Внизу раздался женский визг. За ним последовал остервенелый мат Джаника Саркисова. Я пополз шустрее. Визг превратился в мычание — пленнице заткнули рот. Она стучала каблуками по металлическому агрегату, пытаясь вырваться из плена.
— Че, мало те, настырная тварь? — Джаник присвистнул, — Так мы добавим. За нами… ха… не заржавеет. Харе ломаться. Ставь закорюку на бумагу. Вот те ручка… ха… золоченая.
— Му-у-у! Му-у — му! — отрицательно промычала пленница.
— Привязывай ее к конвейеру, Седой, — распорядился Джаник. — А ты, Клоп, врубай аппаратуру. Щас твои мозги, кисуля, расплющит штамповка для котлет… Подписывай докУмент, красава.
Заглянув сквозь решетку вытяжки, я увидел красивую изящную шатенку в коротком желтом платье. Она визжала и дергалась в руках отставного полковника Глеба Ощепко по кличке Седой. Уложив девушку на конвейер, он потуже связал ее канатом. В это время приятель Петр Клопиков по прозвищу Клоп, скудоумный здоровяк с искусственными мускулами, нажимал все подряд кнопки на пульте управления цехового оборудования.
Джаник Саркисов, небритый широконосый мужчина — коренастый, с выпирающим из распахнутого пиджака пивным брюшком, стоял прямо подо мной, подбоченившись и сипло покашливая. Мне были отчетливо видны крошечные волосенки на его лысеющем затылке, и продольные полоски вен под влажной кожей его засаленной шеи. От Саркисова разило табаком, алкогольным коктейлем и застарелым потом, вонь которого не заглушал слабенький одеколон, но мой инстинкт все же считал его отличной добычей. Джаник был неисправимым грязнулей и заядлым курильщиком, но питался он не хуже, чем откармливаемый к празднику баран в хлеву Магомеда. Он владел рестораном, где подавались на стол блюда самой разной кухни — от армянской и немецкой до японской и запеченных по-скифски кроликов в день памяти древних цивилизаций. (Подобные тематические дни регулярно проводились в заведении «Дырявый Джо» для привлечения клиентов). Естественно, первым дегустатором изысканных блюд был сам Джаник, так же, как и я, страстный поклонник вкусной еды. К каждому блюду по фирменному обычаю подавался особый сорт вина, выбранный лично владельцем ресторана. Так что, Саркисов неплохо подготовил себя к употреблению в пищу. Нисколечко я не сомневался в изумительных гастрономических качествах его крови. У меня даже слюни потекли, и одна их капелька упала на голову намеченной жертвы. Спокойно почесав макушку, Джаник продолжил наблюдать за стараниями подчиненных и муками пленницы.
Во время нападения мне не следовало забывать о том, что разбойники неплохо вооружены, а их главарь недавно приобрел охотничий пистолет с разрывными пулями, заполненными осиновой смолой.
Пылающая во мне жажда крови отвела природную осторожность на другой план, и я приготовился к атаке.
— Последний раз я полюбовно с тобой треплюсь, — Джаник, подпирая жирные бока, с усмешкой обратился к пленнице.
Я сорвал решетку и прыгнул ему на спину. Падая под моим весом, Саркисов вывихнул плечо и дико взвыл. Охотничий пистолет, вырванный из его подмышечной кобуры, я разбил об пол и поднял разбойника на ноги, удерживая его левой рукой за шею. Его вены стучали так близко… У меня едва хватило силы воли на отказ от немедленного укуса.
— Бросьте оружие! — вспоминая фразы из современных фильмов, я закричал, сверкая глазами во все стороны. — И отпустите девушку. Не то я разорву ему глотку, — я щелкнул клыками над ухом Джаника.
Его заячье сердце едва не остановилось. Он громко икнул от страха.
Бандиты замерли как вкопанные и побросали бесполезное против меня вооружение.
— Давненько не кушал человеческой крови, — процедил я сквозь клыки, поглаживая колючую шею Джаника, — Ты подарил мне редкую возможность поужинать на славу и избежать гнева Смолина. Я сотворю благое дело, ежели высушу тебя и твоих дружков. За спасение хозяйки мясокомбината меня никто не осудит.
— Отвязывай девку, Седой, — Джаник скосился на пленницу. — Я говорю.
Ощепко поспешно освободил девушку, и она спряталась за широкой серой трубой.
— Может, и затейлив ты на вкус, Дырявый, да лихо провонял табаком с водкой, — я пинком отбросил Джаника к закрытому железному чану.
Столкнувшись с чаном, Саркисов повредил плечо и руку. Вместо того, чтобы броситься на выручку главарю, Клоп и Седой понеслись к запертым дверям. Отрезав им путь к отступлению, я разбросал их по агрегатам, немного сдерживая силу, чтобы все остались в живых, и снова прыгнул на Джаника.
— А это чтоб неповадно было разбойничать, — я открыл чан, запихнул безвольно поникшего Саркисова в холодный фарш, и отошел посмотреть, как он выкарабкивается наружу.
Голод застилал разум. Казалось, я вот-вот проглочу язык или подавлюсь слюной. Окрасившиеся кровью пальцы дрожали. Мне было настолько скверно, что я не мог гарантировать того, что бандиты выберутся из цеха живыми.
Мимо со стоном прополз на четвереньках Джаник, перепачканный кровью. Я зашипел, едва удерживаясь от броска. Клоп и Седой ретировались быстрее.
Захлопнув за ними широкие двери, черные и страшные будто адские врата, я медленно приблизился к трубе, из-за которой выглядывала испуганная девушка.
Я не хотел ограничиваться ее убийством, просто подстроить, будто она умерла от страха. Меня привлекала неведомая могущественная сила, хранящаяся в ее крови. Я не мог упустить возможность попробовать на вкус исчадие ада.
Облизав клыки, я заглянул в ее большие карие глаза — последний предупреждающий взгляд.
— Привет… — доверчиво протянула девушка. — Ты, наверное, Тихон… Ти-ша… У тебя приятное имя. От него прямо-таки веет штилем.
У внучки Лаврентия был грубоватый от природы голос, но иногда ей удавалось говорить очень нежно.
Обида за умирающий русский язык, воспетый моим кумиром Пушкиным, ненадолго затмила жажду крови. Пытаясь вообразить, как может веять штилем, если слово «штиль» обозначает полное отсутствие воздушных движений, я отклонился от намеченного плана.
— Меня Лизой зовут, — девушка подала мне руку.
Я отступил, избегая ее прикосновения.
«Ей будет дарована особая власть над вампирами» — пророческие слова Шениглы зашуршали в моей голове.
— Спасибо, что встал на мою сторону. И… можно нескромное уточнение… Я не фанатка вампиров… По — правде, я слабо представляю, что ты такое.
— Не что, а кто, сударыня, — я почтительно кивнул. — Я — разумное живое существо, как и вы.
— Давай сразу на «ты», существо, — задорно улыбнулась Лиза. — Тебе, наверное, триста лет.
Она немного побаивалась говорить со мной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
