Я добрался до отеля и нашел всех постояльцев в сильном волнении. Кто-то говорил, что правительство свергнуто, другой утверждал, что Кабрал все ещё остается на посту президента. Я прошел в свою комнату и позвонил во дворец. Мне сообщили, что мятеж носит серьезный характер. По этой причине на этот вечер встреча отменена, но, возможно, она состоится через несколько дней.
С расстояния в две мили слышалась пулеметная стрельба. Внезапно мне пришла в голову мысль, что может получиться так, что я вообще не смогу выбраться из этой страны. Телевизор в холле время от времени передавал последние сообщения, а затем вообще прекратил передачу. Было около двух часов пополудни и местное радио утверждало, что правительство Дональда Рейда Кабрала свергнуто, и скоро возвращается Хуан Бош. Затем радиостанция также прекратила передачу. После некоторого перерыва другой голос объявил по радио, что президент находится в Национальном дворце и предлагает мятежникам сложить оружие и прибыть к нему для переговоров. Диктор заявил, что никто не понесет наказания, если стрельба будет прекращена и установится мир к 5 часам вечера. Затем новый голос начал передачу международных новостей, а после этого - беседу по поводу нехватки воды, которая мучила город уже в течение шести месяцев.
Затем радио объявило громко и четко: - Внимание ! Внимание ! Говорит радиостанция Санто Доминго. Радиостанция Санто Доминго обращается к гражданам с сообщением о свержении президента Дональда Рейда Кабрала. Он отстранен от власти и повстанческое движение хочет немедленного возвращения из Пуэрто Рико Доктора Хуана Боша.
Некоторые из присутствующих выразили мнение, что это было не радио Санто Доминго, а подпольная радиостанция мятежников.
И вдруг мне пришла в голову безумная мысль. Почему бы мне не отправиться снова в город и не посмотреть самому, что происходит? При противоречивых сообщениях радио и телевидения, я просто не знал чему верить. Большинство людей в отеле нервничали и повторяли слухи, которые передали из города по радио.
Выйдя из отеля, я заметил, что некоторые такси все ещё находились на стоянке в ожидании пассажиров. Мне показалось это странным. Почему же они не последовали примеру других такси, которые перевозят вооруженных людей в центр города? Я окликнул одного из водителей, негра с Ямайки, которого встречал раньше. Его звали Эванс Матао. Поскольку он был довольно осведомленным человеком, то я подумал, что смогу кое-что выяснить у него.
- Эванс, что происходит в городе? Расширяется ли мятеж? Сохраняет ли власть правительство? Почему ты не участвуешь в революции?
Когда Эванс заговорил, его глаза заблестели, а взгляд стал испуганным. - Нет, сэр - нет, сэр. Я не участвую в боях, кругом стреляют и могут убить. Да, сэр, могут убить. Я не знаю, что сейчас происходит в городе и не хочу знать. Я всего лишь водитель такси, а не солдат правительства. Нет, сэр, я всего лишь водитель. А куда вы собрались ехать? Я не хочу ехать в районы боев, нет, сэр, меня не просите.
- Довези меня в город насколько сможешь, а там меня высадишь. Я хочу посмотреть, что там происходит. Мне надо знать, чтобы решить, следует ли мне уехать или можно остаться.
- Самолетам запрещено взлетать, и я слышал, что аэропорт строго охраняют, так что вы не сможете даже приблизиться к нему. Нет, сэр, пока не закончатся бои, вы не сможете вылететь отсюда,.
Я расслабился и решил: - Ну что же, ничего не поделаешь. Думаю, что теперь самое время знакомиться с местным колоритом и наслаждаться революцией.
- Эванс, поехали. Я все таки хочу поехать в город. Он вывел свой старый Бьюик с парковки на шоссе Линкольна - одной из самых шикарных автомобильных трасс города. Здесь жили многие из американцев и значительное число состоятельных доминиканцев. Мы миновали укрепленный полицейский участок на углу авениды Независимости, и я заметил напряженность обстановки перед его входом, который напоминал вход в крепость. Здесь расположились около двадцати полицеских, вооруженных автоматами. По крайней мере пятеро из них подозрительно посмотрели на нас. Сами они выглядели довольно нервозными. Мы выехали на бульвар Джорджа Вашингтона, который шел вдоль берега Карибского моря. Я убежден, что это один из красивейших бульваров в мире с морем, омывающим коралловый берег, и пальмами, качающимися под дуновениями пассатов.
