В лавчонке было пусто.
— Пива две бутылки, — потребовал он, расплатился и, чиркнув спичкой, закурил. По резким движениям было понятно, что настроение у него близкое к отчаянию.
— Ну и сколько ты сегодня спустил? — спросил «Берет», наливая пиво.
Он показал три пальца:
— Тридцать тысяч иен. Малость проигрался.
«Берет» прищурено посмотрел на него:
— У тебя всегда с собой такие деньги?
— С собой у меня пятьдесят тысяч.
— Пятьдесят? Пятьдесят тысяч иен — это много. Да, где мне с тобой равняться! — восхищённо воскликнул «Берет». Пивная пена налипла у него в уголках рта. — У тебя всё-таки кошелёк набит!
— Скопились деньги от прежних выигрышей, — ответил он, грызя предложенный на закуску горох. — Так вот и крутимся — то ты возьмёшь, то у тебя возьмут.
— Играть-то ты умеешь! — похвалил «Берет».
Из-за двери лавчонки были видны прохожие на улице.
— Будешь теперь играть?
— Ну, отдохну немножко. Надо чуточку перевести дух, — сказал он, хлебнув из стакана.
— Ты говоришь — отдохнёшь. А что, ваше заведение сегодня вечером не работает? — спросил «Берет». Он посмотрел на ручные часы.
— Как можно. Уже время Я и так опаздываю. Как бы мне не отказали от места.
Он встал и спросил у девушки-официантки, где телефон. «Берет» пристально поглядел ему вслед и налил пива.
Он стал звонить по телефону. Но разговор до «Берета» не доносился. Поначалу он стоял прямо, потом как-то весь ссутулился и жадно слушал, что ему говорил собеседник. Какое у него при этом было выражение лица, «Берет» на расстоянии разглядеть не мог. Но что-то в нём переменилось.
Положив телефонную трубку, он некоторое время задумчиво стоял на месте. Это продолжалось с минуту. Глаза его уставились в какую-то точку на стене. Затем, будто по инерции, он повернулся и снова подошёл к столику.
«Берет» посмотрел ему в лицо. Нет, ничего неожиданного в нём не было.
— Заведение сегодня не работает.
Неожиданными были эти слова. Но «Берет» воспринял их спокойно.
— Да, не работает?
— А, всё равно!
— Ты расстроился?
— Как сказать. Ну что, господин, будете ещё играть?
— Ещё не знаю, — неопределённо ответил «Берет».
— А я уже пошёл. Хочу где-нибудь выпить. Извините, что оставляю вас.
— Подожди, подожди. — «Берет» шумно поставил стакан. — Не бросай меня. Я тоже что-то приуныл. Пойду-ка я с тобой.
— Со мной? — В глазах его вспыхнул огонёк, но «Берет», допивавший последний стакан, не заметил этого. — Ладно. Ну, пошли.
Тем временем снова начался забег. Комментатор что-то болтал в микрофон. У тотализатора опять никого не было. Тени от гималайских кедров удлинились. Мусорщики убирали территорию.
Вдвоём они вышли из ворот ипподрома. Он направился к стоянке такси.
— В Синдзюку, — сказал он водителю, забравшись в машину.
— Синдзюку? О, ты предпочитаешь выпить в Синдзюку? — спросил «Берет», усаживаясь рядом.
— Да. Мне там нравится. А вы, господин? Всё туда же, на Гиндзу?
«Берет» медлил с ответом.
— Знаешь, что? Поеду-ка я тоже в Синдзюку. Выпью вместе с тобой. Что скажешь, хорошо?
— Да, согласен. — На мгновение в его глазах блеснул огонёк. И тут же погас.
Машина бежала по шоссе. Вечерело.
— Ну как у вас настроение, господин?
— Ты имеешь в виду скачки? — ответил «Берет» вопросом на вопрос
— Да. Получили сегодня барыш?
— Ничего не вышло. С утра всё не везло.
— А в четвёртом заезде на кого-нибудь поставили?
— В четвёртом заезде… — «Берет» немного задумался. — Что же там было? Помнится, на тройку и пятёрку.
— Тройка. Это, значит, на Хинотэкаппу. К сожалению, она проиграла, — сказал он.
Услышав это, «Берет» облегчённо вздохнул.
— Это сильная лошадь, и она хороша в трудных состязаниях. Вот, скажем, в Накаяма шёл дождь, там она и выиграла Она резвая. А пятёрка — это Минэхикари.
— Верно.
— Она пришла четвёртой, отстав от Такаити на шесть корпусов. Такая вот большая разница. Вы видели её раньше в Футю?
— Нет, я тогда не ходил.
