– Без сомнения.
– Вижу, вы наслушались сплетен обо всех нас.
– Это было нетрудно. Полагаю, вы все трое уже просто обязаны совершать такие поступки, которые вызовут у всех желание говорить о вас, а у репортеров светской хроники – писать о вас.
– Пожалуй, так оно и есть. А как бы вы отреагировали, если бы я сказал вам, что мы думаем исправиться?
– Наверное, уже слишком поздно исправляться. Вред уже нанесен.
Миллисент была на грани полного смятения. Неторопливая прогулка его пальцев по ее руке вызвала у нее безумное желание, чтобы он повторил свое чувственное прикосновение. Она предполагала, что у нее хватит здравого ума, чтобы не поддаться его и в самом деле действенным ухищрениям, однако оказалось, что она крайне чувствительна ко всему, что от него исходит.
Нужно сделать что-то, чтобы сбросить чары, которыми он ее опутывает. Какие бы необычные чувства ни вызывали у нее его прикосновения, нужно помнить, что для него она всего лишь очередная леди, оказавшаяся в его объятиях, и, стало быть, он волен вести себя легкомысленно. Он – повеса из повес.
– Вы гладите по руке каждую даму, с которой танцуете? – спросила Миллисент.
Его синие глаза потемнели.
– Учитывая, сколько вы обо мне слышали, странно, что вы задаете такой вопрос.
– Мне хотелось узнать, скажете ли вы правду или начнете морочить мне голову глупыми заверениями, будто я – первая.
– Вы представляетесь мне достаточно умной для того, чтобы не говорить вам подобных глупостей.
Еще одна фраза, чтобы понравиться ей.
– Благодарю вас.
– Не за что.
– Не будете ли вы так любезны прекратить это? Ваша дерзость кажется мне весьма неуместной.
«Хотя и приятной».
– А я-то считал, что веду себя очень сдержанно, ведь на самом деле мне хочется обнять вас и поцеловать.
От изумления Миллисент ахнула:
– Сэр, вы забываетесь!
– Нет, но временами – вот как сейчас – мне очень этого хочется.
И лорд Данрейвен повернул ее под своей рукой так, чтобы она оказалась лицом к нему, не пропустив такта. Глаза у него довольно блестели, хотя у него достало благоразумия, чтобы улыбка его была не более чем вежливой.
– Вот такое впечатление вы на меня производите, мисс Блэр. Но я переменю тему, чтобы не приводить вас в замешательство. Итак, где же обитает ваша матушка?
Прежде чем ответить, Миллисент глубоко втянула воздух.
– В деревне. Но скажите, если то, что пишут о вас, неправда, что же тогда правда?
– Это довольно широкий вопрос для леди, которая предпочитает давать только самые узкие ответы.
Миллисент посмотрела прямо в его интригующие синие глаза, сверкающие нескрываемым удовольствием. В первый раз после начала танца она не удержалась от мягкой улыбки.
– Уж конечно, милорд, вы не предполагаете, что леди расскажет вам все во время первого же танца.
– Осторожнее, мисс Блэр, вы можете погубить свою репутацию.
Она не испугалась и спросила:
– Это как?
– Похоже, эти слова – первое из всего вами сказанного, что можно счесть за кокетство.
– Стало быть, мне следует быть осторожней. Мне и в голову не приходило кокетничать с вами.
– Боюсь, что «леди слишком пылко возражает».
От удивления Миллисент широко раскрыла глаза. На душе у нее потеплело.
– Вы изучали Шекспира?
– Изучал? Нет, просто кое-что читал.
– Он очень умело обращался со словами.
– Не намек ли это на то, что я могу найти дорогу к вашему сердцу, минуя вашу голову, мисс Блэр?
Миллисент сразу же напряглась. Как он дерзок! И очарователен настолько, что она с легкостью забыла, кто он, и охотно завела с ним приятный разговор.
– Разумеется, нет.
– Мне бы хотелось нанести вам визит завтра утром, мисс Блэр.
– Это будет не очень удобно, лорд Данрейвен.
– Тогда во второй половине дня?
Лорд Данрейвен поднял руку, чтобы она сделала медленный поворот перед окончанием танца, снова ласково погладил пальцы Миллисент, затем отпустил ее руку и поклонился.
Миллисент присела, ощущая слабость в коленях. С ним постоянно нужно быть начеку!
– Прошу меня простить, но во второй половине дня я всегда занята.
Чандлер подал ей руку, и Миллисент грациозно оперлась на нее.
– Я полагаю, что вы отвергаете мои ухаживания, мисс Блэр.
– Именно это я и делаю, сэр.
Они не спеша вернулись туда, где леди Хиткоут ждала Миллисент. Сердце у девушки билось как никогда часто, но это никак не было следствием танца. Сердце ее колотилось из-за прикосновений лорда Данрейвена, совершенно не считаясь со здравым смыслом.
Когда они уже подходили к виконтессе, лорд Данрейвен повернулся к Миллисент и тихо сказал:
– Если умные слова не могут покорить ваше сердце, мисс Блэр, тогда мне придется найти иные способы, которые позволят это сделать.
Проводив, как и полагалось, мисс Блэр к леди Хиткоут, Чандлер смотрел, как они уходят. Когда мисс Блэр отвернулась от него, на лице ее все еще сохранялось изумленное выражение, появившееся там, когда он сказал, что найдет дорогу к ее сердцу. Он и сам был изумлен. С тех пор как в него запустила коготки леди Ламсбет, его никто не интересовал до такой степени.
Он дважды разговаривал с мисс Блэр, но ни разу не услышал, чтобы она хихикала – раздражающая манера, присущая большинству юных леди. Забавно, но похлопывание ресницами и обмахивание веером, прежде не вызывавшие у него досады, теперь казались ему отвратительными. А вот у мисс Блэр вообще не было веера. Чандлер не был уверен, что видел и как она моргает. Она слишком хорошо владеет собой.
Чандлеру нужно было выпить и снова обойти комнаты в поисках того, кто мог бы присутствовать здесь с недобрыми мыслями.
Мисс Блэр определенно была самой интригующей из здешних дебютанток. Пожалуй, он напрасно так быстро выказал ей свой интерес. Чандлер рано научился не показывать своей заинтересованности молодым дамам, даже если испытывал таковую. Но сегодня он почувствовал, что ему нестерпимо хочется отыскать путь к сердцу мисс Блэр. Никогда еще Чандлер не говорил никому ничего подобного. О чем он только думает? Более глупо он не мог бы выглядеть, даже если бы был мальчишкой, бросающим первый взгляд на платную любовницу.
Проклятие! Хватит думать о мисс Блэр. Ему нужно ловить вора. Сейчас он должен наблюдать за дверьми, бродить по комнатам и внимательно изучать толпу, иначе он никогда не найдет того, кого ищет.
Чандлер остановился поболтать с герцогом Грембруком и осведомиться о его дочери леди Линетт, но взгляд его постоянно озирал комнату в поисках того, кто казался бы здесь чужаком. Он поговорил с сэром Чарлзом Райтом, проходя мимо него; кивнул и улыбнулся группе дам и прервал излияния некоего джентльмена, который когда-то пытался вызвать его на дуэль в результате какого-то недоразумения.
