Обращали ли вы внимание, что мы не способны увидеть темноту как таковую? (Я, например, впервые понял, что такое «реальная» темнота, только после пары сеансов видения.) Мы всегда видим некое темное пространство, которого на самом деле нет. Полежите в темноте с закрытыми глазами хотя бы десять минут и обратите на это внимание. Это галлюцинация, которая всегда с нами, а мы о ней и не подозреваем. В сновидении она и порождает чаще всего пейзажи. Она строит линию горизонта, небо, горы, леса, моря и т. д. и т. п. Это своего рода шаблон, который нуждается в иллюзорном наполнении, когда внешних сигналов критически мало.
Существует целая система паттернов, конфигурирующих и группирующих зрительное поле. Одна из этих систем контролирует центр зрительного поля, другая — "ориентировочную ось" (когда мы стоим, она пролегает от пространства перед ступнями ног до горизонта и чуть выше — я говорю здесь об «оси» визуального поля, хотя такую же «ось» имеют все сенсорные каналы человека), третья — "исследуемое пространство", четвертая — "периферию".
Это очень интересно для психологов, занимающихся теорией восприятия и, казалось бы, совершенно бесполезно для толтеков — практиков исследования иных режимов восприятия. Но это впечатление ошибочно.
Каждый из четырех паттернов по-своему транслирует осознанию, содержание нового режима восприятия (а в конечном итоге, нагуаля). Их взаимодействия иногда определяет возникновение трансперцептивных феноменов, отражающих либо сигнал принципиально иного содержания, либо сигнал нулевой, т. е. его отсутствие.
Конечно, все эти тонкости открываются лишь при восприятии в ситуациях, когда диапазон доступных сигналов значительно смещен (это может быть сновидение, второе внимание, сновидение-наяву или видение).
Например, работа в толтекском сновидении на ранних этапах часто сопровождается так называемым "туннельным зрением". Это и есть манифестация "ориентировочной оси" — паттерна, определяющего степень интенсивности и организованности зрительных впечатлений. (Об этом см. ниже в главе "Сновидение".) Мы можем отталкиваться от "ориентировочной оси" и использовать часть упорядоченного внимания, присутствующего здесь, в своих исследовательских интересах.
Не стоит, однако, думать, будто "ориентировочная ось" имеет отношение только к визуальности. На самом деле паттерн в не меньшей мере относится к слуху и даже к осязанию. Проблема заключена в том, что мы как в сновидении, так и наяву не уделяем достаточного внимания этим сенсорным каналам.
"Туннельный слух", например, распространяется на область между ушами за затылком. Разумеется, это атавизм, доставшийся нам от первобытных предков. Именно позади таилась опасность, именно со спины на них нападали многочисленные хищники и собственные собрать с каменными топорами в руках.
То же самое можно обнаружить, пристально исследуя осязание. Если мы попробуем описать "туннельное осязание" (термин, конечно, неуклюжий, но вполне адекватный), то выяснится, что автоматическая концентрация осязания почти всегда распределена между конечностями, причем львиная доля внимания уделяется рукам, и особенно — кистям рук. Следом за ними идут ноги, а потом — нет, не туловище и не голова. Третья по важности система в "туннельном осязании" — это вестибулярная система, определяющая положение тела в пространстве относительно главных осей координат, которые, в свою очередь, детерминированы гравитационным полем планеты. Все остальные сенсорные данные, получаемые от перечисленных органов чувств, второстепенны. Они относятся либо к "исследуемому пространству", либо к "периферии".
Именно на базе "ориентировочной оси" тонального внимания строится основная масса галлюцинаций нашего тоналя, которые мы привыкли считать отражением Внешнего (Большого) Мира, действительно существующего вокруг нас. Более того, не следует забывать, что "ориентировочная ось" — это интегральное образование, отвечающее за наше выживание, и потому крайне ригидно. Сенсорные данные, из которых состоит «ось», должны согласовываться друг с другом, хотя и здесь допустимы конвенциональности (условности), особенно между зрением и слухом. (Кстати, именно поэтому "голос эмиссара" в сновидении проникает в наше осознание через слух, как через наиболее «соглашающийся» канал, а психиатры вам подтвердят, что слуховые галлюцинации статистически встречаются чаще, чем зрительные.)
Слух занимает несколько обособленное положение и легче других сенсорных каналов допускает конвенциональности (т. е. условные сигналы, реальность которых принимается по договоренности с другими членами социума). Это связано с самой природой аудиального канала — мы не так уж редко слышим звуки, удаленные от нас и не способные причинить нам вред. Включая любимую музыкальную запись и надевая наушники, вы сталкиваетесь с настолько мимолетным сопротивлением тоналя, что никогда не замечаете его. Мы привыкли слышать то, что не имеет для нас жизненного значения.
