Но в этот момент одна из дур, висящих на стене, увидела меня и обрадовано вскрикнула, разом раскрыв меня! Мужик, почуяв опасность, несмотря на свои габариты, резко ушел в сторону, и мое деревянное копье лишь слегка оцарапало ему бок. Блять, ну что за невезуха?! Впредь тысячу раз подумаю, надо ли спасать всяких идиоток! Но делать нечего, теперь придется защищаться от разошедшегося каннибала.
А тот, с удивительной ловкостью обращаясь с разделочным ножом, уверенно загонял меня в угол. При этом довольная улыбка не сходила с его потного лица.
Удары маньяка становились всё сильнее, от моего импровизированное оружия во все стороны летели щепки, и мне казалось, что от него уже осталась едва ли треть. Если так пойдет и дальше, то очень скоро я останусь совершенно безоружным! Но обиднее всего было то, что я прекрасно осознавал — этот извращенец мне не соперник, и я с легкостью могу с ним разделаться! Вот только как, я пока понять не мог. Тело слушалось идеально, было стойкое ощущение, что я — боец, и боец сильный и опытный, вот только как бы я ни напрягал память, пробудить в себе эти воспоминания я не мог, даже под страхом возможной смерти от руки маньяка…
Кружась с ним по сараю и старательно не позволяя загнать себя в угол, я отчаянно искал выход из этой ситуации. Пару раз я едва не оказался прижат к стене, и лишь чудом мне удалось увернуться. Ну, пара небольших порезов на плече не в счет.
Но вот произошло то, чего, видимо, и добивался мой противник, заставляя меня пятиться назад. Я поскользнулся на луже крови и со всего размаха рухнул на спину, больно ударившись головой об пол. При этом мое жалкое оружие вылетело у меня из рук, и я остался лежать на спине, глядя на склонившегося надо мной мужика, что приставил огромный тесак к моему горлу.
— Ну что, молодой волчонок, так, значит, ты отплатил мне за добро?! — отдуваясь, проговорил он жирным голосом, — Я ведь тебя принял со всем уважением, как дорогого гостя, уложил в мягкую постель, ждал, когда ты проснешься, чтобы накормить тебя нежнейшим мясом… А ты вот как решил поступить? Убить радушного хозяина подлым ударом в спину? Не ожидал я от тебя такого! Зря, выходит, дочка за тебя заступилась, да и я, старый, было обрадовался, что хорошего мужа ей нашел, думал, стая вырастет. А теперь что? Убить тебя, за подлость и предательство?
— Ты вообще о чем? — ошарашено прошептал я, чувствуя, как горячая струйка крови резво стекает из места, куда он прижал свой нож. — Ты собрался сожрать девушек, а я должен был спокойно стоять и смотреть на это?
— Девушек? — непонимающе моргнул он. — А-а-а-а, ты про мясо, что ли? Ну да, и что такого? Всем надо что-то есть, а они — в самом низу пищевой цепочки. Посмотри на них — слабые, не имеющие защиты, годные лишь для того, чтобы стать кормом. Они даже для размножения не годятся, слишком малахольные. Таким, как они, одна дорога — в котел. Теперь у тебя есть выбор — хочешь выжить, сам перережешь им горло. Отказываешься — отправишься вместе с ними в котел. Ты либо хищник, либо жертва, иного нет. И еще, если бы одна из них не вскрикнула, ты бы спокойно убил меня. Они даже помочь тебе спасти их не могли, так зачем им жить?
— Вот, — он сунул мне в руку небольшой нож и отошел на пару шагов. — Режь их, и забудем об этом досадном инциденте. Или ты, или тебя, выбор невелик, и я надеюсь, ты сделаешь правильный.
С трудом поднявшись и сжимая в руке нож, я пошел к девушкам, чувствуя затылком горячее дыхание каннибала. Одно мое неосторожное движение, и он раскроит мне голову. Я стоял перед ними и видел их заплаканные лица, разбитые губы и кровь, что стекала у них по голове, видимо, от многочисленных ударов. Девушки смотрели на меня с отчаянной мольбой в глазах, хотя, похоже, понимали и даже отчасти смирились с тем, что сейчас умрут. Они прекрасно слышали весь наш разговор и не сомневались в моем выборе.
