимистичным тоном предложил парень.
— Блин, там была такая классная комната! И сад! И… вон тот фонтан! — я ткнула пальцем за решетку. — Это же идеальное место! Я должна была этим вечером сидеть в той забегаловке за углом и есть круассан с пармской ветчиной! — не скрывая разочарования, поделилась своими наполеоновскими планами.
Бредин, смерив меня скептическим взглядом, достал смартфон.
— Вот смотри, нравится? Это через две улицы отсюда, — сунул мне под нос мобильный.
— Это за неделю?
— За сутки.
— Это же очень дорого!
— Примерно столько стоит килограмм этой твоей ветчины.
— Что реально? — я ошарашенно уставилась на Бредина.
— Ну, плюс — минус. Я думаю.
— К черту ветчину, мне спать негде! Попробую ещё раз, может, ее отпустило.
Глубоко вздохнув, я на мгновение закрыла глаза и снова нажала на кнопку.
— Andatevene o chiamo la polizia! (Уходите, или я вызову полицию!) — пророкотал голос в динамике.
И стало ясно, что эту Корелли ни разу не отпустило.
— Она сказала «полиция»? — спросил Бредин.
— Ага, и велела убираться, — озадаченно пробормотала я.
— Идём.
— Куда?
— Не будем же мы мокнуть тут. Я тоже забронировал комнату. Судя по карте, здесь недалеко. Оставим шмотки и там решим, что делать.
Он вопросительно смотрел на меня в ожидании ответа.
— Ладно, — решительно проговорила.
Ну держитесь, синьора Корелли, я на сайте такой отзыв напишу, вовек не отмоетесь!
Мы обогнули дом, прошли через сквер и, преодолев просто бесконечную галерею, оказались во дворе дома, напоминавшего тот, куда меня так и не впустили. Он был двухэтажный, но вдвое меньше предыдущего. Коричневая черепичная крыша и бледно-рыжие разграфиченные в нескольких местах стены, четыре вытянутых окна в обрамлении ставень тусклого синего оттенка сверху и столько же внизу. Здесь не было никакого забора, и Бредин, оставив чемодан на тротуаре, поднялся по ступеням к входной двери. Он позвонил, и через минуту на пороге дома нарисовалась бабуля, древняя, как и сам город. Чего нельзя было сказать о ее прикиде: белая туника с надписью «The Blonde Salad»[6] и фиолетовые леггинсы. Довольно радикальный наряд для столетней. Седые вьющиеся волосы она собрала черным ободком со стразами, дополнив свой look помадой в тон леггинсов. Видок, конечно, был отпадным, но, по крайней мере, эта бабуля нам улыбалась, а не спускала собак, как предыдущая хозяйка квартиры.
— Belle, (Красивые), — заявила она скрипучим голосом, указав пальцем на мои ноги.
— Что она говорит? — спросил Бредин, повернувшись ко мне.
— Ей понравились мои ботинки, — ответила я.
— Vieni dentro (Входите), — проговорила бабуля и жестом пригласила войти.
Внутри царила атмосфера старины, но было чисто и уютно, даже пахло чем-то вкусненьким. Бабуля завела нас в небольшую гостиную и взмахом руки велела усаживаться на цветастый диван с резной спинкой, который, подобно хозяйке, производил впечатление антиквариата. Я осторожно села на краешек дивана, боясь, что тот рухнет от старости. Бредин, видимо, не испытывал подобных опасений и просто плюхнулся рядом.
Вандал! Что с него взять?
— Siete sposati? (Вы молодожены?) — сказала бабуля. — La persuasion era per un posto (Уговор был на одно место).
Мы с Брединым переглянулись, и я пожала плечами, намекая, что понятия не имею, какого ей от нас надо. Часть слов была мне знакома, но, хрен бы знал, что они обозначали все вместе.
— Hai bisogno di due stanze? (Вам нужно две комнаты?) — снисходительным тоном проговорила старушка.
— S, s! — радостно завопила я, когда до меня дошел смысл фразы, — due stanze! — и осеклась, сообразив, что снова рискую заполучить в соседи Бредина.
С другой стороны, терпела же я его соседство восемнадцать лет. Подумаешь, ещё месяц! Лучше уж Бредин, чем… какой-нибудь… Алонсо.
— Una stanza per… lui (Одна комната для него), — я указала пальцем на Бредина, — e una… per me (и одна для меня), — медленно проговорила, сделав явный прогресс в итальянском.
— Good, — заявила бабуля, продемонстрировав свои навыки в английском, и развела в стороны сжатые кулаки с отведенными указательными пальцами.
Что это ещё за пальчиковая гимнастика?
— Do you speak English? — с надеждой спросила ее.
— No, no, no! — запротестовала бабуля. — Ho avuto un americano… in sessanta secondi (Был у меня американец… в шестьдесят втором), — мечтательно уставилась в потолок, помахивая за ухом сомкнутыми пальцами ладони. — Ma abbiamo parlato un po (Но мы мало говорили)… Ah!.. Qual era luomo!.. un peccato che fosse sposato… Come si scoperto (Ах, какой был мужчина! Жаль, что женатый. Как выяснилось).
Я нервно сглотнула и взглянула на Бредина. Тот с кривой улыбкой смотрел на меня, почесывая пальцем нос.
— Не смотри так, — покачал головой, — я вообще без понятия, что она говорит. Но твой итальянский, Котова… я в полном восторге. Скажи еще что-нибудь.
И только я собралась сказать ему что-нибудь, как бабуля поднялась из кресла, весьма резво для своих девяноста девяти с половиной, и произнесла:
— Mi chiamo Sylvia (Меня зовут Сильвия).
Сильвия? И все? А что насчет отчества?
Мне как-то не комильфо было звать по имени бабулю, которой мой дед в сыновья годился, если не во внуки.
Я тоже встала, как и Бредин.
— Sylvia, — повторила она и приложила ладонь к груди.
Сильвия, так Сильвия. Кто знает, какие у меня будут закидоны в старости?
— Юлия, — я повторила ее жест. — А это… — указала рукой на Бредина, — Роман.
Тот снова ухмылялся, оценив всю эпичность момента. Ещё бы! Ведь я впервые назвала его по имени.
— Romeo, — кивнула она. — Bene…stronzo. Non vero, Julia? (Хорош… засранец. Не так ли, Юлия?) — и заговорщицки мне подмигнула.
Глава 8. Alma Mater, или двенадцать часов из жизни студиозусов
Из короткой экскурсии по дому я узнала, что на втором этаже апартаментов бабули Сильвии располагались три спальни и совмещённый санузел. В одной из спален обитала сама хозяйка, а две прочие — двери которых смотрели друг на друга, она сдавала студентам, туристам и командировочным. Вот в эти две спальни нас с Брединым и поселили. Мы снова были соседями, совсем как дома.
Мне досталась просторная комната со стенами, выкрашенными в белый цвет, значительную часть которой занимала огромная двуспальная кровать и
