— Нет, — ответила я, не задумываясь, с легким удивлением. И от вопроса, и от внутреннего ощущения — я действительно его совершенно не боюсь. Даже не опасаюсь.
Темный удовлетворенно кивнул, взгляд под прикрытием густых черных ресниц мазнул по моей фигуре вниз, потом вверх, и от этого взгляда внутри родилось ощущение, будто я снова стою в одной тонкой прозрачной сорочке посреди пещеры, но испытываю от этого не стыд и неловкость, а волнение и предвкушение.
— В тот раз, если бы ты высказала, что тебе противно, неприятно или больно… Не обязательно даже словами. Я бы почувствовал. И ничего бы не было. Я бы поискал другой способ…
Я знаю.
И не потому, что эльфы никогда не лгут.
Сейчас я думаю, что, наверное, именно поэтому мне и не было неприятно или противно. Просто на тот момент мне было не до анализа столь глубоких внутренних ощущений.
— И я не оправдываюсь, — плутовски улыбнулся он самыми углами губ.
Но я не дала себя сбить.
— Другой способ чего? — цепко ухватила я кончик оборванной мысли.
Мэл едва заметно улыбнулся — снова этой удовлетворенной улыбкой оправданных ожиданий и произнес чувственно и со вкусом:
— Вербовки.
Что-о?!..
— Теплых снов, Ирондель. До завтра.
Пока я судорожно подыскивала слова для выражения своего крайнего возмущения — что-что он там со мной делал? Вербовал?! Меня?! Через постель?!! — эльф изобразил вежливо-почтительный поклон и растворился в воздухе, оставив после себя только едва заметный искристый силуэт фигуры, на мгновение зависший в воздухе и осыпавшийся мерцающими искрами.
Позер. Шут. Выпендрежник!
Поскрипев зубами и выпустив накипевшее возмущение шумным выдохом, я снова огляделась. На этот раз спокойно, расслабленно. Вдохнула всей грудью напитанный свежестью воздух.
Выделенные мне покои были пронизаны магией и оплетены плотной вязью заклинаний. Защитных, бытовых, разных — как и та комнатка размером с пудреницу, в которой я жила в бытность свою секретарём эль-ассари. Как и весь замок Алиэто-оф-Ксадель.
Лежа ночами в своей кровати, я до рези в глазах всматривалась магическим зрением в переплетение чар, медитируя на них — а заодно систематизируя, анализируя, раскладывая на составляющие то сведения, которые успела собрать в течение дня.
Теперь в этом не было необходимости — но сложность и красота проделанной магами дома Алиэто работы всё равно меня завораживала.
Вздохнув, я вынырнула из мира выверенной, лаконичной и эстетичной магии, и вернулась в скучную реальность.
В шерстяном платье, жизненно необходимом что на Сумёте, что на Восьмерке, было теперь жарко. И не верилось, что после всего случившегося за последние две недели я, находясь в Алиэто-оф-Ксадель, могу просто подойти к шкафу, просто взять какую-то одежду, спокойно принять ванную и лечь в постель…
Не просто, конечно — меня еще ждёт кропотливая работа по изучению блокирующего браслета. Но снимать его немедленно я, пожалуй, не буду — даже если разберусь. До тех пор, пока темный не выполнит свою часть сделки, мне это не выгодно. К чему демонстрировать возможности и провоцировать ужесточение мер?
Буду плыть, как плывется…
...понемногу подгребая к нужным берегам.
А завтра…
Я шагнула вперед, но не к шкафу, а на балкон. Вышла в бархатную ночь, ласкающую лицо теплым ветром и мелкой водопадной пылью.
Они поселили меня в башне.
Меня. Дочь врагов Империи, преступницу и воровку.
Не знаю, что творится в головах у темных эльфов, но спасибо Оракулу за их сумасшествие, благодаря которому мы еще повоюем.
В небе Улариэ не было созвездия Огненного быка, но я сама его себе вообразила в алмазной россыпи звезд.
Я иду к тебе, Тау. Я стараюсь. Дождись меня, ладно?
[1] Производится из нитей скального шелкопряда, магически выведенного темными эльфами. Способен употреблять в пищу камни твердых пород, создавая нить, обладающую уникальными свойствами. Одежда из каменного шелка является разновидностью легкой брони.