Совсем другое дело, если вы беретесь за целенаправленное разрушение самой "ориентировочной оси" слуха, то есть направляете внимание на те области, которые для описания мира не существуют — скажем, область внутри собственной головы. Техника "слушания внутреннего звука" (известная многим медитативным и йогическим школам) заставляет тональ цепенеть. По этой причине данный прием вполне можно назвать «не-деланием» слуха.
Дон Хуан использовал еще один экзотический способ работы со слухом, и вы наверняка его помните. Он заставлял Карлоса, накурившегося псилоцибиновых грибов, искать «провалы» среди звуков. Суть этого метода ничем, кроме внешней «зацепки», не отличается от "слушания внутреннего звука". Цель у них одна — услышать то, чего нет и быть не может.
С точки зрения основополагающих структур внимания, с помощью которых тональ «закрывает» себя от Реальности (нагуаля), смысл техник сводится к одному — к разрушению "ориентировочной оси". На это же, по сути, нацелены все известные методы сенсорной депривации.
Различным школам медитативно-йогического просветления хорошо известны способы разрушения "ориентировочной оси" тоналя в отношении тактильного канала (осязания). Любая техника сосредоточения на какой-либо точке туловища (а особенно — головы) неплохо справляется с этой задачей. Проблема лишь в том, что медитаторы обычно не знают, зачем они это делают и что делать потом с обретенными достижениями.
Концентрация на чакре — это всегда галлюцинаторная осязательная конструкция. Лишь впоследствии эта конструкция получает дополнение в виде визуальных (порой — даже слуховых) сигналов. Согласно принятой терминологии, мы называем подобные техники "перцептивным деланием".
Как я уже сказал, "ориентировочная ось" тоналя — одна из самых ригидных его структур. Если «ось» разрушена, тональ приостанавливает свое функционирование. И тогда сквозь «пузырь» описания начинает просачиваться нагуал ь. Что может быть бессмысленней, с точки зрения тоналя, чем длительная фиксация произвольного внимания на макушке головы, межбровье или солнечном сплетении? Оттуда не поступает, никаких сигналов, они удалены от "ориентировочной оси" и не имеют отношения к выживанию субъекта в динамичной среде. Тональ в недоумении. Его автоматизмы дезориентированы и, вместе с практикой, замирают один за другим. Еще бы! Тактильность должна быть сфокусирована на конечностях и на вестибулярном аппарате — мы ходим, бегаем, ползаем, определяем свое положение в пространстве по отношению к поверхности Земли, чтобы уберечься от всевозможных опасностей. Разве может тональ — наш вечный, неусыпный страж — исполнять, свои функции при таком бессмысленном и нарушающем все законы его же собственного порядка произволе?
Чем более размытой, неопределенной становится "ориентировочная ось" (которая в обычном режиме тональной перцепции поглощает до 90 процентов внимания), тем шире раскрывается "щель между мирами", тем ощутимее и ярче блеск нагуаля, не имеющего отношения к нынешнему человеку. Тем чаще останавливается внутренний диалог — опора и движитель тоналя.
Зона "исследуемого пространства" может на некоторое время вернуть тоналю утраченную почву. Это часто бывает в сновидении, а также — при галлюцинаторных расстройствах наяву. Здесь описание мира ослаблено. Оно допускает большую неопределенность. Именно здесь возникают иллюзии в то время, когда внимание приковано к "ориентировочной оси". Если мы говорим о зрении, то исследуемое пространство внимания лежит по сторонам от «оси» и постепенно сходит на нет, приближаясь к периферии.
Нормальная работа тоналя заключается в том, чтобы периодически контролировать с помощью как произвольного, так и непроизвольного внимания "исследуемое пространство", покидая на время "ориентировочную ось". Здесь находятся объекты и явления, которые, по мнению тоналя, могут иногда представлять интерес или угрожать воспринимающему субъекту. Пока это «пространство» не попало в фокус исследующего внимания, здесь царствует достройка (об этом механизме см. "Тайна Карлоса Кастанеды"). Все попавшие сюда феномены лишь частично отражают внешнюю Реальность, в остальном — представляют собой совокупность общепринятых галлюцинаций, рассчитанных на то, чтобы неизменно подтверждать описание мира, избранное нашим тоналем для полноценного оформления "пузыря восприятия". Здесь нам обычно кажется, что, например, по улице прошел знакомый, а пробежавшая тень — это мышь и т. д. и т. п.
