Джейн вырвалась из его рук. Она была настолько поражена его поведением, что не могла ничего выговорить.
— Доктор… — пробормотала она наконец, — но это же я, Джейн.
Врач отпрянул, нащупав выключатель ночника, потому что уже наступил вечер и в комнате царил полумрак.
— Джейн! — с облегчением выдохнул он. — Вот дьявол! Я вас не узнал. Для чего весь этот маскарад? Невероятно! Я решил, что в дом пробрался посторонний.
— Посторонний? О ком вы говорите?
— Черт побери! Да посмотри же на себя! Что за вид!
Схватив за руку свою пациентку, Крук заставил ее встать и потащил в ванную комнату. Джейн увидела в зеркале над умывальником старую женщину, неопрятную нищенку в грязном тюрбане, с ввалившимися глазами, глубокими морщинами и бесцветным ртом, заключенным в скобки двух вертикальных морщинок, которые прочерчивает на лицах неумолимое время; под бесформенным платьем угадывалось расползшееся тело с огромной обвислой грудью.
— Что за дикие фантазии? — возмутился Крук. — Сколько часов вам пришлось потратить, чтобы так преобразиться?
— Я не знаю, — призналась Джейн, опираясь на раковину. — Со мной это случается уже второй раз. Однажды я уже просыпалась в таком виде, переодетая в домработницу.
— Умойтесь, — приказал Крук, — я подожду вас в гостиной. Нам необходимо обо всем поговорить.
Джейн израсходовала немалое количество средств для снятия макияжа, чтобы обрести нормальный вид, и дважды вымыла голову, так как ее волосы были выбелены с помощью разведенной в воде зубной пасты, что сделало их одновременно седыми и сальными. Ее лицо горело, когда она подошла к Круку, стоявшему перед огромным, во всю стену, камином в комнате для гостей. Врач оглядел ее с нескрываемым интересом, за которым угадывалось жадное любопытство ученого, отчего Джейн сразу стало не по себе.
— Невероятно, — процедил он. — В полутьме эффект был просто потрясающим. Можно подумать, что прежде вы работали визажисткой в Голливуде. Подумать только, ведь вы сотворили это чудо, располагая лишь тем, что нашлось под рукой! Минуту я пребывал в уверенности, что сюда как-то проникла побирушка. И вы совсем не помните, как это сделали?
— Нет, — прошептала Джейн, бессильно опускаясь в кресло. — Абсолютно бессмысленный поступок.
— Вот тут я не согласен. Напротив! Всякое переодевание несет в себе глубокий смысл. Может быть, вы испытывали желание преобразить свою внешность, чтобы ввести в заблуждение того, кто за вами охотится? Это наиболее логичное объяснение.
— Но ведь и в первый раз я тоже была переодета в старую женщину.
— Почему бы не предположить, что этот образ оказался для вас самым несложным? Тем не менее причина может быть и совсем другой.
— Какой же?
— В психологии существует понятие — отождествление себя с противником. Человек стремится перевоплотиться в своего врага, стать им. Уничтожая таким образом то, что их разделяет, он перестает чувствовать себя уязвимым.
— Вы намекаете на то, что в свое время меня преследовала какая-нибудь старуха, и теперь я бессознательно стараюсь придать себе ее черты, чтобы от нее избавиться?
— Этого нельзя исключить.
Из груди Джейн вырвался резкий смех.
— Простите, — язвительно заметила она, — но это напоминает мне допотопные фильмы о раздвоении личности.
Однако Крук не разделял ее точки зрения.
— Напрасно иронизируете, — возразил он, слегка задетый. — Раздвоение личности существует. Сотни людей страдают от этого душевного расстройства. Для изучения подобных случаев даже был создан специальный научный центр. Тем не менее я далек от мысли, что вы жертва этого психического отклонения. Ваши приступы сомнамбулизма лишь стремятся вытащить из глубин бессознательного какой-то прочно укоренившийся в вас страх. Нужно их пронаблюдать, еще лучше — отснять, чтобы сделать правильные выводы. Благодаря им можно будет узнать о вас много интересного. Например, каково происхождение вашего умения наносить грим, откуда у вас тенденция к переодеванию. Я невольно задаю себе вопрос: а не были ли вы раньше актрисой? Какой-нибудь не слишком известной комедианткой, выступавшей с гастролями в провинции, во второразрядных театрах.
Он встал, придя в возбуждение от собственного предположения, подошел к бару и налил себе немного бурбона.
— Вам я не предлагаю, — сказал он, не оборачиваясь. — Алкоголь не принесет вам пользы.
