Она подумает об этом позже.
Сегодняшний приятный день воистину превратился в день волнующий. Должна ли она принять молодую леди, которая держалась с ней так дружелюбно накануне вечером, или велеть Гленде сказать, что это ей сейчас неудобно?
Миллисент вернула карточку на поднос. Силы небесные, не думает же тетка, что, посещая по два-три приема каждый вечер, она, Миллисент, не обзаведется хотя бы одной подругой?
– Скажите леди, что я сейчас приду, а потом попросите экономку переговорить с кухаркой о чае и сандвичах.
– Слушаю, мисс.
– Леди Линетт, как мило, что вы пришли, – чуть позже приветствовала Миллисент гостью, входя в переднюю гостиную. Ее дневное платье белого цвета полностью прикрывало удобные атласные туфельки, позволявшие ступать совершенно бесшумно.
Линетт обернулась от камина, где она стояла, рассматривая портрет леди Беатрисы в молодости, висевший над каминной полкой. Она благодарно улыбнулась Миллисент.
– Я так рада, что вы смогли принять меня сразу же. Обещаю, что не задержу вас долго.
– Вздор. Пожалуйста, оставайтесь, сколько захотите. Я велела принести нам чаю.
– Благодарю вас. И помните – вы называете меня Линетт. Теперь мы друзья, и между нами не должно быть никаких формальностей.
– Хорошо. Прошу вас, садитесь.
Миллисент указала Линетт на один из двух темно-красных диванчиков, стоявших в середине этой уютной комнаты. По обе стороны от каждого диванчика стояли такие же кресла, а в центре располагался деревянный столик с алебастровой мозаикой. Оконные занавеси из бархата в красно-зеленую полоску были раздвинуты, и гостиную освещал яркий дневной свет.
Линетт была представительной молодой леди, высокой и крупной. Ее прогулочное платье цвета синих сапфиров раскинулось по маленькому диванчику, когда она присела на его краешек. Шляпка такого же цвета была подвязана под подбородком широкой лентой, скрывавшей большую часть родимого пятна, растекшегося по щеке. Миллисент заметила, что лицо у Линетт очень красиво, если закрыть это темно-красное пятно.
Миллисент глубоко втянула воздух, улыбнулась и села на диванчик напротив гостьи.
– Как себя чувствует леди Беатриса? – спросила та.
– С каждым днем ей становится лучше, но боюсь, она еще не может принимать визитеров.
– Это совершенно правильно. Я понимаю. Пожалуйста, передайте ей, что я интересовалась ее здоровьем.
– С удовольствием. Тетя, конечно, будет огорчена, что не смогла с вами повидаться.
– Я видела, что вчера вы танцевали с лордом Данрейвеном.
Миллисент вдруг насторожилась. Не могла ли Линетт случайно увидеть, как лорд Данрейвен проник в сад? И Миллисент сказала, сохраняя спокойствие:
– Да, это так.
– Сегодня утром я разговаривала об этом со своей матушкой.
Миллисент подумала, что это довольно дерзко с ее стороны, но решила пока не делать ей замечания. Лучше подождать и выяснить, куда она клонит. Поэтому она просто произнесла:
– Вот как?
– Да. Я объяснила, что вас недавно познакомили со мной и что вы здесь только на один сезон. Поскольку вы новичок в Лондоне, мы с мамой решили, что я должна взять это на себя – пойти к вам и предостеречь вас относительно лорда Данрейвена.
– Предостеречь меня? – переспросила Миллисент, совершенно точно зная, что ей сейчас скажет Линетт. Она была немного озадачена быстротой, с которой разговор перешел с обмена любезностями к тому, что было, вероятно, истинной причиной визита Линетт.
А Линетт закатила глаза и мечтательно улыбнулась.
– Он, конечно, самый очаровательный из «скандальной троицы», и очень многие леди считают его самым красивым. Но если вы приехали в Лондон в поисках хорошей партии, вам лучше забыть о лорде Данрейвене и заняться кем-либо другим.
– Это был всего лишь один танец, Линетт. И лорд Данрейвен не единственный, с кем я танцевала.
– Я знаю, но он единственный из всех, кто недосягаем. Многие девушки за эти годы влюблялись в него – и все понапрасну. Я думаю, что вам стоило бы заинтересоваться сэром Чарлзом Райтом или виконтом Тоулби. Оба хороши собой, и любой из них вам подошел бы. Интерес лорда Данрейвена к молодой леди не стоит принимать всерьез. Я могла бы порассказать вам многое о нем – но вы не захотите этого слушать, я уверена.
«О нет, еще как захочу!»
Миллисент видела в этом возможность узнать побольше о дерзком повесе, который был так смел, что быстро перешел от поглаживания по руке и воздушных поцелуев к тому, чтобы проникнуть в сад, усадить ее на траву рядом с собой и поцеловать в губы.
– Ах, мне все же хотелось бы узнать о нем побольше, только не подумайте ничего дурного. Просто я то и дело слышу об этих графах, которых называют «скандальной троицей». Что именно сделал лорд Данрейвен, отчего его считают таким негодяем?
– Я думала, вы не разрешите мне рассказывать. Теперь, когда я стала старше, большая часть моих подруг уже замужем, и они не станут слушать сплетни о холостых мужчинах. – Линетт лукаво улыбнулась и уселась поудобнее, но осеклась, увидев, что в комнату вошла Гленда с чайным подносом в руках.
Миллисент не могла не улыбнуться, заметив, как вдруг помолодела ее подруга. Ей, наверное, еще не было и тридцати, а теперь она казалась просто семнадцатилетней. Можно не сомневаться, Линетт с наслаждением сообщит ей все, что знает. Ее глаза чудесно засверкали от явного удовольствия, а выразительное лицо оживилось.
Едва Гленда вышла, Линетт сказала:
– Все в Лондоне думали, что лорд Данрейвен женится, как только закончит свое образование, потому что он уже унаследовал титул. Все юные леди и полные надежд вдовы пытались завлечь его в тот первый год, когда он появился в свете. Но нет, быстро разнесся слух, что он прежде собирается выдать замуж трех своих сестер, а потом уже думать о своей женитьбе. Естественно, что его сочли недосягаемым.
– И это сделало его еще более лакомым кусочком? – предположила Миллисент, разливая чай.
– Конечно. И так продолжалось по меньшей мере десять лет – для всей «скандальной троицы».
– Сливок или сахару? – спросила Миллисент.
– И того и другого. Лорд Данрейвен танцует, чарует и наносит визиты множеству леди каждый сезон. И судя по тому, что я слышала, он украл поцелуев больше, чем причитается одному человеку. Он никогда никому не делал предложения. И я думаю, что он никогда не наносил более трех визитов одной леди за один сезон.
– Почему же?
– Сказать наверняка ничего нельзя, потому что лорд Данрейвен, насколько мне известно, ни с кем не говорит об этом, но мне кажется, это потому, что ему не хочется, чтобы какой-нибудь папаша заставил его сделать предложение.