Чем ближе мы подъезжали к центру города, тем больше видели направлявшегося туда народа. Периодически слышались отдельные выстрелы и пулеметные очереди. Бросалось в глаза полное отсутствие на улицах женщин и детей младше пятнадцати лет. Большинство дверей и окон в домах были плотно закрыты. Весь день не прекращались ритмические звуки автомобильных гудков.
Темнело, и стрельба в центре города была настолько интенсивной, что поднимающийся пороховой дым воспринимался как довольно густой туман. Я решил вернуться в отель Амбахадор и дождаться нового дня, чтобы разобраться с тем, что происходит. В отеле мне сказали, что повстанцы не сложили оружия и, что восстание полыхает по всему городу.
Ночью стрельба слышалась отовсюду. В большинстве районов города не было электроэнергии и везде ощущалась острая нехватка воды, т.к. её качали из скважин и колодцев. Линии связи с внешним миром работали время от времени. Вечером я связался с оператором телефонного узла и спросил её, можно ли позвонить в США. Она сказала, что связаться ей удается с большим трудом и очень редко. Я решил позвонить домой и дать знать моей жене, что здесь происходит. Через шесть часов телефонистке удалось связаться.
- Элис, - обратился я к своей жене, - здесь идут небольшие бои и это может задержать мой отъезд отсюда.
- Я вижу это по телевидению, - произнесла Элис тревожным тоном. - Во время передачи сказали, что происходят беспорядки, но подробностей не сообщили. Наш президент намерен созвать совещание по поводу ситуации там. С тобой все в порядке?
Успокоив её, я повесил трубку и принялся всерьез размышлять о своем положении. К четырем часам утра все в отеле уже говорили о революции. Повсюду чувствовалась тревога, на лицах отражалось длительное напряжение и бессонная ночь. Бар был закрыт, и никто не покидал отеля. Горящие свечи давали минимум освещения и их дым и неестественное мерцание придавали всей обстановке налет призрачности.
Воскресенье 25 апреля
Утром с подъемом солнца, некоторые из водителей такси стали подтягиваться к отелю. Я выглянул и увидел Эванса Матао на его потрепанном Бьюике.
- Как дела? - поприветствовал я его.
- Прекрасно, сеньор. Надеюсь, что сегодня будет работа. Когда происходит революция, простой человек не может заработать себе на жизнь.
- Эванс, почему бы тебе не отвезти меня в город, чтобы я мог узнать, что там происходит? А по пути туда ты расскажешь мне, что происходило ночью.
- Хорошо, сэр. Я скажу вам, что происходит революция, это уж точно.
Эванс выехал со стоянки и быстро покатил в направлении к центру города.
Я заметил, что много людей выходило из своих домов с оружием в руках и шло по направлению к Национальному дворцу. В нескольких кварталах впереди прозвучали отдельные выстрелы, а затем послышались пулеметные очереди.Теперь стрельба была ближе и Эванс начал покрываться потом. Он посмотрел на меня и произнес: - Вы уверены, что вам не хочется вернуться в отель? Там вам было бы безопаснее, сеньор.
- Нет, Эванс, не беспокойся. Я североамериканский турист. До встречи, сеньор Матао.
И я выпрыгнул из такси. Какое - то время я вел себя как турист. Вначале я осмотрел старую церковь Святой Мерседес, построенную около 1528 года. Внутри неё находилась картина, подаренная королевой Изабеллой. Затем я перешел к другому старинному строению. Это был женский доминиканский монастырь, где в 1528 году был основан первый в Новом свете университет.
Была уже половина десятого утра, а признаков обычного для этого времени оживленного движения прихожан на воскресную утреннюю церковную службу заметно не было. Единственно, что я видел, так это такси, подвозящие вооруженных гражданских лиц в скверы и на улицы центра Санто Доминго.
Я прошел по городу около трёх миль. В половине двенадцатого я решил отправиться в отель и посмотреть, что делается там. Мне показалось, что появились признаки завершения восстания. Стрельба уже явно ослабла. Возможно, повстанцы устали и отправились по домам. В этот момент ко мне подошли три лохматых молодых человека. У одного в руках была старый автомат, у другого за поясом револьвер крупного калибра. Старший из них, которому было восемнадцать или девятнадцать лет, держал в руках винтовку. Он наставил её мне в живот и спросил: - Как твое имя?
- Меня зовут Джон Хьюминик, я турист из северной Америки, - по испански ответил я. Затем я вытащил паспорт и показал им его. Он смотрел на первую страницу паспорта целую минуту как будто завороженный большой печатью Соединенных Штатов и затем, по-видимому удовлетворенный, протянул его мне обратно. - Добрый день, сеньор. На этом они закончили проверку и отправились дальше.
