— Ой, — сказал он и нащупал свой значок. — Специальный агент Чет Дэвис. Я забираю эту девушку на допрос.
Мистер Гудхарт взял датский сыр, откусил и положил его на стол, прежде чем сказать:
— Не без её родителей. Она несовершеннолетняя.
Тогда показался специальный агент Аллан Джонсон. Он сверкнул значком, представился и сказал:
— Сэр, не знаю, осведомлены ли вы, но эта молодая девушка разыскивается для допроса в ряде случаев похищения людей, а также убийства.
Мистер Гудхарт повернулся ко мне и поднял брови.
— Ты была занята, да, Джесс?
Я сказала хриплым голосом, потому что вдруг почувствовала, что могу разрыдаться:
— Я только что разговаривала по телефону, а затем эти двое, которых я никогда не видела раньше, сказали, что я должна сесть в машину с ними. А мама всегда говорила не садиться в машину к незнакомцам, и, хотя они сказали, что являются агентами ФБР, и у них есть эти значки, откуда мне знать, что они настоящие? Я никогда раньше не видела значков ФБР. И именно поэтому я ударила его, и, мистер Гудхарт, я боюсь, что заплачу.
Мистер Гудхарт сказал своим дразнящим тоном:
— Ты не заплачешь, Джесс. Ты на самом деле боишься этих двух клоунов, да?
— Да, — ответила я с рыданием. — Правда. Мистер Гудхарт, я не хочу в тюрьму.
В конце монолога я настолько смутилась, чтобы сказать, что я больше не близка тому, чтобы заплакать. Я плакала. Я практически рыдала. Но, перестаньте. Вы бы тоже напугались, если бы ФБР захотело допросить вас.
Пока я всхлипывала, вытирала глаза и мысленно обвиняла Рут во всем этом бардаке, мистер Гудхарт посмотрел на парней из ФБР и сказал уже не дразнящим голосом:
— Вы, двое, пройдите и сядьте в приемной. Она никуда не пойдет, пока её родители — и их адвокат — не придут сюда.
По лицу мистера Гудхарта можно догадаться, что он серьезен. Я никогда не чувствовала такую волну любви к нему, как в тот момент. Я имею в виду, он, возможно, и довольно строго наказывал, но на него всегда можно было рассчитывать. Парни из ФБР, казалось, поняли это. Специальный агент Дэвис громко выругался. Его партнер выглядел немного смущенным. Он сказал мне:
— Послушай, мы не хотели напугать вас, мисс. Мы только хотели задать несколько вопросов, вот и всё. Может быть, мы найдем какое-нибудь тихое местечко, где могли бы просто разобраться в этой каше.
— Конечно, могли бы, — сказал мистер Гудхарт. — Но только после того, как приедут её родители.
Специальный агент Джонсон понял, что ему не победить. Он кивнул и пошел в приемную, сел, взял журнал «Seventeen» и начал листать его. Специальный агент Дэвис, напротив, выругался и начал ходить взад-вперед по приемной, в то время как Хелен нервно наблюдала за ним.
Мистер Гудхарт вообще не выглядел нервничающим. Он сделал ещё один глоток кофе, затем поднял трубку.
— Ладно, Джесс, — сказал он, — так кому мне звонить — твоей матери или отцу?
Я всё ещё рыдала.
— М-моему папе. Пожалуйста, папе.
Мистер Гудхарт позвонил моему папе в «У Мастриани», где он работал в то утро. Поскольку ни одного из моих родителей никогда не вызывали в школу из-за меня — несмотря на все мои драки — я услышала беспокойство в голосе отца, когда он спросил мистера Гудхарта, всё ли со мной в порядке. Мистер Гудхарт заверил его, что я хорошо себя чувствую, но что он может захотеть позвонить своему адвокату, если у нас был такой. Мой папа, благослови его Бог, повесил трубку с бойким:
— Мы будем там через пять минут.
Он даже не спросил причину.
После мистер Гудхарт повесил трубку, посмотрел на меня, потом потянулся за салфетками, которые держал в коробке для неудачников, которые сидели в его кабинете и плакали весь день о своей неудовлетворительной семейной жизни или о чем-то другом. Думаю, теперь я пополнила их ряды, пока утирала свой сопливый нос.
— Расскажи мне, — попросил мистер Гудхарт.
И, нервно посмотрев на парней из ФБР, чтобы убедиться, что они не могли подслушать, я сделала это. Я всё рассказала мистеру Гудхарту, начиная от удара молнии и заканчивая этим утром, когда специальный агент Дэвис сверкнул своим значком. Единственным, о чем я умолчала, был Роб. Мистеру Гудхарту совсем не обязательно это знать.