Глава 4
— Меня зовут Фаэн эль-Ран, я слуга замка Алиэто-оф-Ксадель, и приставлена к гостье этих покоев как личная помощница и проводник. Как мне обращаться к… к вам лирелей? — совсем юная эльфиечка из младших запнулась перед непривычным ей обращением во множественном числе, но сделала над собой усилие и одолела его.
Что она юная — я могла сказать с уверенностью, потому что, во-первых, у эльфов личной прислугой быть — удел подростков, которым на шее сидеть уже стыдно, а на свободу отпускать еще страшно. Во-вторых… ну не может быть у взрослой эльфийки такого открытого и читаемого личика.
Юное, чистое и свежее — может быть запросто, если она сильный маг. Или не скупится на услуги сильных магов.
Голубые пряди, контрастно-броские в черных волосах, и та, что надо лбом, ныряла в серебряные кольца, переплетая их между собой, та, что у виска, была заплетена в косицу, и на нее нанизаны металлические шармы… И обе терялись в смоляной косе, изредка выныривая из нее яркими бликами. С мочки левого уха свисало длинное черно-голубое перо с посеребренным стержнем, с правого не свисало ничего, но оба уха до самых острых кончиков украшены серьгами-гвоздиками и колечками.
Зато одежда на ней была нарочито простая: светлое, прямого кроя платье, перехваченное незатейливым пояском, никаких украшений на руках...
Иные из моих студентов одевались куда более броско, но мало кому удавалось быть столь же очаровательным.
— Можешь обращаться ко мне на “ты” и называть лирелей Даркнайт Ирондель, — ответила я, скрывая улыбку и ностальгию.
И пусть всё во мне сопротивлялось подобной фамильярности с посторонними разумными, но пришлось наступить убеждениям на горло. Если уж случилось невероятное, и эльфы идут навстречу человеческому этикету — то мне грех позорить расу и не сделать ответного шага.
— Как, в свою очередь, я могу к тебе обращаться тебе, Фаэн эль-Ран, не оскорбляя твоего достоинства?
Эльфийский ребенок задумался, а потом сделал широкий жест — не иначе, высоко оценив мое желание быть вежливой:
— Ты можешь звать меня эраро эль-Ран или же по имени, это будет равно уместно, лирелей Даркнайт Ирондель! — торжественно объявила она.
И я, конечно, была весьма польщена щедрым предложением обращаться к этой прелести как к равной. Но серьезное выражение лица удержала с трудом: раньше мне такие дозы умиления переживать не случалось.
Первое мое утро в этом замке в статусе гостьи, а не обслуживающего персонала, началось с глубокомысленного созерцания предоставленного в мое распоряжение гардероба. Гардероб баловал разнообразием. И дороговизной баловал. И красотой, несомненно. Чем он не баловал — так это практичностью. Облегчать мне побег тут никто явно не собирался: тонкие ткани, летящий покрой, изысканные силуэты…
Мне нравилась эльфийская классика во всех ее проявлениях, и в этом — тоже. Но к такому близкому с ней знакомству я была не готова!
Предпочла бы смотреть с расстояния, на эльфийках.
Но меня, увы, не спрашивали.
За последние годы я привыкла обходиться без помощи служанки при одевании — и слава Оракулу, потому что у эльфов такое не принято.
Зеркала, возникшие из воздуха, стоило мне коснуться первого наряда, и в воздухе же повисшие, отразили стройную темноволосую женщину: коса убрана в высокую прическу, темно-синее шелковое платье прекрасно село по фигуре, подчеркивая белизну кожи, и прозрачный газ верхнего платья, переливаясь от василькового к золоту и обратно, прекрасно подчеркнул цвет глаз.
Изысканный наряд настойчиво требовал украшений для завершения композиции, но их (вот незадача!) мне не предоставили.
Что ж, так уж и быть, обойдусь!
Мне не привыкать к лишениям!
Как раз на этой пафосной (и язвительной) мысли в мою комнату и постучала слуга замка Алиэто-оф-Ксадель Фаэн эль-Ран, сервировала стол к завтраку, и тактично удалилась.
