В тёмном переулке Ульф облачился в новую одежду и нанёс на лицо немного грима по местной моде. Массивную квадратную челюсть, нехарактерную для хакарян, скрыть было нечем, но тёмные волосы, густые брови и орлиный нос давали основания полагать, что в глазах окружающих Ульф будет выглядеть обычным жителем Шанеха. Себе он, впрочем, скорее напоминал то ли фараона древнего Египта, то ли безумного ментал-художника Абделя Шенави-Ферховена с Баума-6.
В таком виде Ульфу удалось легко влиться в столпотворение хакарян. Ульф пока не был уверен, понадобится ли ему проникать в такие места, где присутствие инопланетного туриста будет вызывать подозрения – но подстраховаться не мешало уже сейчас. Его собственная одежда покоилась в цветастом заплечном мешке, который местные именовали сумкой, глайд-байк ждал на окраине исторического центра с включенной защитной системой, готовый шарахнуть нейроразрядом каждого, кто на него покусится. Электронные помощники Ульфа спешно обучали его хакаранскому языку, представлявшему собой смесь олд-энглиша с арабским и парой давно забытых наречий.
С чего же начать?
Хакара, как и весь Пояс Чистоты, не подключалась к ГалаВебу. Лишь отдельные смельчаки втихомолку строили самодельные передатчики, чтобы узнать, чем живёт иная человеческая цивилизация за пределами Пояса. Кое-кто передавал и рассказы о своей жизни на родной планете.
…как правило, чтобы через несколько месяцев расстаться с ней.
Вдалеке виднелось святилище Устирта, и на балконе храма Ульф сразу заприметил Столб Божественной Воли, снабженный несколькими поперечными рамками. Он и предпочёл не вспоминать, как это устройство действует на приговорённого к смерти. Как знать – возможно, именно эта угрожающая конструкция виной тому, что в ГалаВебе неизвестна история первого ликвита. Если она кому-то известна – передают её лишь из уст в уста.
Рассчитывая услышать что-нибудь на этот счёт, Ульф незаметно прибился к группе экскурсантов, бродивших пёстрой кучкой по Старому Городу. Закрытая для граждан Лиги, Хакара оставалась гостеприимной для туристов из других миров Пояса – а те по-прежнему предпочитали посещать достопримечательности галактики лично, а не в симуляции. Вот и здесь собрались, судя по их экзотическим одеяниям, гости из самых разных уголков человеческого космоса. Впрочем, все они с одинаковым вниманием слушали гида – молодую женщину, одетую по местной моде в просторное темно-зеленое платье, и её увлекательные рассказы на прекрасном эсперанто. Были здесь и местные жители, так что Ульф не выглядел белой вороной в своём новом облачении.
Вместе они обошли скромный, но изящный Дворец градоначальства, и Фонтан Собеха в виде получеловека-полукрокодила, и Храм Небесных Сил (так здесь называли первую на планете гравитационную электростанцию – в её тайны, сказала гид, допускают только самых способных и благонадёжных выпускников Высшей школы), и Национальную галерею скульптур – в неё экскурсовод посоветовала заглянуть отдельно в другой раз.
Наконец группа достигла святилища Устирта. Бог справедливости в здешней мифологии был добр и благодетелен, за что горожане и возносили ему хвалу неделю за неделей. А заодно – на массивный каменный алтарь Устирта, всегда освещенный солнцем через крохотное окошко в сводчатом потолке, ложились дары в виде пищи, ценностей и различных полезных вещей. Ульф про себя усмехнулся, заметив, как младшие жрецы проворно уносят жертвоприношения, пока никто не видит.
Но на балконе всё так же устрашающе возвышался Столб Божественной Воли, как напоминание о том, что справедливость лишь иногда выражается в благодати, а чаще – в беспощадной жестокости. Теперь, когда группа взошла к нему, Ульф рассмотрел его получше. Вблизи Столб куда больше напоминал орудие казни, чем магический артефакт: на резном камне там и сям расположились фиксаторные ремни и электроды датчиков, квадратные рамы снабжались генераторами поля и рельсовым приводом, опускающим их до уровня человеческого роста. Конструкцию окружала красная заградительная линия – а сразу за ней, прямо напротив приговоренного, расположилось раскрашенное изваяние чудовища. Массивное тело бегемота венчала львиная грива, из-под которой торчала оскаленная пасть крокодила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Это помощница Устирта, - пояснила гид. – Когда он объявляет человека грешным, она исполняет его приговор.
