Тогда Ляля решила применить радикальное средство: поставив что-то ритмичное из репертуара «Роксетт», принялась лихо отплясывать под дробь ударных. Резкие движения, по ее замыслу, должны были помочь выбросить дурные мысли из головы. Услышав громкую музыку в комнате дочери, к ней зашла мама.
— Доченька, ты что это? — испуганно спросила Алла Николаевна.
— Танцую, не видишь? — прерывистым голосом ответила Ляля.
— А-а… — Мама поняла, что дальнейший разговор не имеет смысла, и вышла.
На следующий день, с утра пораньше, Лялю разбудила визжащая от восторга Светка:
— Лялька-а-а! Я экзамен в универ сдала, на экологическое, представляешь! Спасибо Владу, это он меня на курсы запихнул. Сама от себя не ожидала! Больше в парикмахерскую или в салон ни ногой — ну ее, косметику эту. Выучусь, по всему миру буду мотаться. Я так счастлива! А ты как? Когда экзамены?
— Ну ты даешь! Совсем заучилась, — усмехнулась Ляля. — Я уже студенческий получила!
— Класс!! Значит, и тебя есть с чем поздравить. Расскажешь, как все было? И вообще это дело надо отметить.
— Где будем отмечать?
— Меня Сява на этой неделе заколебал просто! Раза три звонил, и приятель его тоже. Ну чего, может, посидим с ними? Там, глядишь, и «снежку напорошит».
— Сегодня вечером?
— Ага. Он опять звонить будет, так что я с ним на девять забьюсь у какого-нибудь клуба. Давай тогда в восемь у твоего дома, о’кей? Ну все, тчк.
— Тчк.
До вечеринки Ляля намеревалась вдоволь полениться: когда отдыхать, если не сейчас? Но долго сидеть без дела она не привыкла и с радостью ухватилась за мамино предложение пробежаться по магазинам.
Июльское солнце жарило вовсю. В другое время Лялю наверняка раздражал бы раскаленный асфальт, горы тополиного пуха, по традиции укрывавшего Москву летом вместо снега, и автомобили, поднимавшие тучи пыли. Сегодня она ничего этого просто не замечала. Как здорово, когда ярко светит солнышко! Как здорово, что можно вприпрыжку пробежаться по тротуару, размахивая авоськой для хлеба! А еще — прогуляться где-нибудь поближе к Тверской, пройтись по московским бульварам, отдохнуть в каком-нибудь парке. И обязательно, обязательно полюбоваться на многочисленные фонтаны, весело подставляя лицо и руки свежим брызгам!
Но это — завтра. А сегодня все-таки пришлось зайти в душную булочную. Спертый воздух наполняли ароматы свежего хлеба, ванили и развесных шоколадных конфет. Пробивая в кассе буханку «Бородинского», как обычно, Ляля обратила внимание на дряхлую старушку, вошедшую в магазин. Продавщицы в белых халатах не замедлили выказать на своем лице недовольство и презрение. Бабушка тащила два здоровенных грязных пакета, от которых страшно смердело. На ней было надето не меньше шести замусоленных кофт, пара юбок, драные ботинки не по размеру, да и не по сезону, и изрядно потрепанный платок. Короче говоря, внешность старушки выдавала типичного бомжа. Недовольство продавцов сразу стала понятно: бомжиха начала шнырять между покупателями и громким голосом клянчить «два рубля на хлеб». Люди хмурились, отворачивались: определенно такая наглость пришлась им не по вкусу. Попрошайкам полагается тихо мерзнуть у какой-нибудь церкви или речитативом рассказывать свою грустную историю в вагонах метро. Но все же предприимчивая бабушка старательно давила на жалость и получала свои рубли: ведь и у бомжей в этой жизни существуют способы выигрывать конкуренцию.
