Но теперь ему больше не нужно заниматься бессмысленной суетой. «Давай признаем, — подумал он, — в этом безумном современном бардаке, именуемом обществом, правильнее быть антисоциальным, нежели частью бессмысленного стада, в которое превратилось человечество».
Взять, к примеру, сегодняшний день. Среда — бродвейские музыкальные театры дают дневные представления. И вокруг бессмысленно кишат толпы идиотов, приехавших из своих городишек и пригородов, чтобы выложить сотню долларов за билет ради еще больших идиотов в шутовских костюмах, поющих глупые любовные песенки. Это искусство? Лучшее из того, что может предложить жизнь?
И кругом не только провинциалы и недоумки из пригородов. За углом, на Сороковой улице, он миновал якобы очень расстроенных, информированных репортеров и фотографов из «Нью-Йорк таймс», валящих в новое здание редакции раболепно отработать еще один день в министерстве правды. «Ура линии демократической партии, товарищи! — захотелось ему крикнуть. — Приветствуем тебя, Большой брат, и еще большее либеральное правительство!»
Приближаясь к Музею восковых фигур мадам Тюссо, Учитель замедлил шаг. Туристы толпились вокруг куклы Человека-паука в натуральную величину перед зданием. Он с отвращением покачал головой. Он шел по земле мертвых.
— Пятьдесят долларов? За «Ролекс»? — донесся из толпы голос с южным акцентом. — Идет!
В десяти футах впереди худощавый молодой человек с выбритой головой собирался отдать деньги негру из Западной Африки, сидевшему за складным столом с поддельными часами.
Учитель улыбнулся. В его взводе было много южан — неплохих людей из маленьких городков, все еще веривших в наивные вещи вроде патриотизма, хороших манер и долга.
Останавливаться Учитель не собирался, но, увидев на предплечье парня татуировку морских пехотинцев — бульдога, не удержался.
— Привет, приятель, — сказал он парню. — Думаешь, действительно получишь «Ролекс» за пятьдесят долларов?
Молодой морпех уставился на него недоверчиво, но явно желая получить совет от человека, знающего эти дела.
Учитель снял свой «Ролекс-экплорер», дал его парню и взял у него подделку.
— Чувствуешь, какой тяжелый? — спросил он. — Это настоящий. А это, — он бросил поддельный «Ролекс» в грудь мошеннику, — дерьмо.
Крепко сложенный африканец начал было гневно подниматься, но Учитель взглядом заставил его сесть на место.
Молодой южанин робко улыбнулся.
— Господи, какой я дурак. Две недели как вернулся из Ирака, прослужил там год, казалось бы, должен был чему-то научиться.
И протянул Учителю его «Ролекс». И тот, глядя на часы, вспомнил, что купил их, когда ему было двадцать восемь лет.
«Черт с ними, — подумал он. — С собой не возьмешь».
— Они твои, — сказал Учитель. — Не волнуйся, ты мне ничего не должен.
— Ка-ак? — изумленно протянул молодой человек. — Что ж, спасибо, мистер, но я не могу…
— Слушай, морпех. Я находился здесь, когда террористы разрушили башни Торгового центра. Не будь все в этом городе таким дерьмом, они чествовали бы тебя и других солдат, рисковавших жизнью на Ближнем Востоке, американских героев. Отомстить сполна этому грязному городу — самое малое, что я могу для тебя сделать.
«Только посмотри на него — мистер Щедрость неожиданно повел себя как бойскаут».
Руки чесались опрокинуть стол с часами на колени злобному жулику, но время для этого было неподходящим. «Может, я еще вернусь сюда», — подумал Учитель, продолжая широкими шагами свой путь.
Глава тридцать первая
Через двадцать минут Учитель с купленным за сто семьдесят пять долларов букетом желтых и розовых роз вошел в просторный вестибюль отеля «Плэтинем стар» на Шестой авеню.
Сияющий белый мрамор, покрывающий пол и тридцатифутовые стены, завораживал. Потолок украшали роспись в духе Возрождения и громадные хрустальные люстры. Он благоговейно покачал головой, глядя на лепнину, словно отлитую из золота.
Иногда эти недоумки знают, что делают.
Учитель со взволнованным видом поспешил к регистратуре и положил букет на мраморную стойку перед миловидной брюнеткой-портье. Цветы явно произвели на нее впечатление.
— Скажите мне, пожалуйста, что я не опоздал, — попросил он, складывая в мольбе руки. — Эти цветы для Мартины Бруссар. Она еще не выписалась, а?
Молодая женщина улыбнулась нервозному поклоннику и забегала пальцами по клавиатуре компьютера.