— Она финишировала тогда почти ноздря в ноздрю с Хамакадзэ. Силы у неё есть, но, если устала, сразу слабеет. Ну а в пятом заезде на кого поставили?
«Берет» едва заметно состроил кислую физиономию.
— Вроде бы на двойку.
— На двойку?
— Нет, на шестёрку.
— Значит, на Цукио. Темп у неё неплохой.
— Да именно на шестёрку. И на тройку, — уверенно сказал «Берет».
— Тройка — это Хосимото. Её прижали на третьем повороте, и она не смогла пройти через него. Когда её объезжали, она давала хороший темп, а на ипподроме удивительно плохо показала себя.
— Да, говорят, — поддакнул «Берет». У него как-то не было уверенности, в чём же слаба эта лошадь.
— Господин тоже, видимо, хорошо разбирается в лошадях.
— Вообще-то да. Я ведь люблю это дело.
В его глазах проглянул некий холодок. На губах слегка заиграла какая-то странная усмешка. Тем временем машина подъезжала к центру района Синдзюку.
3
Войдя в закусочную, расположенную в квартале Кабукитё, он и парень в берете заказали сакэ. На улице уже стемнело. В закусочной было полно народу — служащие, зашедшие по дороге с работы, и мужчины, специально приехавшие в Синдзюку поразвлекаться.
Перед ними поставили три бутылочки сакэ и закуску на маленьких тарелочках: морских ежей и маринованные овощи.
— Я думал, ты предпочитаешь только западные напитки. А ты и это попиваешь! — сказал «Берет», наклоняя бутылочку над его чашечкой для сакэ.
— А вы, господин, тоже любите и то и это?
— Да. Мне по нраву сакэ. Давай сегодня не торопиться.
— Не торопиться? Вот как? — Он пристально посмотрел на парня в берете. — Я собирался скоро уйти.
— У тебя какие-то дела?
— Да ничего такого. Просто как-то нет настроения.
— Не такой уж ты простофиля, чтобы приходить в уныние от одного проигрыша. Давай ещё выпьем. Если напьёшься, я тебя провожу. Ты где живёшь?
— Где я живу? В Мэгуро.
— Хм, а в какой части Мэгуро?
— Похоже на форменный допрос.
«Берет» смутился.
— Ну, понял. Я спросил, потому что хотел проводить тебя на машине. Я ведь в Синагава живу, в том же направлении.
— Мой дом расположен у храма Ютэндзи.
«Берет» кивнул и больше не пускался в расспросы.
— Если ты особенно не спешишь, давай ещё немного выпьем. Мне тоже тоскливо одному возвращаться. Я заплачу.
— Нет, деньги у меня есть.
И действительно, когда они выпили ещё две бутылочки сакэ, он энергично расплатился по счёту, достав из кармана тысячеиеновую банкноту. Судя по всему, пачка денег была засунута в карман просто так.
Вдвоём они вышли из закусочной. На улице было полно народу и шумно. Повсюду виднелись бродячие музыканты, путешествующие из кафе в кафе, и весёлые компании мужчин.
— Как оживлённо! Хочешь домой? — спросил «Берет».
— Хочу. Можете меня не провожать, — ответил он.
— Ну давай ещё немного выпьем. Ты ещё не пьяный. Нет желания напиться? Вместе со мной?
— Что хорошего в том, чтобы напиться? — спросил он с лёгкой усмешкой.
— Напьёмся — и море по колено, — настаивал «Берет». — Хороший ты парень. Не хочу с тобой так расставаться. Я — запойный пьяница. Ну ещё чуть-чуть поддержи компанию. В Икэбукуро есть местечко, где подают такое славное сакэ! Пошли, я тебя там угощу.
— Разве мы уже не выпили? — немного упрямился собеседник, но «Берет» увидел проезжавшее мимо свободное такси, энергично поднял руку и, схватив его за грудки, посадил в машину.
— Я тебя не отпущу, — уже пьяным голосом вопил «Берет».
Он молчал. На плече у него лежала рука парня в берете. Он смотрел на проносившиеся мимо городские огни, и на лице его застыло какое-то задумчивое выражение.
Обойдя парочку питейных заведений возле западного входа на станцию Икэбукуро, они уже совершенно напились. Он даже побледнел.
— Я пьяный. Спать хочу. Господин, я домой, — сказал он по выходе из последнего заведения.
— Вот как? Возвращаешься? Ладно, я провожу. — Шатаясь, «Берет» похлопал его по спине.
— Можете не провожать. Сам доберусь, — отказался он.
— Это ещё почему? Ты пьян. Я обещал. Провожу!
— Да ладно! Я один.
— Нет, не говори так. Пошли провожу.