А во мне разгорался гнев. Почему я должен их убивать, почему я вообще должен делать какой-то выбор? Почему кто-то решает за меня, что мне делать?! Тело стало наливаться странной силой, а время будто замедлилось. Уже не совсем понимая, что делаю, я, по-прежнему сжимая в руке нож, слегка отклонился в сторону от просвистевшего надо мной тесака и вонзил своё оружие под нижнюю челюсть каннибала, вогнав его по самую рукоятку. Видимо, не слишком длинное лезвие все же достало до мозга, потому что мужик молча рухнул на пол, заливая его уже своей кровью поверх крови своих многочисленных жертв, слегка дергая конечностями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это стало последней каплей, меня наконец-то стошнило пеной, и я минуты две еще приходил в себя. Чуть оклемавшись и морщась от боли в раненном плече, я перерезал веревки, что удерживали девушек, и устало уселся на пол.
Те, быстро придя в себя, смущенно прикрываясь, кинулись к вороху одежды, что была свалена в углу сарая и стали одеваться. При этом они что-то говорили, но я их уже не слушал. После яркой вспышки силы в теле образовалась слабость, которая, впрочем, постепенно проходила. Я вспомнил все удары, увороты, как создать и сломать защиту. Тренированное тело требовало движения и боя. Выйди я сейчас против этого мужика, убил бы за секунду, даже не напрягаясь. А впрочем хорошо, что все хорошо…
Мои мысли прервала резко открывшаяся дверь. На пороге стояли молодая женщина и девушка лет восемнадцати в странных нарядах, похожих на балахоны с прорезями для рук. Увидев царящую тут разруху и мужика, неподвижно лежащего в луже крови, они заорали так, что, я думал, моя голова треснет. И тут они стали меняться на глазах, превращаясь в огромных волков, а крик стал сменяться воем, злым и ужасающим.
Превратившись, они, не спуская с нас горящих желтым огнем глаз, медленно приближались к нам, скаля клыки, с которых капала пена. Девчонки, спрятавшись за меня, походу уже второй раз подряд прощались с жизнью. А я, проклиная себя за тупость, вновь закрутил головой в поисках оружия.
А впрочем, я сам по себе оружие! Мое тело — броня, мои руки — клинки, мои движения быстрее ветра, мои шаги не слышит земля, мои враги — уже мертвы. Нападающий на меня погибнет, не потому, что менее быстр и силен. Просто потому, что посмел напасть.
Иду к ним навстречу, рыча почти с той же силой и страстью, что и они, с трудом подавляя желание встать на четвереньки. Руки наливаются тяжестью силы, что клокочет во мне, требуя выхода.
Рывок, волчица, что взвилась в длинном прыжке ко мне навстречу, целясь в горло, улетает в стену, с сильным хрустом впечатываясь в нее. Вторая атакует ноги, но подворачивается под пинок и летит следом за матерью, или кто там ей эта женщина… Иду к ним, по пути выдернув нож из головы каннибала. Оставлять в живых эту семейку я не намерен.
Они лежат, скуля, смотрят на приближающегося меня. В глазах одной читается вызов, другой — лишь обреченность. И это, мать их, вершина пищевой цепочки?!Только и способны, что перегрызть горло слабому. Я стою, сжимая в руке окровавленный нож, решая, убить их быстро, чтобы не мучились, или медленно, чтобы осознали весь ужас, который ранее испытывали их жертвы…
Слышу позади меня шаги, но не оборачиваюсь, знаю, что там, кроме освобождённых мною девушек, никого нет. Внезапно острая боль пронзает мое тело, резко обернувшись, на рефлексах отмахиваюсь тесаком. С удивлением вижу, как по грязному полу катится голова одной из девушек, что воткнула мне в спину нож. Сила моего удара была такова, что я просто перерубил ей шею. Сознание медленно начинает плыть. Вижу торжествующий огонь в глазах волчиц, что встают и приближаются ко мне. К ним подходит вторая спасенная и, вооружившись длинным шампуром, тоже идет ко мне. На её заплаканном, окровавленном лице злость и решимость отправить меня на тот свет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вот так вот. И стоило ли их спасать? Видимо, передо мной был разыгран спектакль, вот только конец его они предусмотреть не смогли. И спрашивается, зачем? Нельзя было меня просто убить, пока я валялся беспомощным без сознания?
Я медленно пятился к стене, по-прежнему сжимая в руке тесак, уже прикидывая, куда ударить этих тварей, чтобы наверняка. Сам не замечая, я достиг распахнутой двери и оказался на улице. Меня мутило, перед глазами плыла пелена, в голове нарастал неясный гул, хотелось просто лечь и замереть. Я чувствовал, что моя спина была вся в крови, каждое движение отзывались болью и новой щекочущей струйкой, стекающей по голой коже.