— Вам повезло, — сказала она. — Мисс Бруссар еще здесь.
Учитель изобразил облегчение.
— Слава Богу! — И серьезно спросил: — Как думаете, они ей понравятся? Не слишком пышный букет? Я не хочу выглядеть безрассудным.
— Понравятся, — заверила брюнетка. — Они замечательные.
Учитель беспокойно прикусил ноготь большого пальца.
— Мы познакомились всего два дня назад, и я понимаю, это безумие, но утром вдруг осознал, что если позволю ей уехать, не сказав о своих чувствах, то никогда не прощу себе этого. Но хочу сделать ей сюрприз. Где мне лучше всего подождать, чтобы не прозевать ее?
Улыбка брюнетки стала шире. Теперь она была заодно с ним, радовалась, что содействует настоящей любви.
— Диваны возле лифта, — указала она. — Удачи вам.
Учитель сел, положив букет на колени. Рука скользнула под пиджак к пояснице, где за поясом находилось два пистолета. Он выбрал «кольт» двадцать второго калибра.
Не прошло и пяти минут, как мелодичный звон возвестил о прибытии лифта, и открылась одна из блестящих бронзовых дверей. Учитель встал, когда вышли пять стюардесс с логотипами «Эр Франс» на голубых шелковых шарфиках. Они могли бы стать манекенщицами. Или актрисами в таких фильмах, за которые отель взимает особую плату.
Увидев их, Учитель ощутил пустоту в желудке. При мысли о том, что собирается сделать, закружилась голова.
Мартина Бруссар шла первой. Шести футов ростом, вызывающе красивая, с длинными волосами, льющимися как светлый атлас, она ступила на мраморный пол с таким гордым видом, будто это демонстрационный подиум компании «Викториас сикрет» под названием «Ангел взлетно-посадочной полосы».
Учитель вскочил и бросился ей навстречу, протягивая букет:
— Мартина! С днем рождения!
Величественная блондинка остановилась, недоуменно глядя на цветы.
— День рождения? — спросила она с французским акцентом. — О чем вы говорите? До него еще три месяца. Мы знакомы?
В ее глазах появилось игривое выражение. Как и брюнетке-портье, ей нравилось увиденное.
Учитель затаив дыхание сунул «кольт» в букет стволом вперед. Неожиданно все затихло, замедлилось, стало невероятно безмятежным. Был он когда-нибудь таким спокойным? Таким свободным? Он чувствовал себя зародышем, плавающим в материнской утробе.
Когда он нажал на спуск, лепестки роз взлетели в воздух. Пуля попала ей чуть ниже левого глаза. Она рухнула на мраморный пол, даже не дернувшись, по лицу потекла кровь.
— Я сказал день рождения? — прорычал Учитель. — Прошу прощения. Я имел в виду день твоей смерти.
И еще дважды выстрелил в ее изящную грудь.
Остальные стюардессы с воплями разбежались. Учитель бросил цветы на тело Мартины, спрятал «кольт» и попятился к двери вестибюля.
Глава тридцать вторая
Швейцар отеля на своем посту снаружи придержал дверь, когда Учитель выходил из нее большими шагами. Очевидно, он не слышал приглушенных выстрелов, но теперь замер и уставился на перепуганных, вопящих француженок.
— Срочно вызывай полицию! — крикнул ему Учитель. — Там какой-то псих с пистолетом.
Швейцар сорвался с места. Учитель шел быстро, но без суеты, удаляясь, но не привлекая внимания. Миновав фонтан перед отелем, он достал из кармана джинсов «трео» и вывел на экран свой список.
Строка «стюардесса «Эр Франс» исчезла от легкого нажима большого пальца.
И вдруг он услышал визг тормозов за спиной. Дверцы машины распахнулись, раздалось очевидное потрескивание полицейского радио.
«Только не оглядывайся, — приказал себе Учитель. — Продолжай идти. Смешайся с толпой. У полицейских еще нет твоего описания».
— Это он! — заорал кто-то.
Учитель бросил быстрый взгляд через плечо. Швейцар на другой стороне площади указывал прямо на него. Из радиофицированной машины вылезали двое полицейских в форме, вытаскивая пистолеты.
Черт! Он думал, что швейцар, как и все остальные, будет слишком ошеломлен, чтобы действовать. Ладно, ничего страшного. Применяем план бегства номер два — у южного конца квартала вход на станцию метро «Рокфеллер-центр». Он быстро побежал.
Внезапно отовсюду появились десятки полицейских машин, перекрыв оба конца улицы, тяжелый грузовик с грохотом въехал на тротуар. Из него выскочил полицейский-спецназовец опустился на колено и вскинул к плечу винтовку «М-16».