- С помощью этого столба? – уточнил кто-то.
- Не совсем так. Столб – это инструмент для вынесения приговора. Человек, пристёгнутый к нему, становится открытым для Устирта, и сам бог судит его, извлекая из его разума события его жизни. Если Устирт осудит обвиняемого, тот умрёт – а на том свете его будет ждать… - Гид указала на зубастое чудище, - …она.
На пару секунд повисла тишина – по видимости, собравшихся впечатлил рассказ. Даже Ульф, не склонный к суевериям, поёжился от допущения, что после смерти есть вероятность попасть в эту пасть.
- Позвольте уточнить, - спросил пожилой турист азиатской внешности, - а от чего именно умирает приговоренный? Я имею в виду, какие процессы к этому приводят?
- Как правило, просто прекращается работа мозга. Ведь Устирт не просто выносит приговор, но и заставляет преступника самому осознать, что он совершил тяжкий грех и должен быть за него покаран. Потому процесс и длится порой часами, пока подсудимый не признает вину и не откажется от жизни по собственной воле, осознав верховенство Воли Божественной.
- А что, если он откажется? – практически с вызовом спросил один из туристов – громадный бородач, похожий на стереотипного викинга.
- Откажется от чего? – не поняла экскурсовод.
- Умирать, - сказал викинг. – Вдруг его не убедит Божественная Воля?
Ульф ждал, что экскурсовод посоветует не произносить подобные еретические вещи в присутствии аборигенов – но та ничуть не смутилась.
- Должно быть, это будет означать его невиновность – или несоразмерность наказания вине. Но ни одного такого случая не задокументировано, если не брать в расчёт древние легенды.
- Древние легенды? – воодушевились экскурсанты, немного помрачневшие в тени Столба. – Расскажите!
- Хорошо, хорошо, - улыбнулась гид, взглянув на часы. – Время позволяет. Только выйдемте из Храма – не пристало травить байки в священном месте.
По группе прокатились смешки. Когда же туристы выбрались на улицу и расположились под раскидистой сенью журавии древовидной, гид начала рассказ.
- Легенда гласит, что однажды в этом городе появился человек без лица. Он умел создавать себе любые личины вместо настоящего облика, а его истинный образ не видел никто. Откуда он взялся, также никто не знал. Долгое время он жил скромно, зарабатывая на жизнь чем придется, и тогда ещё никто не подозревал о его умениях. Разве что иногда, ещё в его юности, кто-то из мастеров, которым он служил, замечал, что паренёк очень быстро вырос и окреп. Однако мало-помалу он понял выгоды своего дарования и стал пользоваться им во зло.
- Стал воровать, - предположил кто-то.
- О нет, - гид многозначительно улыбнулась. – Он следил за самыми прекрасными девушками города, притом уже замужними, и когда предоставлялась возможность, являлся к ним в образе их мужей.
Среди туристов послышалось хихиканье.
- Девушки не жаловались, - продолжала экскурсовод, - но и они, и их мужья быстро начали что-то подозревать. Наконец однажды молодой муж на другой же день после свадьбы застукал благоверную с точной копией себя и чуть не убил таинственного гостя. В городе поднялся шум. Стражи порядка и обычные люди, мужья, жёны и внимательные старушки, что знают всё обо всех – каждый начал вдвойне пристально наблюдать за жизнью соседей. Но человеку-без-лица, как его впоследствии прозвали, не хотелось бросать своё увлекательное занятие – а может, он просто мнил себя неуловимым… Так или иначе, не прошло и месяца после того случая, как его поймали.
- И отправили к Столбу? – ужаснулся кто-то из туристов. - За это?
- Звучит жестоко, - согласилась гид. – Но город кипел яростью; более того – люди боялись неведомого существа, способного принимать любой облик. Должно быть, потому и забыта сегодня эта легенда, что немногие желают вспоминать те дни – хотя случилось всё это, как считается, недавно...