Со стаканом в руке Крук принялся расхаживать по гостиной. Через прозрачные стены виднелись очертания погруженного в темноту парка.
— Я спрашиваю себя, не идет ли здесь речь о проявлении забытых автоматических действий, привычных профессиональных ритуалов, которые исполняются почти бессознательно: макияж, переодевание. Для актрисы, которая каждый вечер выходит на сцену, это часть ее работы. Нельзя исключать, что информация о них хранится в вашем мозге и время от времени всплывает на поверхность, когда вы перестаете осознавать свои действия. Это скоро исчезнет, поскольку не поддерживается практикой. Вы разучитесь совершать автоматические действия.
— Артистка? — проворчала Джейн. — Раньше я, кажется, была художницей… рисовальщицей или уж не знаю кем…
— Не вижу противоречия, — заметил Крук. — Актеры нередко принимают участие в разработке декораций, им часто приходится самим рисовать эскизы костюмов, особенно в небольших труппах, где каждый обязан быть универсалом.
— Согласна, — сдалась Джейн. — Но ведь это одна из версий среди многих прочих.
— Точно, — оценил врач логику бывшей пациентки. — Нужен научный подход. Я должен знать, что вы делаете, входя в состояние сомнамбулизма. Мне нужны пленки, видеокассеты.
— Я не хочу возвращаться в больницу, — призналась Джейн. — Там я не чувствую себя в безопасности.
Крук постарался ее успокоить.
— Не расстраивайтесь, — почти нежно проговорил он. — Существует другой выход. Вы не будете возражать, если рядом с вами некоторое время поживет ангел-хранитель? Одна моя знакомая, молодая дама, одновременно будет вашим телохранителем и оператором. Ей, возможно, удастся заснять ваши ночные прогулки.
— Нет, — растерянно пробормотала Джейн. — Даже наоборот. Я буду рада, если кто-нибудь составит мне компанию.
— Вот и отлично, — подвел итог Крук. — Значит, решение принято. Я знаю женщину, возглавляющую одну из охранных служб в Беверли-Хиллз. Некто Сара Кэлхоун. Когда-то я оказал ей услугу, и она, безусловно, нам поможет. Я ей позвоню и договорюсь о встрече. Эту ночь я проведу на вилле, в одной из комнат для гостей, в которой обычно останавливаюсь, когда бываю здесь. Я так и не смог себя заставить жить в комнатах, прежде принадлежавших хозяевам. Однако я успел заметить, что у вас таких проблем не возникает.
От Джейн, разумеется, не укрылось, что в последнем замечании доктора явно сквозило неодобрение ее поведения. Возможно, он увидел приготовленный чемодан возле ночного столика или шкаф, из которого она изъяла часть вещей хозяйки? Крука возмутила разобранная кровать? Но почему, скажите на милость, Джейн должна чувствовать себя виноватой? Какое ей дело до комплексов, которыми одержим этот сын эмигрантов?
Но едва эта мысль промелькнула в ее мозгу, Джейн спохватилась: «Вот оно, опять во мне заговорила ночная незнакомка, которая уж слишком часто стала меня подменять».
ГЛАВА 7
Рано утром они с Круком отправились в Венис. Врач молча вел машину, не пускаясь, по своему обыкновению, в пространные монологи. По искоса брошенному взгляду на ее одежду Джейн догадалась, что ее покровитель не одобрял ту непринужденность, с которой она рылась в шкафах покойной хозяйки виллы. Однако если добрый доктор рассчитывал зажать ее в жесткие рамки, то он шел неверным путем. Вряд ли Крук сумеет внушить ей чувство вины. И пусть не воображает, будто тот факт, что он кромсает чужие мозги, уже дает ему право на их владельцев. Так они ехали всю дорогу, не произнося ни слова и думая каждый о своем.
Джейн нашла, что городок Венис полностью соответствует тому, что она видела когда-то по телевизору. Гигантский почти белый песчаный пляж, окаймленный галереями на итальянский манер, где по бетонным дорожкам множество молодых людей на роликовых коньках выписывают замысловатые фигуры под музыку своих плейеров. Всюду публика, жаждущая лишь одного — привлечь к себе внимание: вот мужчина, изображающий Дядю Сэма, ведет на поводке несколько собачек, наряженных ковбоями; факиры всех мастей, уличные рисовальщики, создающие целые скульптуры с помощью пены для бритья; предсказатели, обращающиеся к публике на языке глухонемых; татуировщики, предлагающие создать настоящий шедевр с помощью специальной, меняющей цвет в зависимости от погоды туши, — словом, настоящий двор чудес, горланящий на все лады, пестрый и фальшивый, состоящий из лжепророков и жадно внимающей им толпы.