К тому времени, как я всё выложила мистеру Гудхарту, мой папа приехал с нашим адвокатом, который также оказался отцом Рут, мистером Абрамовичем. Специальный агент Дэвис пришел в себя к тому времени, словно ничего не случилось. Словно он не попытался схватить меня, и я не ударила ему в лицо телефонной трубкой. О, нет. Ничего подобного. Он сказал профессиональным тоном отцу и мистеру Абрамовичу о том, как ФБР заинтересовано в человеке, который звонит в Национальную организацию поиска пропавших детей с телефона-автомата, по которому они и нашли меня. По-видимому, в 1-800-ГДЕ-ТЫ есть идентификация звонившего, поэтому Розмари знала с самого первого дня, что я звонила из Индианы. Им только осталось отследить, точное место и затем поймать меня, когда я звоню.
И, вуаля, как говорит мама, у них есть я.
Конечно, большой вопрос в том, что теперь будет, когда я у них есть. Что они сделают со мной? Насколько я знала, на самом деле я не нарушала никаких законов, ну, за исключением избиения федерального агента, а специальный агент Дэвис, казалось, хотел, чтобы это всплыло.
Всё оживление — с двумя агентами ФБР, отцом и адвокатом — перенеслось в кабинет директора, мистера Фини. Мистер Фини редко выходил из своего кабинета, за исключением школьных собраний, когда напоминал нам, что нельзя садиться пьяным за руль. Теперь он предложил нам использовать его личный конференц-зал, где мы сидели всемером — я, мой папа, отец Рут, два специальных агента, мистер Гудхарт и мистер Фини — пока я повторяла историю, которую недавно рассказала куратору.
Когда я закончила, можно сказать, что они выглядели… ну, сомневающимися. В это было трудно поверить. Я имею в виду, как это случилось? Как случилось, что я просыпаюсь каждое утро, зная совершенно случайные вещи об этих детях? Да, молния, вероятно, сделала это ... но как? И почему? Ответ не знал никто. И мне кажется, что никто никогда и не узнает.
Но специальный агент Джонсон, как, оказалось, очень хотел знать. Он засыпал меня кучей вопросов. Некоторые из них были действительно странные. Мол, не текла ли кровь из ладоней или ног. На что я ответила:
— Нет. — И посмотрела на него так, словно у него не все дома.
— Если это правда… — начал он, когда я уже подумала, что он исчерпал все свои вопросы, которые возможно было задать.
— Если это правда? — прервал его мой папа. Мой отец — не самый уравновешенный человек в мире. Не то, чтобы он очень рассердился. Он почти никогда не злится. Но когда это случается, берегитесь. Однажды, парень в общественном бассейне следовал за Дугласом, называя его умственно отсталым — тогда Дугласу было около одиннадцати или двенадцати лет. Парню же было немного за двадцать, и, вероятно, он не слишком стремительно поднимался по карьерной лестнице. Но это не имело значения для папы. Он оттащил и ударил парня, а затем засунул его лицо в воду на некоторое время, пока спасатели не заставили его остановиться. Это было круто.
— Если? — повторил папа. — Вы сомневаетесь в словах этой маленькой девочки?
Специальный агент Джонсон, вероятно, не слышал историю о том парне из бассейна, но все равно испугался. Потому что, можно было сказать, что папа действительно гордится мной. Не только потому, что я не плакала, пока рассказывала свою часть истории, а потому что сделанное мной было довольно смелым. Я нашла кучу пропавших детей. Конечно, один из них был мертвым, но, эй, если бы не я, об этом не стало бы известно. А учитывая, что у него один ребенок шизофреник, а другой, в большинстве своем, так и останется социально прокаженным, даже если закончит Гарвард, можно предположить, что папа отчасти рад, что, по крайней мере, один из его детей делал добро, понимаете?
Специальный агент Джонсон поднял руку и сказал:
— Нет, сэр. Не поймите меня неправильно. Я считаю, история мисс Мастриани правдива. Я только говорю, что, если это, правда, она очень необычная девушка и заслуживает специального обращения.
Я думала, что он говорит о параде с конфетти в Нью-Йорке, как тот, который устроили для «Янки», когда те выиграли Мировую Серию. Я не возражала бы проехать на электрокаре, если только он не поедет слишком медленно. Но папа сразу же заподозрил, что он имел в виду что-то другое.
— Какого вида обращения? — подозрительно спросил он.
— Ну, обычно, в таких случаях, мы в ФБР ценим экстрасенсорные способности, такие как у мисс Мастриани, очень высоко. Фактически, мы часто ищем совета у экстрасенсов, когда оказываемся в тупике в расследовании.
— Верю. Но что это имеет общего с Джесс? — Папин голос до сих пор звучал подозрительно.
— Мы бы хотели пригласить мисс Мастриани — с вашего позволения, конечно, сэр, — в нашу лабораторию, чтобы узнать больше об этой удивительной способности.