Как московский житель, Ляля к нищим и бомжам привыкла давно, прекрасно зная, что большая часть подаяния, которое они собирают в городе, идет цыганам, «хозяевам» и прочей мафии. Но сегодня на душе было так хорошо, что казалось, будто в этом мире никому не должно быть плохо. По этой причине Ляля извлекла из кармана пятидесятирублевую купюру и протянула ее старушке. Та от неожиданности даже забыла произнести традиционное: «Ой, деточка, храни тебя Бог». Ляля на самом деле к деньгам относилась не так уж легкомысленно и уже через минуту принялась ругать себя за опрометчивое проявление милосердия. И все же…
Прогуливаясь потом по зеленому скверу, Ляля задумалась. Она вообще любила при случае пофилософствовать.
«Интересно, сколько этой бабушке лет? Наверное, родилась в тридцатых-сороковых годах. Может быть, девчонкой видела войну. И красивая была, наверное. Жила с любимыми родителями, сестрами, братьями. И мечты у нее были, и возлюбленный, и дело, которому отдавала все время. Может быть, она тоже мечтала стать пианисткой. Или писательницей. Или она замечательно шила. Или чудесно готовила. Как теперь узнаешь? Конечно же, старательно строила коммунизм — тогда все его строили. Побывала замужем. Интересно, есть ли дети и куда они подевались? И когда она думала о старости, то уж точно представляла ее по-другому. Думала — будет свой домик с садом, станут навещать внуки, а жить будет пусть скромно, зато не нуждаясь в самом необходимом. Думала, может быть, что заслужила все это своим трудом. А оказалось… Вот ведь как бывает: как ни старайся, жизнь преподносит такие страшные сюрпризы, что справиться с ними бывает не по силам…»
От этих мыслей радость Ляли чуть-чуть померкла. Она и не заметила, как дошла до симпатичной беседки и присела на краешек скамьи, погрузившись в размышления: «Нельзя, наверное, забывать, что и другие люди на что-то надеются или надеялись. И когда твоя мечта исполняется, стоит оглянуться на тех, кому не повезло, и быть благодарной… Вот только всегда ли будет мне везти?»
Тут Ляля вдруг сообразила, откуда в голову закрались подобные сомнения. Это все сегодняшний кошмар! А сон, в свою очередь, стал следствием перенапряжения. За последние месяцы изнурительной подготовки Лялечка и правда устала. Выпускные и вступительные лишили всяческих сил. «Ничего, уж за август-то успею прийти в себя!» Ляля ладошками выбила на коленях быстрый ритм. Взбодрившись и вновь подставив лицо солнышку, она поспешила домой, еле слышно насвистывая «Глинку». Столько всего надо сделать, а потом еще предстоит поход в клуб!
Ближе к вечеру Ляля неспешно начала собираться. Все, начинается новая жизнь, и теперь надо выглядеть хорошо, как никогда. Отныне она не школьница, а студентка. Под настроение Ляля даже перебрала содержимое старенького шифоньера. В процессе выбора вечернего туалета многочисленные кофточки, юбочки, джинсы, платья и топы были свалены в большую груду на кровати. Шмоток много, но именно сегодня надеть совершенно нечего. Стандартный вариант — джинсы и обтягивающая маечка — был немедленно забракован. Душа, как назло, требовала чего-то яркого. Наверное, в первый раз за все время ей так отчетливо захотелось быть лучше своей подруги. Но ей ли тягаться со Светкой, когда дело касается фигуры? Настоящая секс-бомба, Светлана была воплощением образа аппетитной красотки, навязываемого с экранов телевизоров и мелькающего на обложках журналов. Сбросив халатик, в котором Ляля весь день лениво прохаживалась по дому, она оценивающе посмотрела на себя в зеркало. В глубине комнаты отразилась стройная, подтянутая девушка с безупречной осанкой: Алла Николаевна терпеть не могла сутулящихся пианисток, и потому бедную Ляльку в детстве чуть не доску на спине заставляли носить. Ну да, на талии ни грамма жира. И что с того? Хорошей осанкой и отсутствием лишнего веса может похвастаться даже швабра. Вот Светкин силуэт в точности напоминает фигуру какой-нибудь Памеллы Андерсен.
